Бугаев, освоившись и оглядевшись, набирал штаты и устраивал контору. Делал это с размахом и вкусом. Выбирал особняк с парадной лестницей и колоннами, лепниной и высокими потолками.

— Вопрос престижа считаю принципиальным, мелочиться нельзя, — объяснился он в интервью корреспонденту радио, — надо сделать по высшему разряду, чтобы не хуже, чем у других, и посетители видели, что дело защиты природы не второстепенное, как принято считать раньше, в застой и при культе. С остаточным принципом пора покончить. Природа отдала человеку все, что имела, пришло время платить ей по векселям. Раскошеливайтесь… Мы разместимся в особняке известного купца и лесопромышленника Акимкина, был такой когда-то. Дом под охраной государства как памятник архитектуры, на главной площади города, в последние годы там был упраздненный птицепром с плодоовощем. Штаты передали нам, переучим, озадачим, с бройлеров и огородной зелени нетрудно перейти на лесных пернатых, флору, фауну. Оклады и ставки повысим, обеспечим множительной и вычислительной техникой, комнату психологической разгрузки и сауну устроим в подвале, где сейчас архив. К нам придут достойные. Случайные люди не решат задач…

Он намекал на конкурентов — Галкина, медика и доцента. Про велосипедиста-сочинителя Бугаев тоже был наслышан и держал его на кончике карандаша, как муракуша, изучая. Пусть живет или придавить? Сам себя угробит, такому и врага не надо… Бугаев всяких повидал.

В усадьбе уникума-борца за справедливость и чистоту нравов сдохла последняя коровенка, питавшая его молочком и сметаной. Магазинным он брезговал как всякий короводержатель. Говорят, буренку отравили соседи. Велосипедист осунулся и почернел, будто вернулся с вечных снегов и ледников Памира, грыз сухари, имел пять приводов в милицию и два в психлечебницу. У него не сходили фонари под глазами и кровоточил разбитый нос, но он каждый вечер выводил, постанывая и болезненно кряхтя, потяжелевшую и нехорошо пропахшую тачку из ворот. Кучи мусора, словно почтовые посылки с доплатой, утром лежали свеженькие у калиток нарушителей санитарии и порядка. О престиже велосипедист не мечтал, психологической нагрузки ему негде было снять, и она гнула его в дугу, лишая сна и аппетита, сауна была одна на весь район и надо было записываться в очередь месяцем вперед.

Единственным его желанием стало уцелеть до золотого юбилея. Дату рождения соседи знали и что-то готовили. Точили вилы и косы. Сочинитель на всякий случай смазал велосипед и держал его наготове у ворот. Смываться придется на Сахалин или в дебри Уссурийского края, не меньше…

И вдруг соседи смирились… Велосипедист долго тер глаза, не веря. Тачка стояла порожняя. Мусор исчез с улицы на всю ее длину, от кирпичного завода до реки. Впечатлительный сочинитель, в душе поэт, сначала сообразил, что пришел конец света и все повымерли за грехи согласно библейской легенде, но после понял, что библия тут ни при чем, просто люди оказались лучше, чем он о них думал. Велосипедист загнал тачку в сарай и, вернувшись к позабытой было пишмашинке и рукописям, долго натирал руки цветочным одеколоном. Литературу подобает делать чистыми руками.

Лектор был прав, город не стал чище, злоключений и победа уникума с велосипедом остались незамеченными. Бугаев и комитет защиты природы на такие мелочи не обращал внимания, готовясь двигать массой, садить леса, гасить дымы и убирать отвалы…

Условия для титанической работы почти составились, недоставало лишь опорного пункта в самой природе — в лесопарке на берегу живописного Карпового озера, с пудовыми сазанами и щуками. Опорный пункт с охотничьим домиком для высоких гостей, озабоченных состоянием природы, буфет и спальный корпус с бильярдной и сауной возводили шабашкой-кооперативом из вековой сосны и лиственницы, сваленных в лесопарке под видом санитарной рубки. Так принято, Бугаев не первый и не последний.

Но возмутилась общественность в лице ветеранов-грибников и пионерского зеленого патруля, ожидавших от защитников природы чего-то другого. Радетели края угробили целую рощицу, а председатель Бугаев часть пиломатериалов спровадил к себе на дачу. Для перестройки. Перестраивался он быстро, так записано было в его анкете…

Включился народный контроль и… вакансия опять открылась. Кандидатов оказалось двое на этот раз: Галкин и Королев, сочинитель-велосипедист, оказалось, имел заурядную фамилию. Его кандидатуру предложил уличный комитет Акмолинской, на которую теперь нагрянуло телевидение и делегации со всего города. Жители вошли в раж, расписали дома и ограды жар-птицами, разорились на бетон и асфальт, да еще выложили крылечки и тропинки к калиткам глазурованной плиткой, на которую не то что сор, окурок бросить совестно.

Теледебаты, прямой эфир, вопросы и ответы… Для Галкина это уже было привычным, но велосипедист робел и провонял одеколоном. Пристрастия поделились, все должно решить голосование. Его назначили на ближайшую субботу во дворце культуры глухонемых, приурочив к очередному митингу. Вход, между прочим, свободный, приглашаю желающих…