— Вы насчет близнецов? — сочувственно спросил Галкин.
— Какие близнецы? Простите… У нас отходы, тара металлическая, из-под ядохимикатов…
— Оставьте себе. Свалки не будет! Штраф… Закон на нашей стороне…
— Но позвольте, мы возили к вам в отвал десять лет, а теперь куда? Нельзя одним махом…
— Травитесь сами, — предложил Галкин неучтиво.
Он вспомнил банки из-под какой-то вонючей дряни, душу воротило и к горлу подкатывало, пока выковыривали из шлака, чувствовал, что даром не пройдет…
— Товарищ, — строго сказал он, — не ищите дураков, а занимайтесь делом: кипятите тару и сдавайте в утильсырье…
Странно, что простая мысль не доходит до людей.
— Кипятить? У нас нет условий.
— Помочь кипяточком? — насмешливо предложил Галкин. — Присылайте грузовик за чайником.
На том конце помолчали. От помощи отказались.
— Не беспокойтесь, у нас есть специалисты.
На том беседа и закончилась.
«У него все под рукой, — думал Галкин, — аж специалисты по кипятку! Спрашивается, чего звонит?»
Загадку поведения кое-кого из начальства он не мог разгадать. Была хитрая закавыка, не поняв которой, в их шкуру не влезешь. Надо, наверное, все вызнать наперед, закончить институт, а после без конца советоваться, совещаться, телефоны обрывать. В том и премудрость.
Совещаться Галкину не с кем. Плохой он пока руководитель. А поднабраться знаний можно. На полках в шкафах у коммерческого директора понапихано книжек, целая библиотека.
Галкин выбрал тома поувесистей и разложил на столе. Вначале разглядывал фото по застарелой школьной привычке. Насчет отходов не попадалось, умные люди обходили эту проблему, предпочитая писать о производстве. И лишь на третьем заходе к книжным полкам Галкину в руки случайно попался красочный буклет с выставки в Сокольниках. «Фирмовые» этикетки на машинах внушали уважение, и Галкин сразу смекнул, что отходы не знают границ, занимаются ими люди везде, а раз так, значит, дело нешуточное и надо копать глубже. В буклете было совсем мало слов, дело говорило само за себя. Это понравилось Галкину, не любившему премудрости книжников. Фирмы предлагали ему свою продукцию и в полномочном кресле коммерческого директора можно было помечтать.
В короткой вступиловке кто-то тактично и ненавязчиво предупреждал, что нынче цена проблемы вторичных ресурсов очень высока. Из того, что добывается из земли, лишь десять процентов идет в дело, остальное попадает в отвалы. Галкин почесал в затылке. У иных хозяйственников, читал он дальше, только на транспортные расходы и хранение вторичных ресурсов идет столько же средств, сколько на основную производственную деятельность.
Отвал уравновешивал на заводе все остальное производство. Знает ли об этом директор? Галкину захотелось позвонить и спросить. Небось, удивится. Думает, спихнул отвал на новичка и занимается серьезными вопросами… Приятно было чувствовать себя на равных с директором. Отходы перетягивали по величине и стоимости конечный продукт и были отданы в руки Галкина. Если верить буклету, был он богач, каких мало, а ему все везли и везли…
Директор обувной фабрики жаловался на то, что охрана завода сняла номер с грузовика, вывалившего пять тонн хромовой обрези. «Почем кило?» — хотел было спросить Галкин, но понял, что так коммерсанты не поступают.
— Обрезь гнилая? — нехотя цедил Галкин.
— Что вы?! Высший сорт! — уверял директор. — За качество боремся, взяли встречные обязательства, вводим госприемку, начали месячник, декаду!
— Высший сорт не берем! — отказался Галкин. — Кто ж, извините, бросается высшим сортом?
— Простите… вы не поняли, то есть я не так выразился, — директор не привык к базарным прихватам, речь все-таки шла не о хромовой обуви, — сорт, конечно, не высший, даже наоборот, какой может быть сорт у отходов? Дрянь…
— Дряни и у нас хватает! — сказал Галкин самокритично. — Можем подбросить вам, в санитарную зону! Давайте меняться: вы нам обрезь, а мы шлак из литейки… Хороший шлак, с железками!
Владелец хрома отключился, не дав Галкину договорить. Приказ директора Галкин выполнял неукоснительно: свалки нет и не будет, но теперь это давалось ему не так легко, как прежде. Жалко было хромовую обрезь. Зачем отказываться, если дают? Даром! Богатство Галкина нарастало само собой, без малейших усилий с его стороны. Это было бы чудесно, имей он под рукой машину из Австрии для переработки старой обуви…
Галкин все больше склонялся к мысли, что с отвалом они поспешили. Фрикционная прядильная машина для утилизации текстильных отходов из ФРГ превращала тряпье в деньги. В ее составе — разрезно-щипальная машина с двумя кипными прессами, комплекс оборудования для подготовки и смешивания волокон, чесальная машина и прядильная установка для производства девяти видов пряжи. Фирма выставила материалы и готовые изделия из отходов: платьевые, пальтовые и обивочные ткани, ковры и ковровые дорожки, мебельный бархат, одеяла и пледы, скатерти, основу для текстильных обоев, упаковочные веревки, различные виды доронита и т. д.
Коммерческий директор завода поправлял здоровье на курорте и, видимо, не подозревал, как к его богатствам нашел ход Галкин. Он готов уже был хоть сейчас закупить у французов установку для переработки бывших в употреблении неоновых и телевизионных трубок, цоколей ламп, консервных банок, тюбиков из-под кремов и паст, охлаждающих радиаторов, электропровода и кабеля, телефонной и электронной аппаратуры. Производительность — пять тонн в час. Отходы, которые не подлежат вторичному использованию, сжигаются в специальных печах, оборудованных фильтрами и системой пульверизации жидкости, что обеспечивает надежную защиту окружающей среды от золы и газов… Десять таких установок уже работают в странах Европы, две из них у нас в Риге и Кривом Роге. Третью Галкин поставит себе. У него появилась навязчивая мысль переговорить с директором насчет валюты. Он даже готов был ближайшим рейсом вылететь в Париж.
Впрочем, для начала можно и поближе. Чехословацкие друзья предлагали установку для сортировки бытовых отходов. Лента транспортера шириной два метра летит со скоростью четыре метра в секунду, в различные емкости попадают бумага, текстиль, пластмасса, стекло и керамика, металлы. Все остальное может быть использовано для получения биотоплива или удобрений. В условиях даже небольшого города такая установка быстро себя окупает, позволяет получить прибыль…
У Галкина голова шла кругом. Он сердился на коммерческого директора: чего, спрашивается, медлит? Похоже было, что бюрократ просиживал здесь кресло…
В конце буклета значилось, что было организовано коллективное посещение выставки, на ней, дескать, побывали руководители заводов, инженерно-технические работники отраслей, представители институтов, министерств и ведомств. Хочется надеяться, заканчивали авторы — организаторы выставки, что знакомство с перерабатывающей техникой не пройдет для них бесследно, побудит к усилению творческого поиска в работе. Ведь на сегодняшний день мы не можем сказать, что миллионы тонн вторичного сырья используем по-хозяйски…
Как в воду глядели! Не зря опасались… По всему видать, что бюрократ с завода сельхозмашин на выставке побывал, командировочные проездил, суточные прожрал, приехал и молча сунул буклет подальше, в книги. Думал, никто не найдет и шито-крыто! Галкин негодовал… Сидел как на иголках… Хотелось дела. Пока он тут сидит, привязанный к надоевшему телефону, кто-то более расторопный выкупает по дешевке машины австрийской фирмы «Ферер» для производства бумагоделательных полотен, войлока и прочих технических тканей из бросового тряпья, на которое он нагляделся на свалке. Одна из последних моделей могла изготовить полотно шириной свыше пятнадцати метров. Эта же фирма ждала покупателя транспортеров, прессов, станков с автоматизированной системой управления…
Дверь в кабинет будто сама собой приоткрылась и между створок мелькнуло чье-то лицо. Галкина пока что изучали на расстоянии. Предстояло плотное знакомство и выяснение отношений. То, что паренек занял место зама по коммерции, в заводоуправлении посчитали интригой. Омолаживать коллектив надо, но только за счет внутренних резервов, согласно очередности. Завотделом сбыта передвинул свой отпуск на поздний срок, благоразумно решив не искушать судьбу, а завснабжением сдал путевку на курорт, чтобы быть поближе и в курсе…
