И застыла.
Тихий голос пел «Звездочку».
Рита вспомнила — однажды, вернувшись с работы, она услышала, как Сережа с Ником распевали ее на два голоса.
Это была старая песня, еще из детства. Но сейчас, перепетая заново БГ, она звучала по-иному. Без того надрыва, и оттого более печальная…
— «Поздно мы с тобой поняли, что вдвоем вдвойне веселей даже проплывать по небу, а не то что жить на земле…»
Рита стояла, смотря в заплаканное от дождя окно, и, стиснув руки, впервые за долгое время молилась.
— Сделай что-нибудь, Господи, — просила она. — Да, во всем виновата только я. Но Ты ведь можешь все исправить… Как же мы много бед натворили — без Твоего присмотра!
Глава четвертая
ОТКРОВЕННЫЕ ПРИЗНАНИЯ
Марине было страшно.
Снова ее муж задерживался. Последнее время все чаще и чаще — до утра…
Она встала с кровати, подошла к Ольге. Та спала, разметав руки. Слава Богу, она выздоровела, но до сих пор Марина боялась за нее.
Кончились одни напасти — начались другие… Каждый раз, когда ей сообщали, что Ваську видели с изящной длинноногой блондинкой, сердце Марины сжималось. Больше всего она боялась, что он уйдет. Не потому боялась, что «останется без средств к существованию».
Нет. Теперь она начинала понимать Римму.
«Это все расплата, — усмехнулась она невесело. — Говорят же, что за совершенное зло непременно бывает расплата».
Она хотела бы быть прежней, но страдания изменили ее душу, хотя она все еще боялась признаться себе в этом. Пыталась выглядеть прежней…
И в то же время ее тянуло к Анне Владимировне и Рите. Хотя они-то думали, что это потому, что Рита теперь богатая. А что богатая? Марина же видит, что не принесло Рите счастья это долбаное богатство. Как и Марине…
Она посмотрела на часы. Половина первого… Васьки нет.
«Может быть, мне надо просто все рассказать? — спросила она саму себя и тут же ответила: — Я боюсь… Того, что потом может случиться. Если Рита узнает, как я виновата перед ней, я останусь совсем одна. Рита и Анна Владимировна отвернутся от меня».
Хотя, говоря по совести, они к ней не очень-то и расположены… Марина никак не может изменить свой тон. Сделать его более искренним. Не получается. И все тут. Как будто маска, которую она привыкла носить, приклеилась намертво…
Зазвонил телефон.
Марина сняла трубку, уже зная, что сейчас ей скажет Васька: «Мариночка, радость… Не приду сегодня. Дел по горло… До утра не управимся…»
— Мариночка, радость… Не приду до утра…
Она усмехнулась:
— Я поняла.
— Ты у меня умница… Дел по горло, Марин. До утра не управимся… Сама понимаешь — конец месяца.
Она повесила трубку.
«Как исправить эту чертову жизнь?»
Ответ напрашивался сам собой, хотя она этого очень боялась.
«Завтра же, — пообещала она себе. — Завтра я пересилю этот страх и все расскажу Рите. Всю правду…»
Может быть, это что-то исправит?
Почти всю ночь Сергей не мог заснуть. Его тщательно выпестованный покой, напоминающий смерть, был нарушен. Возвратившиеся воспоминания кружили ему голову.
Он вскакивал, потому что ему казалось, что в комнате, в углу, стоит Таня.
— Зачем ты вернулась? — кричал он и даже не мог понять, кому адресованы эти слова.
— Зачем ты вернулась, Таня?
Или все-таки: «Зачем ты вернулась, Рита?»
Он метался, как в бреду.
Под утро все-таки забылся тяжелым, тревожным сном.
Он теперь шел по дороге, босой, острые камни впивались в подошвы ног, и поэтому ему казалось, что они горят, и это не камни. Это раскаленные угли…
— Наверное, я уже в аду, — усмехнулся он. — В принципе ад, наверное, именно таков.
Одиночество. Пустота. И острые камни, напоминающие горящие угли.
Он попробовал остановиться, но таинственная могучая сила влекла его вперед — словно звал его кто-то, и еще ему казалось, что как только он увидит того, кто его зовет, он сможет успокоиться.
Наконец он увидел впереди женскую фигуру. Женщина стояла к нему спиной, и он не мог отгадать, кто это — Рита или Таня?
— Кто ты? — спросил он одними губами. Ветер свистел вокруг, оставляя на губах привкус горячего песка.
Она не обернулась, продолжая удаляться, и он убыстрил шаги, стремясь догнать ее и разгадать загадку.
— Постой!
Голос его потонул в завываниях ветра.
— Кто ты?
На этот раз она остановилась и начала медленно оборачиваться.
Он замер. Страх парализовал его, потому что теперь он видел, что эту женщину он не знает. «Это моя смерть, — подумал он, а потом, спустя секунду, пришла другая мысль: — Это моя любовь…»
Или они смешались, превратились в одно существо?
— Кто…
Она сделала шаг к нему, протянула руки. Он видел, что она прекрасна.
И почти подчинился ее чарам — шагнул к ней, протягивая руки, ища покоя в ее объятиях…
— Сережа!
Он вздрогнул.
Он узнал этот голос. Рита…
— Сережа! Сережа! Сережа!
Сон рассыпался, как сломанный калейдоскоп.
Он очнулся. Комната была пустой и полутемной.
Только луч солнца пытался пробить себе дорогу в комнату, найдя маленькую щель между занавеской и стеклом.
Она проснулась от собственного шепота.
— Сережа…
«Опять, опять я зову его!»
Она проснулась, почти уверенная, что Виктор слышал ее шепот.
Но его рядом не было. Рита села на кровати.
За окном уже светило солнце.
Рита поднялась, вышла в комнату.
— А где…
— Он пришел только под утро, — сказала мать. — Спал на диване… А сейчас снова ушел. Очень торопился…
Рита кивнула.
Сейчас воспоминания о вчерашней сумасшедшей ночи казались ей смешными, нелепыми и детскими.
— Он мальчишек отвез в школу? — спросила она.
— Да, конечно…
Рита почувствовала, что мать напряжена.
— Что-то случилось? — спросила она осторожно.
— Ничего…
— Мама, — заговорила Рита осторожно, — я ведь на самом деле хотела с ним поговорить…
— Да, конечно…
— Мама! Я очень хотела сегодня ночью его дождаться. Я и сама больше не могу так жить…
Мать наконец поверила ей.
— Что ж, думаю, у вас будет еще время, — сказала она мягко. — Будем считать, что ночью вам помешали обстоятельства…
«А может быть, это просто неправильное решение? Надо оставить все как есть…»
Мать словно прочла ее мысли.
— Конечно, ты можешь струсить, — сказала она. — Пойти на попятную… Решить, что сегодня ночью тебе был дан ответ свыше, но… Я думаю, что иногда препятствия, наоборот, служат доказательством верности принятого решения…
Рита ничего не ответила ей.
Она налила кофе и долго смотрела на густую коричневую жижицу, пытаясь угадать там свою судьбу. «Жаль, что я не верю в гадания», — подумала она.
Когда кто-то позвонил в дверь, она подняла голову, удивленная.
А с порога уже звучал голос Мариночки:
— Доброе утро, Анна Владимировна! Шла мимо — решила заглянуть… Как вы поживаете? Как Риточка?
«Теперь точно добра не видать, — подумала Рита. — Мариночка запросто может сойти за предвестницу беды… Я уже заметила — стоит ей появиться неподалеку, как тут же кто-то заболевает. Или еще какая пакость случается…»
Он поднялся вверх по грязной, со сломанными перилами и полуобвалившимися ступеньками, лестнице с непристойными граффити на стенах.
Темнота в подъезде… Виктор почти отвык уже от прелестей «хрущоб». Раньше он и сам жил в такой же развалюхе. Теперь это казалось давно забытым сном. Правда, отчего-то сам себе он, молодой, живущий в «гарлеме», с высоты теперешнего возраста казался счастливым.
Она жила на четвертом этаже.
Он позвонил.
Шаркающие шаги за дверью, голос: «Да, минуточку»…
Она дома. Ему захотелось уйти. Вернуться назад, быстро сбежав по этим обломкам ступенек, и забыть о ее существовании.
