Дверь открылась. Миша возник на пороге так тихо, почти бесшумно, что Виктор усмехнулся — если бы не габариты, Миша запросто мог сойти за привидение.
— Чего, босс? — спросил Миша с деланным сочувствием. — Неприятности?
— С чего ты взял?
— У тебя вид такой… точно тебя только что вытащили из канализационного люка… Проблемы?
— Да нет… — Он отмахнулся.
Миша сделал вид, что не заметил попытки пресечь откровенные разговоры. Он подошел, сел напротив.
— Та-а-ак… — протянул он. — Надо срочно водки.
— Не надо.
— Да мне-то лучше знать…
— Откуда тебе это лучше знать?
Виктор начинал испытывать глухое раздражение. Что, в самом деле, за роль выбрал себе этот тип? И почему он все это терпит?
«Потому что ты боишься, — насмешливо напомнил внутренний голос. — Если ты не будешь терпеть Мишу, кто знает, что ему может прийти в голову? Например, пойти к Рите и рассказать, как ты, Витенька, нанял детектива… чтобы за этой самой Ритой последить. Чем все это кончилось?»
Странное дело — Витькин внутренний голос сейчас изрядно напоминал Мишин.
— Мне сверху видно все, — насмешливо пропел Миша. — Так, шеф. Ты сидишь и внушаешь себе, что жизнь прекрасна. А я быстро слетаю до ближайшего ларька. Потом мы с тобой выпиваем в молчании, погруженные каждый в собственное эго. А уж после этого священнодействия каждый выговаривается. Коли захочет…
Раньше, чем Виктор успел что-нибудь сказать, он вышел.
Виктор остался один — наедине с растущим в душе раздражением. Почему-то Миша действовал на него именно таким образом — Виктор начинал злится. На себя. На Мишу. На Риту… На эту чертову жизнь, когда абсолютно все складывается не так, как тебе хотелось бы.
Телефон зазвонил внезапно. Машинально подняв трубку, он посмотрел на часы.
«Половина десятого, — отметил он про себя. — Черт побери… Кто же это так поздно?»
— Алло… Я слушаю.
На другом конце провода молчали.
— Вас не слышно, — бросил он в трубку. — Перезвоните…
— Виктор Петрович? — вкрадчиво зазвучал женский голос. — Добрый вечер… Вы меня скорее всего не помните. Зато я помню вас очень хорошо. Вас и вашу очаровательную супругу…
Он почувствовал, что узнал этот голос. В горле пересохло от волнения.
«Сегодня явно не мой день», — подумал он.
— Да, я вас узнал, — сказал он, стараясь не выдавать охвативших его чувств.
Она тихо засмеялась.
— Вот и славно, — сказала она. — Я уже думала, что мне придется заново рассказывать вам, кто я такая. У меня дело к вам, Виктор Петрович… Как бы нам встретиться, чтобы обсудить его детали?
— Я занят…
— Я знаю, что вы всегда заняты, и все-таки… Мое дело не терпит отлагательств. Поверьте, если бы не крайняя нужда, я никогда к вам не обратилась бы…
Она теперь угрожала ему, он не сомневался.
Облизнув губы, которые стали сухими и горячими, точно кабинет превратился в пустыню, он сказал:
— Сегодня уже не получится. Поздно…
— Кто же спорит? Как вам угодно… Завтра. В десять утра. У меня. Вы помните еще, где я живу?
Он ответил, что помнит.
Положив трубку, он долгое время сидел, уставившись в одну точку, пытаясь унять дрожь в руках. «Просто не мой день…»
Послышались быстрые шаги, хлопнула дверь — это вернулся Миша.
— Ну вот и гонец, — усмехнулся он.
Виктор теперь смотрел на него с благодарностью.
— Сейчас, я только позвоню жене…
Он набрал номер. Рита взяла трубку почти сразу.
— Рита?
— Да…
Странно, удивился он, ее голос сейчас так нежен. Надо же было этой гюрзе Татьяне Абрамовне появиться именно теперь…
— Рита, я сегодня приду поздно. Не жди меня, милая. Ложись…
— Жаль, — искренне вздохнула она. — Я хотела…
— Что?
Надежда вспыхнула в его сердце. Он понял, что если она скажет хотя бы: «Я хотела поговорить с тобой», — он пошлет Мишу с его водкой подальше. Он плюнет на угрозы Татьяны Абрамовны… Он сам все расскажет ей.
И тогда бояться будет нечего.
— Так, ничего, — выдохнула Рита. — Это можно сделать и позже…
— Да, конечно, — отозвался он эхом. — Позже так позже. Спокойной ночи, милая. Поцелуй мальчиков.
— Непременно.
Она повесила трубку.
Он некоторое время еще прижимал трубку к уху, как если бы там сохранялось Ритино дыхание, потом осторожно положил ее на место.
— Ну? Ты наконец-то освободился? — весело подмигнул ему Миша.
— Кажется, освободился, — ответил Виктор.
Рита повесила трубку.
«Так всегда, — подумала она. — Всегда… Как только ты твердо решаешь изменить что-то в своей жизни, ни черта не выходит!
А ведь нам с тобой нужно поговорить, Витька, — с горечью подумала она. — Я так долго уходила от разговоров — мама права. Дальше так продолжаться не может. Мы оба просто обязаны найти выход из этой тупиковой ситуации…»
Она подумала, что и к лучшему, что Амира пригласила их на свою премьеру. Может быть, она вспомнит там себя, прежнюю. И тогда уж точно ей хватит мужества сказать все, что она думает.
Во-первых, она устроится на работу.
— И не надо возражать, — прошептала она, представив перед собой Витьку. — Никакой это не позор для мужа, а нормальное положение вещей… Ведь ты не хочешь, чтобы я с каждым днем все больше и больше превращалась в бесформенную тупицу… Я прекрасно понимаю, что не смогу заработать тех денег, которые научился зарабатывать ты. Но дело не в них… Дело во мне. Я хочу вернуться на радио, вот и все… Может быть, я просто ищу исходную точку. Кто спорит? Может быть, я просто хочу начать все сначала. А там посмотрим… Потом я все-таки должна серьезно подумать и поговорить с Сергеем и снова подумать. Если бы ты был на самом деле плохим человеком или каким-нибудь недоразвитым гоблином, я просто ушла бы и ничего тебе не объяснила. Но видишь, я пытаюсь что-то изменить…
Она так увлеклась разговором с самой собой, что почти отчетливо представила себе, что он и в самом деле сидит напротив нее и слушает ее, немного склонив голову набок — внимательно, впитывая каждое ее слово, как губка. Как будто он долго ждал этого…
Или — она ждала?
Ее щеки раскраснелись, глаза горели.
Она даже взмахнула рукой:
— Ты должен меня понять. Я и так много наделала глупостей, и мне надоело, что за мои глупости расплачиваются другие. Слушай же — рядом со мной был человек. Может быть, он был далек от совершенства. Он и правда был странным. Но мне этот человек казался лучшим из всех… Сначала я держалась изо всех сил за свою несчастную первую любовь и потом пыталась внушить себе, что видела в этом человеке лишь отражение той своей любви… Поэтому я поверила той женщине. Понимаешь, я привыкла быть несчастной. А тут случилась беда с Машкой. Эта женщина сказала мне, что он убийца. Я даже не выслушала его, потому что два лица я пыталась совместить в одно. Знаешь, даже потом, когда этого маньяка поймали и я увидела, что этот тип совершенно не похож на Сережу, я все равно долгое время не могла отделаться от преследовавшего меня ощущения их сходства… Мы бываем такими глупыми!
Она передохнула, закуривая сигарету.
«Боже, — подумалось ей. — Какой идиотизм. Сижу и разговариваю по душам сама с собой… Но что же делать, если больше мне не с кем об этом поговорить?»
— Поэтому я вышла за тебя замуж, — упрямо продолжала она. — Совсем не потому, что ты был богатым. Просто я хотела убежать от самой себя. С твоей помощью… Тогда я была несчастна, а несчастные люди иногда становятся эгоистами… Прости, я не подумала о тебе. Я не подумала о Римме. Я думала только о том, что мне надо убежать. А как — не важно… Инстинкт самосохранения…
Она затушила сигарету, прикуривая новую.
— Может быть, я так и плыла бы по небу в облаке лжи, — прошептала она. — Но я его встретила. И поняла, что… я не могу без него.
Она встала.
— Все, — надо кончать, — пробормотала она, смахивая злые слезы.
Надо отвлечься.
Она включила тихонько радиоприемник. Поставила чайник.
