Кьяра

Я никогда не была в зале Орхидей. Мало того, я вообще не знала, что он существует. Теперь понимаю, как много упустила.

Не думаю, что где‑либо ещё есть место, прекраснее этого.

— Невероятно! — тысячи орхидей — живых, и созданных из ткани, камня, отлитых в золоте и серебре — украшали стены, колоны, потолок и даже проёмы окон. Шелка и парча, натянутые на потолке и свисающие каскадом, были расписаны под лепестки этих дивных цветов. — Что это за место?!

— Это?! Плод воображения моей прабабки — она была феей и тосковала по своему дому… — буркнул Рихард и вошел в зал. Ступая по гладкому серебристо — голубому полу, он как будто не замечал, что от каждого его шага на полу узорами расцветали орхидеи. Они светились и манили к себе, но были словно в плену, под искрящимся стеклом, что не давало вырваться растениям на поверхность.

— О — о-о, дорогой, ты слишком… долго пробыл вдали от Двора! — графиня схватила меня за руки и потянула за собой. — Милая, это — сердце Сумрака! Средоточие его волшебства! Посмотри!

Мы стояли в самом центре помещения, и только сейчас я поняла, что зал напоминает цветок, лепестки которого образуют укромные местечки с округлыми диванами и столиками в форме опять‑таки цветка орхидеи. Там, где части помещения соединялись друг с другом, журчал фонтан, в воде которого плавали кувшинки.

— Невозможно! Невозможно быть прекраснее!

— Ты уверена?! — леди Лайнвуд что‑то прошептала, и с небес пошёл снег! Да — да, золотистый и святящийся, но… снег! А может это была пыльца?! Я не выдержала и стала ловить снежинки. На моих ладонях они тут же раскрывались в крошечные солнышки и, вспыхнув, растворялись.

Графиня смеялась, поглядывая на мои попытки удержать 'солнце' в руках, а Рихард просто улыбался, подпирая плечом одну из древесных колон.

— Какой же она всё‑таки ребёнок, сын! Береги её, счастье ведь так недолговечно! — мать обняла герцога, терпеливо ждущего, когда же я успокоюсь.

— Я собираюсь посвятить этому вечность, мама! И, надеюсь, что ты мне в этом поможешь! Такие создания как она не для этого мира, и чтобы оберегать их от его жестокости, они нуждаются в столь беспринципных и алчных личностях как я.

— Рихард, ты не такой! Ты — чуде — е-е — есный! Смотри, там, среди кувшинок, плавают рыбки! Золотые и изумрудные, веришь?! — и как вы уже поняли, я решила всё проверить.

— Кья — а-ара, не суйся в воду! Ты будешь вся мокрая! — и меня тут же подхватили такие родные руки. — Мама, ну чего ты смеёшься?! Я знаю, что говорю! Она уже такое делала…

Наконец, исследовав все чудеса этого волшебного места, я была готова учиться танцевать. Рихард к этому времени вёл неторопливую беседу с матерью, заняв одну из укромных ниш зала. Изредка в разговоре проскакивало и моё имя, видимо меня тоже обсуждали.

— Ну — у-у, вот! Я — готова! Давай танцевать! — закружившись, я чуть не села на один из кустарников, стоящих в кадке возле столиков. От моих неуклюжих движений цветки на ветках всколыхнулись и вспорхнули десятком цветных бабочек, перелетевших в другой конец зала.

— Леди Лайнвуд, может, всё‑таки учитель?! — с мукой в голосе протянул герцог, наблюдая за мной, стоящей с открытым ртом.

— А может всё‑таки без жертв?! — с намёком в голосе произнесла графиня, кивнув на меня. — Авердин — для первого раза — то, что нужно! Музыку!

И, хлопнув в ладоши, матушка герцога показала мне некоторые движения, которые мне предстояло повторить.

— Рихард, встань и станцуй со мной, чтобы Кьяра знала, что мы от неё хотим!

Однако с прискорбием, могу сказать, что я совсем не смотрела на графиню. Мелодия! — она заворожила меня. Волшебные трели соловья и перезвон колокольчиков, и что‑то ещё, такое плавное, чистое…

— Что это?! Что это за дивный звук?!

— О, дорогая, эта флейта! А сейчас скрипки! Не отвлекайся, смотри на нас! — и я, наконец, уделила внимание элегантной паре матери и сына.

Спустя несколько минут, я вынесла своё суждение:

— Я не смогу так никогда и точка! Даже не стоит пытаться!

— Малыш, поверь, это только кажется трудным!

— Рихард прекрасный партнёр, Кьяра, тебе только нужно довериться ему!

— Нет! Вот это, в конце, что было?! — со странным смешком поинтересовалась я.

— Ан — ферье?! — удивилась грациозная графиня.

— Да — да, этот странный прогиб в руках герцога?! Вы что, на самом деле думаете, что я смогу так изогнуться?! А эти прыжки и взмывание вверх?!

Сев прямо на пол, потому что ноги меня держать отказывались, я схватилась за голову.

— Сын, у девочки истерика! Так не пойдёт! — сакраментальная фраза, запомните её.

Спустя полчаса.

— Мама, у меня истерика! Так не пойдёт!

— О — о-о, Рик, прости! Сильно болит?! — я действительно ему сочувствовала, но ничего не могла поделать. Ни Авердин, ни Камарелла, ни другие танцы, которому попытались научить добросердечные аристократы, мне не давались.

— Что именно, Кьяра?! Моя нога или скула?! А может, ты говоришь о плече, по которому ты саданула мыском туфли, когда я тебя подбрасывал?! — рычал еще совсем недавно такой спокойный герцог.

— Но… но ты схватил меня за рёбра! А мне щекотно!

— А как я еще мог тебя подкинуть?! Схватить за шею?!

— Дети — дети! Не ругайтесь! — графиня вклинилась между нашими телами. — У меня есть решение!

— ?? — мы оба недоумевающе посмотрели на неё.

— Вальс!

— ?? — та же реакция.

— Но как же?! Вальс! Я знаю, что это совершенно простой иномирский танец, но с другой стороны — скромность сейчас новый девиз короля. В столице уже как месяц танцуют вальс!

— Матушка, мы даже музыки не знаем! — воспротивился Рихард, а мне так всё едино — вальс так вальс.

— Сейчас — сейчас… — и отойдя на пару шагов от нас, леди Лайнвуд стала напевать какую‑то мелодию цветкам, украшавшим колонны. Так вот откуда идут эти прекрасные звуки!

— Дорогой, подойди ко мне, я тебя поведу! И — и-и раз, два, три…

Они порхали по залу, словно два клиновых листка, подхваченных осенним ветром… Так, будто ими управлял не рисунок танца, а сама Создательница, рождая новых прекрасных существ… Вихрь из белой ткани платья графини то и дело взмывал вверх, а ноги Рихарда мелькали так быстро, что чёрными точками плавали перед моими глазами… Каждое касание их ног о каменный пол рождало новый цветочный узор, словно магическое перо художника писало танец вслед кружащейся паре.

— Ну, вот, теперь ваша очередь! — чуть отдышавшись, изрекла графиня. — И еще, дорогой, не забывай, ты — маг, и маленькие хитрости тебе позволительны!

Подмигнув, леди Лайнвуд грациозно присела на диван.

Меня тут же обняли горячие руки герцога, и я встретилась с его глазами.

— Кьяра, здесь нет ничего сложного! Просто… верь мне! — и понеслось. Вернее, мы понеслись, следуя сказочной мелодии из иного мира.

Иногда, мне казалось, что это не я кружусь в невероятно захватывающем танце. Мои ноги лишь слегка касались пола, а ладонь только на мгновение расставалась с рукой Рихарда. Почему?! Потому что я так и не смогла отвести взгляд от его глаз. Я утонула в них… в этом удивительном синем сиянии. И вот уже наши губы встретились в нежнейшем из нежных поцелуев.

— Смотри! — шепнул герцог, вновь сжимая мои чуть дрожащие пальчики.

Подняв голову, я увидела, что надо мной раскрылось прекрасное ночное небо, и звёзды таинственно мерцали, будто приветствуя новую меня. Ту, которой я хотела стать, ту, которой по праву бы гордился Рихард.

Очнувшись, я поняла, что в зале Орхидей мы остались одни. Графиня покинула нас. А я даже не заметила.

— Вот и всё… — моё ухо опалило жаркое дыхание мужчины.

— Спасибо. Это… было прекрасно! — восторг переполнял мою душу, наполняя тело томительным ожиданием… чего?! Может быть, чуда?!

— Нет, это ты — прекрасна! Моя… герцогиня! — поцелуй, но другой, горячий, жадный ожёг мои губы, как только я выдохнула заветные слова: