Я не мог знать, что развлечение с цыпочкой на озере может сотворить между мной и Пэтти. Я ничего не собирался разрушать между нами. Почему она позволила чему-то глупому как эта вещь все изгадить.

Я неважно себя чувствовал. В моем горле пересохло, и я не мог нормально дышать. Я удивился, заплачу ли я. Я не помнил, как чувствует себя тот, кто плачет, поэтому не мог сказать. Однако я был в порядке.

Я просто немного прогулялся. Я не мог думать ни о чем, или куда-то идти. Я заметил Мотоциклиста в аптеке, читающим журнал, поэтому я пошел к нему.

«У тебя есть сигареты?» спросил я его. Он вручил мне одну.

«Давай чем-нибудь займемся сегодня, хорошо?» сказал я. «Давай прогуляемся по бульвару, за мост, хорошо?»

«О'кей», ответил он.

«Может быть, я захвачу Стива тоже». Я хотел, чтобы и Стив пошел, в случае, если Мотоциклист забудет, я был бы с ним и прокатился бы на мотоцикле или бы пошел в какой-нибудь бар, куда я один не мог бы пойти.

«Хорошо».

Я стоял там и рассматривал журналы.

«Эй», сказал я, «что ты читаешь?»

«Здесь моя фотография в этом журнале». Он показал мне ее. Это была фотография с ним, хорошая. Он был прислонен к побитому мотоциклу, облокотившись на него. На нем были голубые джинсы и голубая джинсовка, но не было футболки. Он и мотоцикл были на траве возле деревьев и вьюнов. Он смотрелся, словно дикий зверь, выглядывающий из-за деревьев. Это была хорошая фотография. Фотограф был словно художник. Он не улыбался, но выглядел счастливым.

«Эй», сказал я, «Что это за журнал?»

Я посмотрел на обложку. Это был один из тех крупных национальных журналов, один из тех, которые распространяются по всей стране.

«Здесь что-нибудь о тебе?» Я листал журнал.

«Нет. Одна из фотографий известного фотографа. Она сделала ее в Калифорнии. Я и забыл. На самом деле я был в шоке, когда открыл журнал и увидел там свою фотографию».

Я посмотрел на другие фотографии. На них были изображены в основном люди. Они все выглядели как картины. В журнале говорилась, что человек, сделавший их, известен тем, что ее фотографии были похожи на картины.

«Уау», сказал я. «Подожди, пока я расскажу всем…»

«Не надо, Расти-Джэймс». Я не хочу, чтобы ты рассказывал всем. И так всем скоро станет известно»

Он был немного другим с тех пор как вернулся. У него был странный вид теперь, поэтому я сказал, «Конечно».

«Это что-то вроде бремени на подобии того, что было у Робина Гуда, Джэсси Джэймса, и мальчика с дудочкой. Я точно также скоро стану героем района, и все это будет с тобой тоже. Не то, чтобы я могу стать в таком крупном масштабе, я просто не хочу этого».

«Хорошо» ответил я. Я знал, что он имеет в виду быть Робином Гудом для некоторых людей. Мотоциклист был очень известен в нашей части города. Даже люди, которые ненавидели его, не могли этого не признать.

«Эй, до меня дошло», сказал я. «Мальчик с дудочкой. Приятель, те парни пошли бы за тобой куда угодно. Черт возьми, большинство из них до сих пор бы».

«Это было бы замечательно», сказал он, «если бы я знал куда идти».

Как только мы покинули аптеку, то я заметил копа Петерсона на противоположной стороне улицы, наблюдающего за нами. Я поглядывал на него. Мотоциклист же, как обычно, даже не видел его.

«Это действительно хорошая фотография», сказал я.

«Да». Он улыбался, но не счастливо. Он редко улыбался. Это пугало меня, когда он это делал.

Мы отправились в центр города ночью, через пост, туда, где были огни. Это было не так сложно уговорить Стива прогуляться, как я предполагал. Обычно я его беспокоил, чуть не доходя до угроз, чтобы заставить его делать то, что его родителям не нравилось. Но в этот раз он просто сказал «О'кей, я скажу моему отцу, что я пошел в кино». Это был самый простой раз, когда мне удалось уговорить его пойти куда-нибудь. Стив был странным в последнее время. С тех пор как его мать отправилась в больницу, у него был странный вид полный безрассудства. Он выглядел как искренний кролик, собирающийся сразиться со стаей волков.

Он встретил нас в нашем месте, я никогда не ходил к нему домой. Его родители даже не подозревали, что он знает меня. Я перелил половину бутылки вишневой водки в бутылку дешевого виски, чтобы взять с собой.

«Держи, сделай глоток вот этого», сказал я Стиву, идя по мосту. Здесь не было достаточно места для прогулки. Мы остановились посередине, поэтому Мотоциклист мог глядеть на реку некоторое время. Он делал так, с тех пор как я его помню. Ему действительно нравилась эта старая река.

Я вручил Стиву бутылку, и на мое удивление, он сделал глоток. Он никогда не пил. Я пытался уговорить его в течение нескольких лет, и лишь разочаровался в этом. Он задержал во рту, посмотрел на меня, а затем проглотил. Он вытер свои глаза.

«Ну и гадость», сказал он мне.

«Не беспокойся о вкусе», ответил я, «главное эффект».

«Напомни мне пожевать жвачку до того, как я приду домой, о'кей?»

«Конечно», сказал я. Мотоциклист был готов снова идти и мы зашагали вперед за ним. Он покрывал большое расстояние одним шагом.

Все шло к тому, что ночь должна была быть хорошей. Я мог так сказать. Мотоциклист был в основном ночной персоной. Он приходил домой утром и спал до часу или двух и становился бодрым около четырех. Он слышал нас довольно хорошо, и, кажется, не возражал против нас, идущих с ним. Ему не нравилось, когда я следовал за ним повсюду. Теперь, казалось, что он просто нас не замечает.

«Почему ты так много пьешь?» спросил меня Стив. Что-то его удивляло. Он всегда был немного нервным или обеспокоенным, но я не мог поверить, что он может даже попытаться затеять драку со мной.

«Тебе же не нравится, что отец все время пьет», продолжил он настырно. «Так почему же ты? Почему хочешь закончить вот так?»

«Ох, да не пью я много», ответил я. Я был в городе, на тротуаре, где было много людей, и шум, и огни, и я мог чувствовать энергию, исходящую от вещей, даже зданий. Я проклял бы, если Стив собирался все это испортить мне.

«Чувак, это будет классная ночь», сказал я, чтобы сменить тему. «Мне здесь нравится. Мне хотелось бы, чтобы мы здесь жили».

Я раскачался вокруг осветительного столба так, что чуть не опрокинул Стива на дорогу.

«Утихни», пробормотал он и сделал еще глоток из бутылки. Я подумал, что это его немного развеселит.

«Эй», сказал он Мотоциклисту, «хочешь выпить?»

«Ты же знаешь, он не пьет», сказал я. «Лишь иногда».

«Это тебя изменяет. Почему ты не пьешь?» спросил Стив.

Мотоциклист ответил, «Я люблю самообладание».

Стив никогда не разговаривал с Мотоциклистом. Это пойло сделало его храбрым.

«Все так клево здесь», продолжил я. «Свет, я имею в виду. Я ненавижу это в нашем районе. Там нет никаких красок. Эй…» сказал я Мотоциклисту, «ты же не видишь цветов, не так ли? На что это похоже?»

Он посмотрел на меня напряженно, словно он пытался вспомнить, кто я такой. «Черно-белый телевизор, предполагаю», наконец-то ответил он. «Вот так».

Я вспомнил яркий свет, исходящий от телевизора в доме Пэтти. Тогда я попытался избавиться от мыслей о Пэтти.

«Это печально».

«Я думал, что дальтоники только красный и зеленый не различают. Я читал кое-где, где они не могли видеть красный или зеленый или коричневый или другой цвет», сказал Стив. «Я читал про это».

«Я никаких не вижу», ответил Мотоциклист. «Но мы не можем быть теми, о ком мы читаем».

«Это никак его не тревожит», объяснил я Стиву. «Но, когда он едет на мотоцикле, то он проходит через красные огни»

«Временами», сказал Мотоциклист, удивив меня, так как он был обычно не склонен к беседе, «это для меня так, словно я вспоминаю цвета, возвращаюсь назад, когда я был ребенком. Это было давно. Я перестал быть ребенком, когда мне было пять».

«Да?» я подумал, что это интересно. «А мне интересно, когда же я перестану быть ребенком».

Он посмотрел на меня так, как он обычно смотрит на всякого другого. «Никогда».