Литмир - Электронная Библиотека

— Я запрещаю.

— По какому праву?

— Я все-таки твоя мать!

— Будто ты этого хотела! Могу поспорить, что отец был тогда пьян!

Он не пил, не ходил на танцы, часто посещал маленький бар в итальянском квартале — в той части Верхней улицы, которая пользовалась дурной славой; в этом баре всегда толпились арабы и поляки, в глубине зала всегда сидели группки подозрительно шушукавшихся мужчин.

Бар назывался «Луксор». Полиция им заинтересовалась после совершенного Марселем ограбления: тот был в числе его завсегдатаев еще до Фредо. В результате в руки полиции попал лишь бывший боксер, выселенный из города: у него оказались не в порядке документы. После этого за «Луксором» стали постоянно приглядывать.

Иона не боялся в буквальном смысле этого слова.

Даже если бы Фредо в порыве гнева ударил его, Мильку это было бы безразлично. Смелостью он не отличался, но знал, что физическая боль не длится вечно. В эту минуту он думал, что защищает Джину, и чувствовал, что говорит путано; он мог поклясться, что покраснел до корней волос.

— Она предупредила, что не вернется ночевать?

— Я… — Он мгновенно опомнился. Уже один раз, отвечая на вопрос о Бурже, он говорил необдуманно. Теперь надо быть внимательнее. — Не помню.

— Вы не помните, ждали ее или нет? — оскорбительно ухмыльнулся парень.

— Она сама не знала.

— Значит, она взяла с собой чемодан?

Думать быстро, не путаться, не противоречить самому себе! Иона невольно взглянул в сторону лестницы.

— По-моему, нет.

— Она его не взяла, — объявил Фредо. Голос его стал тверже, в нем послышались обвинительные нотки. — Ее чемодан наверху, в шкафу, пальто тоже.

Он ждал объяснений. Что Иона мог ответить? Да и время ли сейчас выложить правду? И кому? Брату Джины? Он весь напрягся, и ему удалось сухо процедить:

— Возможно.

— Она не уехала буржским автобусом.

— Быть может, поехала на поезде? — изобразил удивление Иона.

— Навестить Лут?

— Думаю, да.

— Джина поехала не к Луг. Ей я звонил перед тем, как прийти сюда.

Иона не знал, что у Лут есть телефон и Фредо разговаривал с ней. Если он знал ее номер, то, пожалуй, и побывал уже у нее?

— Где моя сестра?

— Не знаю.

— Когда она ушла?

— Вчера утром.

Иона едва не добавил: «Клянусь». Он столько раз лгал, что сам уже почти повторил в свою ложь. Какая разница — уехала Джина в среду вечером или в четверг утром?

— Ее никто не видел.

— Все так привыкли видеть, как она проходит мимо, что уже не обращают внимания.

Казалось, Фредо, который был выше Ионы на голову, вот-вот схватит его за плечи и встряхнет, и Мильк, не двигаясь, покорно ждал. Он не осмелился отвести взгляд, пока Фредо не направился к двери, так и не тронув его.

— Посмотрим, — бросил с угрозой итальянец.

Никогда еще утро не было таким ярким и тихим.

Площадь постепенно пробуждалась; было слышно, как бакалейщик опускает оранжевый тент. Фредо, словно огромная зловещая тень, остановился в дверном проеме.

Потом открыл рот, собираясь, видимо, изрыгнуть оскорбление, но передумал, пересек тротуар и сел на мотоцикл.

Иона все еще неподвижно стоял посреди лавки, забыв о рогаликах и о завтраке. Он старался понять. Еще вчера у него появилось предчувствие надвигающейся опасности; теперь ему угрожали в его же доме. За что?

Почему? Он же ничего не сделал: только взял в жены девушку, которую отдала ему Анджела, и в течение двух лет пытался обеспечить ей спокойную жизнь.

«Она уехала в Бурж». Он брякнул это, не подумав, Просто чтобы отделаться от вопросов, и вот что получилось. Пока он был в булочной, Фредо не только вошел в дом, но поднялся наверх, открыл стенной шкаф, перерыл зеркальный — потому он и знал, что сестра не взяла с собой ни чемодана, ни пальто.

Неужели мысль, внезапно пришедшая Мильку в голову, пришла и остальным! Кровь отлила у него от лица — так это было бессмысленно и ужасно. Неужто люди и вправду поверили, неужто Фредо взбрело на ум, что он избавился от Джины? Да разве все они, живущие на Старом Рынке и даже в городе, не знают, что это не первое бегство его жены, что она убегала из дому и до него, еще когда жила с родителями, что потому ее за него и отдали? Тут Иона не строил никаких иллюзий. Никто другой не женился бы на ней. А Джина не обладала спокойствием и хладнокровием Лут, которая как-то ухитрялась тянуть лямку в Бурже. Джина была не знающей удержу самкой — это понимали все.

Боже, зачем ему было ее…

Даже в мыслях он не осмеливался произнести это слово.

Но, может быть, стоило все-таки посмотреть фактам в лицо?

Зачем ему было ее убивать?

Мильк был уверен: именно это и заподозрил Фредо.

И возможно, эта же мысль, не столь, правда, отчетливо, пришла накануне в голову Палестри. Иначе зачем бы они стали так его мучить? Если он и ревновал, если и страдал всякий раз, когда Джина убегала с мужчиной, когда он ощущал исходивший от нее чужой запах, то никогда этого не показывал, даже перед нею. Он ни разу ни в чем ее не упрекнул. Напротив! Когда она возвращалась, он делался нежнее обычного — пусть все забудет, пусть не чувствует себя скованной. Он тоже нуждается в ней.

Хочет ее защищать. Не считает себя вправе запирать ее, как однажды сделала Анджела со своим сыном.

Неужели они действительно так думали?

Мильк едва не кинулся к Палестри, чтобы все рассказать Анджеле, но понял: слишком поздно. Больше ему не поверят. Слишком часто он повторял, что она уехала в Бурж, слишком много подробностей сообщил. Но, может быть, несмотря ни на что, она вернется? Его смущало, что она не взяла с собой пальто. К тому же, если она спряталась где-то в городе, то зачем забрала марки, которые ей здесь не продать?

Иона машинально, двигаясь, как автомат, прошел на кухню, сварил кофе и выпил его, заедая рогаликами. На липе Шенов сидела стая птиц; он открыл дверь и, по обыкновению, бросил им крошки.

Ему бы расспросить дежурного по вокзалу — у того бы он все узнал, но и для этого время упущено. А может быть, кто-то ждал ее с машиной? Тогда понятно, почему она ушла без пальто. Можно было бы еще отправиться в полицию, все рассказать, потребовать, чтобы начали поиски. Почем знать? Завтра, возможно, его упрекнут, что он этого не сделал, увидят в этом улику против него!

По-прежнему машинально он поднялся в спальню.

Дверцы обоих шкафов были открыты, на полу валялись брюки. Он положил их на место, заправил постель, прибрал на туалете, сменил грязную салфетку. Сегодня должны были приехать за бельем, и он решил его приготовить: обычно этим занималась Джина, но теперь ее не было. Он вывернул корзину — трусики, лифчики, и стал составлять список, но услышал шаги внизу. Это была г-жа Лальман, мать юной калеки, ездившей накануне в Бурж. Она пришла поменять книги для дочери.

— Что сказал доктор? — осведомился Иона.

— Кажется, в Вене есть специалист, который может ее вылечить. Но уверенности никакой нет, к тому же туда нужно ехать, жить несколько месяцев в стране, языка которой не знаешь. Это дорого. Дочка хочет, чтобы все оставалось как есть, но я все же напишу ее дяде: он преуспевающий торговец в Париже и, надеюсь, поможет.

Выбирая книги, женщина, казалось, прислушивалась к тишине в доме, где в этот час всегда раздавались шаги Джины.

— Вашей жены нет дома?

Иона ограничился тем, что отрицательно покачал головой.

— Вчера кто-то спрашивал у дочери, не ехали ли они вместе.

— Вы не знаете — кто?

— Я не спрашивала. Люди так мало интересуют меня…

Мильк не ответил. Теперь он был готов ко всему.

Ощущал не столько страх, сколько разочарование, хотя ничего не ждал от ближних и всегда довольствовался тем, что как можно тише жил в своем углу.

— Я думаю, эти две ей понравятся.

— Там ничего нет о болезнях?

— Нет, я читал.

Ему и впрямь доводилось читать романы для девиц и получать от них удовольствие. В такие моменты он думал о Дусе, которую наделял обликом героинь.

13
{"b":"24799","o":1}