— Ты кто?

— Я академик Вавилов.

— Мешок говна ты, а не академик, — заявлял доблестный старший лейтенант и, победоносно взглянув на униженного "врага", приступал к допросу.

Около полутора месяцев наблюдал Г. Г. Филипповский Вавилова. Затем ученый из камеры исчез. Теперь мы знаем: он был до суда возвращен во Внутреннюю тюрьму НКВД.

Суд состоялся 9 июля 1941 года. Но прежде чем передать судьям обвинительное заключение, Хват еще раз обозрел созданное им сооружение и решил на всякий случай заручиться еще одной бумагой. Речь шла об экспертизе научной деятельности бывшего директора ВИРа. Времени у Алексея Григорьевича оставалось мало, поэтому меры пришлось предпринимать решительные. Впрочем, предоставим слово самим экспертам.

Четырнадцать лет спустя, в июне 1955 года, проверяющий "дело № 1500" майор юстиции прокурор Колесников пригласил к себе профессора Тимирязевской академии И. В. Якушкина. Иван Вячеславович ни в чем не запирался, выложил как на духу и про то, как в тридцатом его завербовали в ОГПУ, и про то, как он писал клеветнические доносы. Много интересного сообщил он и об "экспертизе" 1941 года. Состав экспертной комиссии был серьезно продуман. "Видимо, я был специально подобран как секретный сотрудник НКВД, который мог легко пойти на дачу необходимого заключения по делу Вавилова", пояснил профессор Якушкин. "Желая быть искренним до конца", добавил он также, что "члены экспертной комиссии Водков, Чуенков, Мосолов и Зубарев были враждебно настроены против Вавилова. Водков [селекционер из Каменно-Степной станции ВИРа. — М. П.] просто ненавидел Вавилова. Чуенков [заместитель наркома земледелия СССР. — М. П.] был под большим влиянием Лысенко и являлся естественным противником Вавилова, Зубарев [член коллегии НКЗ. — М. П.] также был сотрудником у Лысенко и находился под большим его влиянием, а Мосолов [вице-президент ВАСХНИЛ. — М. П.], являясь помощником Лысенко, также был противником Вавилова. Таким образом, экспертная комиссия была создана весьма искусно с определенной целью — дать заведомо предвзятое и отрицательное заключение о деятельности Вавилова" [207].

А вот что рассказал прокурору Колесникову другой участник "экспертизы" — Алексей Клементьевич Зубарев, 1894 года рождения.

"Экспертиза проводилась так: в 1941 году, когда уже шла война с немцами, меня и Чуенкова вызвал в НКВД майор Шунденко и сказал, что мы должны дать заключение по делу Вавилова. Подробностей я уж не помню… Помню, однако, что целиком наша комиссия не собиралась и специальной исследовательской проверочной работы не вела… Однако когда нам был представлен готовый текст заключения (кто его составил, я не знаю), то я, как и другие эксперты, его подписал. Не подписать в то время заключение я не мог, так как обстоятельства были такие, что трудно было это не сделать" [208].

Да уж, обстоятельства, что и говорить, были неважные. Так называемое заключение экспертной комиссии почти дословно повторяло те же обвинения, что заполняли остальные десять томов вавиловского "дела". Было там и "обоснование метафизических и антидарвинистических концепций", и "игнорирование местных сортов", и уклонение от практической селекции. Разве что для разнообразия кто-то добавил, что Вавилов засорил ВИР "чуждыми элементами". Оказывается, среди ученых было дворян — 21, из духовного звания — 8, почетных граждан — 12, потомков торговцев — 10, мещан — 40. Троцкист и монархист Н. И. Вавилов в добавление ко всему прочему не любил рабочих и крестьян…

Кто же сочинил заключение экспертов комиссии?

В показаниях Зубарева есть несколько строк, бросающих свет на фигуру, имеющую самое непосредственное отношение к пресловутой "экспертизе". "Дополняю, что майор Шунденко, вызвавший меня и Чуенкова в 1941 году в МГБ по поводу заключения о работе Вавилова Н. И., раньше, в частности в 1938 году, работал во Всесоюзном институте растениеводства научным сотрудником, стоящим на позициях Мичурина — Лысенко". Что же это за деятель науки, который променял халат исследователя на мундир сотрудника КГБ?

Степан Николаевич Шунденко — личность, старым вировцам хорошо памятная. "Что-то опасное чувствовалось в нем, в его щуплой, вертлявой фигуре, черных пронзительных, беспокойно шарящих глазах, — пишет профессор Е. Н. Синская. — Он быстро сошелся с другим, таким же отвратительным типом — аспирантом Григорием Шлыковым, и они вдвоем, принялись дезорганизовывать жизнь института" [209]. Синская напоминает, что в конце тридцатых годов в ВИРе ходил стишок, довольно точно характеризующий эту пару:

Профессор Синская рисует портрет Шунденко, так сказать, в эмоциональном восприятии современников. Известный селекционер-генетик Михаил Иванович Хаджинов характеризует его с точки зрения конкретных фактов. "В 1937 году я работал в ВИРе, — вспоминает Хаджинов. — Однажды меня вызвали в партком и сделали выговор за то, что мой аспирант Шунденко не подает на защиту кандидатскую диссертацию. Я ответил, что Шунденко попросту не способен сделать диссертацию, для этого у него нет ни теоретических знаний, ни экспериментальных данных. "И все-таки, он должен иметь ученую степень, — заявили мне. — Не могли научить — пишите за него работу сами". Как ни стыдно мне теперь признаться, но я действительно продиктовал Степану Николаевичу работу, за которую он как-то очень быстро получил ученую степень кандидата наук" [210].

В 1937 году близкий ученик академика Вавилова, беспартийный генетик Михаил Хаджинов не мог поступить иначе. ВИР потрясали внутренние и внешние бури. Аспиранты, и в том числе Шунденко, устраивали обструкции своим научным руководителям — старым профессорам, требуя, чтобы их учили не буржуазным измышлениям Менделя и Моргана, а народной лысенковской агробиологии. Серый кардинал лысенковской клики Исай Презент специально приезжал в Институт растениеводства, чтобы натравливать молодежь на профессуру. Вавилов и другие ведущие специалисты ВИРа понимали, конечно, что вызывающая наглость Шунденко и других столь же малограмотных молодых людей подогревается извне. Но подлинная роль Степана Шунденко долгое время оставалась для них тайной.

Осенью 1938 года, несмотря на резкий протест Николая Ивановича, Шунденко был назначен заместителем директора ВИРа по науке. Вступив в должность, вчерашний аспирант открыто заявил, что не разделяет ошибочную позицию академика Вавилова в вопросах генетики и растениеводства. Новый зам. по науке заговорил о притаившихся в недрах ВИРа врагах, которых академик Лысенко рано или поздно выведет на чистую воду. Сразу после ареста Николая Ивановича Шунденко исчез из ВИРа. "Я встретила его весной 1941 года в Москве, — вспоминает бывшая вировка, доктор биологических наук Нина Александровна Базилевская. — Это произошло в кафе напротив ГУМа. Шунденко был в форме НКВД. Он улыбнулся, но не поздоровался со мной. Звания его я не разобрала, но говорили, что операция с Вавиловым его сильно возвысила. Впрочем, совершенно ясно, что сотрудником органов безопасности он был и раньше, когда учился в аспирантуре" [211].