Детектив изумленно уставился на него.

– Как, черт возьми… – начал он и осекся. Затем продолжил: – Значит, это уже попало в газеты. Не знал. Но имени убитого там быть не может, потому что я сам только два часа как выяснил его. Вы весьма догадливы, мистер Вульф.

– Благодарю. Вот только я не видел ничего такого в газетах. Просто заявление Марии Маффеи об исчезновении брата не подвигло полицию дальше великодушных попыток строить догадки. И лишь убийство, думается мне, могло сообщить вам такое рвение, что вы узнали о визите Арчи в комнату жертвы и об изъятии бумаг. Итак, не соблаговолите ли сообщить, где нашли тело?

О’Грэйди поднялся:

– Прочтете в вечернем выпуске. Таких, как вы, мистер Вульф, еще поискать надо. А теперь давайте бумаги.

– Конечно. – Вульф даже не пошевелился. – Но я предлагаю вам задуматься вот над чем. Все, что я прошу у вас, это три минуты вашего времени и информация, которая через несколько часов станет доступной всем. А между тем, кто знает, не случится ли мне сегодня, завтра или в следующем году натолкнуться на любопытный факт, касающийся этого или другого дела? Факт, который, окажись он в вашем распоряжении, помог бы вам добиться успеха в расследовании, славы, повышения по службе и прибавки жалованья. Повторяю, вы допускаете ошибку, пренебрегая требованиями профессиональной этики. Тело, случаем, обнаружили не в округе Уэстчестер?

– Вот же черт! – изрек О’Грэйди. – Если бы я не видел вас своими глазами и не понимал, что вам для передвижений нужен товарный вагон, поневоле задумался бы, а не ваших ли это рук дело. Ладно. Да, в округе Уэстчестер. В кустарнике, футах в ста от грунтовки, в трех милях от Скарсдейла. Вчера в восемь вечера его нашли двое мальчишек, искавших птичьи гнезда.

– Наверно, застрелен?

– Зарезан. Врач говорит, что нож оставался в ране какое-то время. Час или чуть больше. Однако на момент обнаружения тела ножа в ране уже не было. Его так и не нашли. Карманы вычищены. Костюм, судя по ярлычку на нем, куплен в универмаге на Гранд-стрит. Ярлык и метку прачечной мне передали этим утром в семь. К девяти я уже знал имя убитого, после чего обыскал его комнату и поговорил с домовладелицей и служанкой.

– Превосходно, – отозвался Вульф. – Действительно отменная работа.

Детектив нахмурился:

– Эта девица… Либо ей что-то известно, либо в голове у нее совсем пусто – не вспомнит и что ела на завтрак. Она была у вас здесь. Что вы подумали, когда она не смогла припомнить тот телефонный разговор? А ведь слышала каждое слово, как заявила домовладелица.

Я бросил взгляд на Вульфа. Он и бровью не повел, просто заметил:

– Мисс Анна Фиоре несколько обделена природой, мистер О’Грэйди. Значит, в ее памяти обнаружились изъяны?

– Изъяны? Да она забыла имя Маффеи!

– Вот как. Жаль. – Вульф уперся в край стола и оттолкнулся от него вместе с креслом. Я понял, что он намеревается встать. – А теперь об этих бумагах. Остальные вещи – это всего лишь пустая жестянка из-под табака да четыре снимка. Вынужден просить вас об одолжении. Вы позволите мистеру Гудвину проводить вас из комнаты? Так уж я устроен: не люблю открывать свой сейф в присутствии других людей. Ничего личного, естественно. Будь вы моим банкиром, я вел бы себя так же, а может, и еще настойчивее.

Я работал на Вульфа так долго, что обычно поспевал за ходом его мысли, но тут едва не оплошал. Я уже раскрыл рот, чтобы сказать, что бумаги находятся в ящике его стола, куда я и убрал их у него на глазах вчера вечером, и только его взгляд остановил меня. Детектив явно колебался, и Вульф принялся его убеждать:

– Ну же, мистер О’Грэйди. Ступайте. Не стоит подозревать, будто я пытаюсь что-то утаить. Даже будь оно так, вы бы не смогли мне помешать. Подозрения подобного рода между профессионалами несерьезны.

Закрыв за нами дверь, я провел детектива в залу. Я предполагал, что Вульф для проформы откроет дверцу сейфа, чтобы произвести правдоподобный шум, однако, допуская, что он не станет себя этим утруждать, отвлекал О’Грэйди разговорами. Весьма скоро нас позвали обратно. Вульф стоял у ближнего края стола с жестянкой и конвертом, в который я сложил бумаги и снимки. Он протянул их детективу:

– Удачи, мистер О’Грэйди. Можете не сомневаться, когда бы мы ни обнаружили что-либо важное для вас, немедленно свяжемся с вами.

– Весьма признателен. Надеюсь, вы серьезно.

– Более чем. Как и сказал.

Детектив ушел. Услышав хлопок входной двери, я прошел в залу и проследил в окно за тем, как он удаляется. Потом вернулся в кабинет и подошел к столу Вульфа, за который он вновь уселся, и ухмыльнулся ему в лицо:

– Ах вы чертов плут!

Складки на его щеках немного отодвинулись от уголков рта – так, по его мнению, выглядела улыбка.

– Ну и что же вы припрятали?

Он извлек из жилетного кармана полоску бумаги, дюйма два длиной и полдюйма шириной, и протянул ее мне. Это была одна из вырезок, что я прихватил из верхнего ящика комода Маффеи. И кто бы мог подумать, что Вульф вообще подозревал о ее существовании? Прошлым вечером он лишь мельком взглянул на весь принесенный мною хлам. И все же он взял на себя труд удалить О’Грэйди из комнаты, чтобы припрятать ее.

Я прочел объявление дважды, но увидел в нем смысла не больше, чем раньше, когда обнаружил его в комнате Маффеи.

– Что ж, – произнес я, – если вам еще нужны доказательства, что он намеревался уплыть, то я могу сгонять на Салливан-стрит и отодрать багажные наклейки от сундука Анны. И даже если это объявление что-то да значит, когда вы увидели его? Только не говорите, что можете изучить улику, не глядя на нее. Я готов поклясться, что вы не… – Тут я осекся. Ну конечно же, он видел объявление. Я ухмыльнулся. – Вы просмотрели бумаги ночью, пока я отвозил домой Анну.

Какое-то время он устраивался в кресле за столом и только затем насмешливо проворчал:

– Браво, Арчи.

– Ладно. – Я уселся напротив него. – Могу я задать вопрос? Мне хочется узнать три вещи. Или я должен пойти в классную комнату и выучить уроки? – Естественно, все это меня несколько разозлило, как и всегда, когда я узнавал, что он связал изящный узелок прямо у меня под носом, а я даже не видел, к чему он ведет.

– Никаких уроков, – ответил он. – Ты идешь за машиной и на разумной скорости едешь в Уайт-Плейнс. Если вопросы лаконичны…

– Они достаточно лаконичны, но, коли у меня появилась работа, могут и подождать. Раз это Уайт-Плейнс, то, полагаю, мне предстоит обозреть дырку в Карло Маффеи и прочие детали, которые кажутся мне незначительными.

– Нет. Черт, Арчи, перестань строить догадки в моем присутствии! Если уж тебе суждено встать на один уровень с мистером О’Грэйди, давай хотя бы отсрочим это по возможности.

– О’Грэйди проделал этим утром славную работенку: два часа от ярлыка на пиджаке и метки прачечной до того телефонного звонка.

Вульф покачал головой:

– Глуповат. Так что с вопросами?

– Могут подождать. Что же тогда в Уайт-Плейнсе, если не Маффеи?

Вульф одарил меня подобием улыбки, довольно долгой. Наконец он ответил:

– Возможность подзаработать. Имя Флетчер М. Андерсон говорит тебе что-нибудь, если не заглядывать в картотеку?

– Уж надеюсь, – фыркнул я. – Благодарностей за свое «браво» не ждите. Тысяча девятьсот двадцать восьмой год. Помощник районного прокурора в деле Голдсмита. На следующий год перебрался в провинцию. Теперь прокурор округа Уэстчестер. Свои долги признаёт только за закрытыми дверями и на ухо. Женат на деньгах.

Вульф кивнул:

– Все верно. Получай свое «браво», Арчи. Как-нибудь обойдусь без благодарностей. В Уайт-Плейнсе встретишься с мистером Андерсоном и передашь ему соблазнительное и, вероятно, выгодное предложение. По крайней мере, так предполагается. Я ожидаю информации от посетителя, который должен явиться с минуты на минуту. – Он потянулся через свои округлости к большим платиновым часам в кармане жилета и взглянул на них. – Пунктуальность торговца спортивным инвентарем не выдерживает никакой критики. Я звонил в девять. Заказ должны были доставить в одиннадцать. А сейчас уже одиннадцать сорок. Хотелось бы избежать проволочек. Лучше бы я послал тебя… Ага!