Тогда-то Мария Стюарт и принимает роковое решение — искать защиты в Англии, около трона Елизаветы, осаждавшей ее письмами с заверениями дружеского расположения и сочувствия.
Более двадцати лет томится она в английских замках-тюрьмах, провозглашенная усилиями католической пропаганды мученицей за веру. Нити от многочисленных заговоров в пользу Марии Шотландской тянутся к Франции, Испании, Риму. Но чем больше растет экономическое могущество Англии, а с ним и престиж Елизаветы, тем безнадежней становится положение узницы. Монархи Европы, и в их числе сын самой Марии, не собираются ссориться с британской королевой ради ее незадачливой соперницы.
Отдельные энтузиасты — по большей части это юные романтики, горячие головы, мечтающие о рыцарских подвигах прошлых времен, — еще предпринимают отчаянные попытки спасти эту некогда прославленную поэтами красавицу королеву. И платятся за свою смелость жизнью…
25 октября 1586 года парламентский суд, обвинивший Марию Стюарт в организации покушения на Елизавету, выносит ей смертный приговор.
С редким мужеством и самообладанием идет Мария Стюарт навстречу смерти, отказавшись купить жизнь ценой отречения от своих прав на шотландскую корону. Она не обращается к Елизавете и с просьбой о помиловании. В праздничном платье, с высоко поднятой головой входит она 8 февраля 1587 года в парадный зал Фотерингеймского замка, где ее ждет плаха и топор палача…
Какая изумительная, напряженная жизнь, напоминающая мрачную атмосферу исторических хроник Шекспира! Какая необыкновенная, романтическая судьба! Какая находка для драматурга!
Однако Шиллер не воскрешает перед зрителями перипетии бурной судьбы Марии Стюарт. За рамки сценического действия вынесена и радужная юность во Франции, и страсть к Ботвелу, и борьба за власть, и трагические годы заключения, — о них только упоминается в драме. Шиллер начинает действие с того момента, когда Мария уже осуждена парламентским судом, он воспроизводит только последние дни ее жизни. Что это, неумение воспользоваться великолепным, выигрышным материалом? Просчет писателя?
Нет, находка!
Как ни ярка была жизнь Марии, самым ярким оказалась ее гибель. Именно эта неслыханная казнь, комедия суда, которую разыграла Елизавета, пытавшаяся облечь в тогу правосудия свои счеты с претенденткой на английский престол, сохранила для потомков имя Марии Стюарт.
«Только трагическая смерть кладет истинное начало ее славе, — пишет Стефан Цвейг в своей известной биографии шотландской Марии, — только эта смерть в глазах будущих поколений искупит вину ее молодости, преобразит ее ошибки…»
Шиллер остро чувствовал особое трагическое свойство истории Марии Стюарт, в которой он усматривал сходство с патетикой античных трагедий.
«Уже сейчас, начиная работу над драмой, я все больше начинаю убеждаться в настоящем трагическом качестве моего сюжета, — пишет он Гете. — Оно заключается в том, что уже в первой сцене видна катастрофа и что в то время, когда действие пьесы от нее как бы удаляется, оно все ближе подходит к ней».
Но, быть может, существуют и особые причины, побудившие Шиллера вернуться к заинтересовавшему его в юности материалу и создать трагедию о гибели Марии Стюарт?
Действительно, что могло привлечь поэта-гуманиста в этой злополучной судьбе?
Почему опять, как в «Заговоре Фиеско» и «Дон Карлосе», притягивает Шиллера XVI столетие, озаренное кровавыми сполохами борьбы феодально-католического мира с усиливающимся буржуазно-протестантским лагерем?
Какую перекличку находил здесь поэт со своей современностью?
И снова не жизнь Марии Стюарт, а ее смерть. дает ответ на эти вопросы. Процесс над Марией Стюарт был первым в истории официальным судом над коронованной особой, явлением беспрецедентным, опрокидывающим все политические нормы феодального общества, ставящим под сомнение основу его основ — принцип божественности монарха. После казни Марии Стюарт идеологам абсолютизма было уже нелегко убедить народ в том, что особа монарха священна и неприкосновенна. И когда в 1649 году, во время Великой английской революции был казнен король Карл I, немало современников вспоминали, должно быть, в эти дни, что шестьюдесятью годами ранее с плахи скатилась уже одна коронованная голова, голова злополучной бабки Карла I — Марии Стюарт.
Историческим примером для деятелей французской революции послужила, в свою очередь, казнь английского короля.
Вот почему такой близкой и волнующей темой стала для Шиллера драма, разыгравшаяся за двести лет до революционных событий во Франции в сумрачном Фотерингеймском замке.
Вот почему в центре внимания поэта оказалась не жизнь, а гибель Марии.
Нет, конечно, он не ставит знака равенства между революционным судом над Людовиком и комедией суда, разыгранной по приказу Елизаветы над Марией Стюарт. Но история Марии стала для поэта внутренним поводом вернуться к политической и моральной проблеме, которая никогда не переставала его волновать.
Три существенных отступления от исторических событий вносит Шиллер в свою драму. Он создает образ Мортимера, пламенного рыцаря пленной королевы, юноши, увлеченного мечтой о героических подвигах, которым нет места в трезво-практическом царстве Елизаветы. Он пишет великолепную по драматической выразительности сцену встречи обеих королев, в действительности никогда не происходившую. Наконец он осложняет вражду Елизаветы и Марии мотивом любви пленницы к фавориту английской королевы, всесильному Лейстеру.
Все эти поэтические домыслы преследуют одну цель — максимально сконденсировать, уплотнить действие.
Приступая в мае 1799 года к работе, Шиллер говорил, что хочет построить свое новое произведение как психологическую драму; в центре ее должно быть «самое полное изображение душевного состояния».
Блестяще справляется он с этой задачей.
Три последних дня жизни Марии проходят, как большой жизненный путь.
Вот вспыхнула надежда на освобождение: Мария узнает, что племянник ее сурового стража Полета — тайный католик, приверженец, проникший в ее темницу, чтобы помочь ей бежать. Нет, не на успех заговора юных смельчаков надеется Мария: немало их уже погибло, пытаясь вызволить ее из неволи, — она рассчитывает на то, что Мортимер свяжет ее с всесильным Лейстером, а тот сумеет воздействовать на Елизавету, которой одной — Мария трезво отдает себе в этом отчет — дано раскрыть двери ее темницы:
Напрасны здесь и хитрость и насилье!
На страже враг, и власть его крепка.
Не только Полет с челядью своей,
Вся Англия хранит ворота замка!
И разве лишь приказ Елизаветы
Откроет их.
О, Мария не заблуждается относительно «родственных» чувств своей сестры-королевы. Она хорошо знает им цену.
Свидание с Елизаветой нужно ей только потому, что она знает: английская королева, увидев ее в несчастье, вынуждена будет перед лицом света проявить милосердие.
Какой реальной показалась узнице в те короткие мгновения, когда выслушивала она горячие признания Мортимера, долгожданная свобода!
И снова — борьба, напряженная, страстная борьба за жизнь, за свои человеческие и королевские права (в начале драмы они еще неотделимы друг от друга в сознании Марии Стюарт).
С горячим негодованием против насилия, которым подвергли ее в Англии, ведет Мария эту борьбу, когда, не успел Мортимер скрыться, в ее темнице появляется самый опасный из ее врагов, лорд-казнохранитель Берли.
Страдающая пленница, вооруженная всем своим огромным женским обаянием, она предстает в разговоре с Берли умным государственным деятелем, опытным дипломатом.
Только однажды выдает она свое страстное волнение, в словах, направленных против Елизаветы, но оборачивающихся против нее самой:
Все, что согласно с рыцарскою честью
Во дни войны, я применять вольна,
И запрещают гордость мне и совесть
Убийство лишь, удар из-за угла…
