Тоне хватило информации для размышления, и она ушла из клуба. Сидя в своей машине, она пыталась сосредоточиться. Если Загорская разыскивала свою сестру в клубе, значит, она могла знать Владлена и Ираклия. Тоня никогда не задавалась вопросом, где и когда Наталья Павловна с ними познакомилась. К женщинам из клуба приятели относились как к шлюхам. Вряд ли одну из них они сделали партнером. Скорее всего, Загорская вышла на друзей другим путем. Странно, но следствие до сих пор ничего толком не знает о трех женщинах, которых подозревает в убийстве. Да и то без всяких оснований. Косвенные улики говорят о том, будто в преступлении замешана женщина. Что еще? Есть факт исчезновения некой Ксении Долгополовой. Она с подругой Нателлой трижды ездила на дачу к Ираклию. Потом девушки оборвали связь. О существовании дачи у Ираклия Тоня услышала впервые. Правда, в квартире Загорской видела фотографию, сделанную на приусадебном участке. Дом шестнадцать, улица «… ского». А теперь выясняется и место. Нателла говорила о Ватутинках.

Тоня достала с заднего сиденья атлас Подмосковья и зажгла свет в салоне.

Ватутинки находились рядом с Троицком, километрах в сорока от Москвы по Калужскому шоссе. Тоня вздрогнула. Ей вспомнились слова криминалиста:

«На лопатах суглинок с добавлением песка и компоста. Такой земли много на калужском направлении».

Она отложила карту и опять вздрогнула. Через ветровое стекло на нее смотрела кошмарная рожа. Такими себе и представляют маньяков. Несмотря на жару, на нем была надета вязаная шапочка. Масляная улыбочка и бешеный похотливый взгляд.

– Я с тобой поеду, крошка, – прохрипел он. Его рука в перчатке потянулась к дверной ручке.

У дверцы лежала монтировка. Тоня могла справиться с полоумным налетчиком, но вместо этого сорвала машину с места и скрылась.

Олеся рассчитывала на приятное свидание. Парень ей понравился. Простоватый, конечно, но благородный. Она помнила его ночной визит. Пьяная девчонка с соблазнительными формами одна в пустой квартире с толстыми стенами. А он не воспользовался моментом.

Вася ее уже ждал и даже цветочки купил, но тут же все испортил:

– Я попал в дурацкое положение. Давай наши планы сдвинем часа на два. Мне позарез надо поговорить с вашим дворником, а потом я свободен.

– Черт бы тебя подрал. А я уже настроилась отдохнуть.

Что она вкладывала в эти слова, он не догадывался. Просто хотел закончить свои дела. Нельзя упускать след, пока он горячий.

– Ладно, поехали, – кивнула Олеся.

Через полчаса Шувалов вновь оказался в знакомом дворе на Фрунзенской набережной. Ему показалось, будто он только что ушел из него. Время летело незаметно. Девушка проводила его в подвал, где жил дворник. Она сама постучала в дверь, и ей открыл уже немолодой мужчина в тюбетейке, с раскосыми глазами.

– Дядя Рахим, я полицейского привела. Он хочет задать тебе вопросы.

– Долго шел. – Старик выбрался из своей конуры, и они вышли на улицу.

Дворник указал Василию на окошко, едва возвышающееся над землей.

– Это мое окно. Ночами я сплю плохо. На каждый шорох реагирую. А после того как обчистили пятую квартиру, я вообще перестал ночами спать. Слышимость у нас хорошая. Слышу даже, как Яшка храпит. Он здесь, в скверике, на лавочке спит. Безобидный малый. Бомжует. Жена умерла, так ее дети от первого брака мужика на улицу выгнали. Зачем он им? А он так и не прописался в квартире. Все думал, что раньше жены помрет. Он же инвалид. Но той ночью все не так было. Какой-то хрен машину поставил перед моим окном. Чужак. Своих-то я знаю. Окно перегородил, так что подъезда напротив я не видел. Да и пришел поздно. Двухцветная «Волга» здесь уже стояла. Номер не разглядел, но машину запомнил. Двадцать первая «Волга» в отличном состоянии. Как с конвейера. И олень на капоте. Багажник, крыша и капот бежевые, а двери и крылья вишневые. Краска заводская. Одним словом, редкий экземпляр. Я шел домой. Двенадцатый час был. Я в пятом доме проводку одной семье менял. Меня здесь все знают. Я даже часы умею чинить. Кому что надо, сразу же ко мне идут. Беру недорого. Во дворе еще две машины стояли. Красный «Мерседес» двухместный. Он убитому принадлежит. Потом его ваши люди обнюхивали и на эвакуаторе увезли. И еще «Мазда» синего цвета. Обычно Владик баб на своей машине привозил. Уезжали, как правило, утром. Дома я чай сел пить, потом Коран читал. Звук мотора раза два слышал, но за «Волгой» ничего увидеть не мог. Так вот, «Волга» как-то резко уехала, а минуты через три из подъезда напротив выходят двое. На часах было уже без пятнадцати два. Сначала вышла фигуристая брюнетка в кожаном костюмчике. Она-то и направилась к «Мазде». Не успела дверцу открыть, как из подъезда вышел Додик. Это Давид Семенович с девятого этажа. С чемоданом. Он направился к своей машине. У него черная «Вольво», восьмидесятка. Его номер я знаю. Но вряд ли девица выходила от него. Он женщин к себе не водит. Скупой мужик. Живет один и мотается по командировкам. В торгпредстве работает. Обе машины уехали одновременно. Машины Додика и сейчас нет. Значит, еще не приехал. А «Мазда» больше не приезжала. А потом и вы приехали, после того как Степан Саныч домой вернулся. Вероятно, он вас и вызвал. Они же с Владом на одном этаже живут.

– Еще раз уточните, в котором часу уехала девушка в кожаном наряде?

– Без пятнадцати два. Это точно. Думаю, что Додик ее видел. Вернется, сможете уточнить.

– Ладно. Спасибо, дядя Рахим. Завтра составлю протокол, а на сегодня все.

Шувалов позвонил с мобильного телефона домой криминалисту.

– Витя, ты снял отпечатки с предметов, которые я приволок?

– Да. Ты ее нашел?

– Кого ее?

– Отпечатки принадлежат Веронике Жгун, как и те, что мы нашли в квартире. Где она?

Шувалов, ничего не ответив, отключился. Теперь он понял, зачем Алина перебинтовала себе руки. Никаких ожогов она не получала. Боялась, что с ее пальчиков снимут отпечатки.

Вася обнял Олесю за плечи, и они направились в сторону сквера. Девушка не возражала против объятий, но парень сделал это скорее машинально, его взгляд казался отстраненным.

– Это та самая девица? – спросила Олеся.

– Да, – кивнул Шувалов. – А я ей поверил. Полагаю, ее придется арестовать. Но врет она очень убедительно. Такую непросто вывести на чистую воду.

– Бог мой, ну и работенка.

Вася остановился. Бомжа в скверике еще не было. Он решил застать его позже, на обратном пути.

– Пойдем в какую-нибудь забегаловку и выпьем.

– Давно пора.

Отец Парфена Смолякова ничего за сына не решал. Но прежде чем ехать к нему, он посетил женскую колонию, где сидела Вероника Жгун. Свидание старому лису Матвею Огаркову дали. Он достал себе удостоверение адвоката. Документы для него никогда не были проблемой. К счастью, в женских колониях о нем ничего не знали, чего не скажешь о мужских, где знаменитый вор в законе разве что на Доске почета не висел. За трехчасовое свидание в семейной комнате, где не прослушивались разговоры, пришлось заплатить. Но и деньги для Матвея не были проблемой.

Девушку ему привели. Она удивилась:

– Господи! Ты же старый. И что мне с тобой делать?

– Речь пойдет о деле, а не о сексе. Я тебе заплачу, разумеется, за время, но трогать тебя не буду.

– Три тысячи в час.

Вероника села на кушетку. Телогрейка, кошмарный платок, грубые тюремные ботинки, черные рейтузы – соблазнительного мало. Но Матвей видел записи с тюремного конкурса красоты, где эта девушка завоевала корону «Мисс зона». Эти видеокассеты за хорошие деньги пересылали в другие зоны и с мужчин брали деньги за показ. Какой-никакой, а бизнес. Тут не только на водке, травке и продуктах зарабатывали.

– Письма теперь мешками получаешь?

– Я их не читаю. Одно и то же. Мне год остался. И обо всем забуду, как о страшном сне.