Ветров растеряно взглянул на друга.

— Спасибо, Ник.

Никита обнял Алексея свободной рукой, похлопав его по спине.

— Если он делает тебя счастливым, то мне остается только искренне радоваться за вас двоих. И потом, он брат моей дамы сердца, поэтому я просто обречен любить тех, кто для нее так важен. Так что, похоже, вы загнали меня в глухой угол, — усмехнулся Ник.

Алексей крепче обнял друга, чувствуя, как важны были для него эти слова. Вскоре появилась Аня. Подойдя ближе, она протянула Алексею несколько листков бумаги.

— Они сняли побои и засвидетельствовали их, так что теперь можно будет написать заявление, — она протянула листок Алексу. — А здесь лекарства, которые нужно будет купить для Димы. В основном обезболивающие, что-то с кальцием и мази.

— Я куплю, — кивнул Алекс.

— А теперь домой, — проговорила она. — Здесь мы уже ничем не поможем. Тем более что к нему сейчас не пускают, и он проспит до самого утра. Тебе нужно переодеться и успокоиться. А завтра с утра приедешь, заберешь Диму.

— Да, — кивнул Никита, — на работе я прикрою. Так что можешь спокойно оставаться с ним, сколько потребуется.

Алексей не хотел уходить, но Никита с Аней силой заставили его. Они отвезли Алекса домой, а потом Ник забрал у него ключи от машины, оставшейся стоять у подъезда Дмитрия, и пригнал ее к его дому. Когда они уехали, Ветров медленно поплелся в душ. Смывая с себя остатки запекшейся крови, он все еще видел перед глазами ту картину, которую застал. Недвижимое тело Димы. В крови. Эта картинка будто впечаталась в мозг, и он знал, что не сможет от нее просто так отделаться. В ярости сжав кулаки, он со всей силы ударил рукой по кафельной стене, чувствуя, как счесывается кожа на костяшках пальцев и болевой импульс проходит по телу. Он найдет того, кто это сделал. И тому даже скорая помощь не поможет.

Всю ночь Алекс не мог уснуть, а когда ненадолго проваливался в сон, его мучили кошмары. Он снова и снова открывал дверь в квартиру Димы. Снова и снова видел разбросанные по полу исписанные листки бумаги. И потом видел его. Лежащего без сознания. Сон почему-то был черно-белым, и лишь пятна крови алели на одежде и лице, заставляя сердце замирать от ужаса. И каждый раз он чувствовал ту же боль и безысходность, что и в первый.

Кое-как дождавшись утра, он быстро собрался, захватив одежду для Димы, и, заехав в аптеку за необходимыми лекарствами, поехал в больницу. Накинув на плечи белый халат, он прошел в палату и, подойдя к кровати, взглянул на спящего Дмитрия. Перебинтованная голова, рассеченная левая бровь, разбитый нос, припухшая губа и несколько кровоподтеков заставили его сердце сжаться. Он наклонился и, легонько коснувшись губами его лба, шепнул:

— Как же ты меня напугал…

Дима зашевелился и открыл глаза.

— Привет, — тихо проговорил он.

— Привет…

Алексей взял его за руку и переплел их пальцы, чувствуя, как тот их легонько сжал.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня переехал бульдозер. Выгляжу, наверное, также, — попытавшись улыбнуться, тихо произнес тот.

— Ты всегда выглядишь сногсшибательно, — улыбнулся ему в ответ Алексей.

У него так и вертелось на языке спросить, какая мразь оказалась способной такое сделать, но он сдержал себя.

— Сейчас придет врач, и я заберу тебя домой, — мягко сказал он таким тоном, которым обычно разговаривают с больными детьми.

— А разве тебе не нужно на работу? — пытаясь привстать и потерпев полное фиаско, проговорил Дмитрий. Лошадиная доза успокоительного, которую ему дали накануне, вызывала слабость и головокружение.

— Никита великодушно дал мне выходной, — пошутил Алекс, — так что я весь твой.

Вскоре пришел врач, и еще раз осмотрев Диму, разрешил забрать его домой, но с условием, если вдруг тот станет чувствовать себя хуже, то немедленно явится обратно. Алексей помог Диме одеться и довел его до машины. Когда они приехали домой, он тут же уложил его в кровать и принес лекарства. А затем лег рядом, нежно поглаживая его кончиками пальцев по руке.

— Приятно… — слегка улыбнулся тот.

— Я лечу тебя самым сильным лекарством. Нежностью, — прошептал Алекс, легко коснувшись уголка его губ едва ощутимым поцелуем.

— Мне нравится такая терапия, — веки Дмитрия вновь начали закрываться, очевидно, еще не до конца закончилось действие препаратов, и он вновь проваливался в сон.

— Спи. Отдыхай…

Алексей еще немного полежал рядом, наблюдая, как спокойно тот дышит. И будучи уверенным, что тот крепко уснул, вдруг, неожиданно для самого себя прошептал:

— Я люблю тебя…

Он осторожно встал с кровати, не заметив, как дрогнули веки Димы, и из их уголка скатилась крохотная слезинка.

Следующие несколько дней Алексей не отходил от Дмитрия. Он следил, чтобы тот принимал лекарства, кормил его, смазывал шрамы и ссадины, которых по всему телу оказалось больше, чем достаточно. И каждый раз, когда он видел эти ужасные кровоподтеки, слепая и неконтролируемая ярость поднималась из недр его души. Но каждый раз, когда Алексей заводил разговор о том, чтобы написать заявление, он чувствовал, как Дима замыкается в себе, и эта тема так и оставалась открытой.

Алекс не понимал, почему тот не хочет этого делать, хотя и говорит, что не знает, кто на него напал. Но Ветров не был настроен сдаваться. Анна с Никитой несколько раз приходили его навещать, даже Олежка примчался, когда узнал о том, что произошло. И в первый раз в жизни Дима ощущал, что искренне кому-то нужен, что за него переживает столько людей и что… Алекс любит его. Он не признался, что слышал его фразу, это не имело значения. Ему было достаточно того, что тот ее произнес. Пусть даже когда думал, что он спит. Но вместе с этим было кое-что, что постепенно отравляло его мысли. Он не признавался Алексею, кто сделал с ним подобное. И все, что копилось внутри, разъедало его подобно самому токсичному веществу. Когда Диме стало чуть легче, и он сам спокойно начал передвигаться по квартире, то заставил Алексея появиться на работе. И там Ветрова ждал еще один неприятный сюрприз.

— Ник, что это? — Алексей потряс в воздухе какими-то бумагами, когда его друг появился в кабинете.

— Алекс, я не говорил тебе, потому что у тебя и так сейчас забот выше крыши…

Ветров взглянул на листы бумаги в руках.

— Мы отказываемся финансировать ваше издание? Приносим свои глубочайшие извинения? С уважением? — вопросительно зачитал он с них.

— Вероятно, это из-за той статьи Гришаева. Никто не хочет быть замешанным в скандале. Особенно если ты не птица высокого полета.

Алексей в ярости смял бумаги и швырнул их на пол. Несмотря на то что опровержение статьи напечатали, такие вещи уже особо не играли никакой роли после самого факта наличия скандала. Гришаев добился своего. Теперь их спонсоры сбегали один за другим, как крысы с тонущего корабля. И он ничего не мог с этим сделать. Только стоять и смотреть, как на его глазах разваливается то, что он с таким трудом и столько времени строил.

Алексей устало опустился в кресло и прикрыл глаза.

— Алекс, мы все еще на плаву…

— Ник, ты сам веришь в то, что говоришь? — взглянул он на друга. — Это как цепная реакция. Принцип домино. Одно неизбежно тянет за собой другое.

Жизнь начинала превращаться в кромешный Ад, и с каждым новым днем он уже не знал чего от нее ждать.

— Если мы в ближайшее время не найдем кого-нибудь, кто возьмется за наше финансирование, наше дело просто развалится. Или… остается только, чтобы кто-то выкупил его у нас… Пока мы еще не до конца уничтожены.

— Ветров, не смей даже думать об этом! — не выдержал Никита. — Ты ни за что не пустишь с молотка то, во что вложил столько сил и души!

— У тебя есть другие предложения? — отрешенно посмотрел он на друга, и Нику показалось, что тот уже практически смирился с этой мыслью.

— Алекс, ты сердце всего механизма! Если ты сейчас сдашься и опустишь руки, тогда нам точно конец. Борись, твою мать!