— Да, так и есть, но ягуар — это его вторая сущность, перевоплотиться он может в любой момент. Правда, прибегает к этому крайне редко.

— Потому что Анжелика способна управлять животными?

— Нет, что ты, это его главный козырь. Смотреть в зеркальные глаза ягуара слишком страшно. Когда увидишь себя в них, он поведет тебя лабиринтами загробного мира и покажет в зеркалах все, почему судим будешь. Старые вампиры говорят, что если ягуар не пожелает вывести из лабиринта назад, застрянешь там навечно, среди ужаса собственных грехов. Ни один вампир на такое добровольно не подпишется. Очень редкий дар. За всю нашу историю существовало лишь пятеро вампиров с такими способностями. Нынче осталось двое. Второй, по имени Банеле, что на свази[4] означает «Хватит мальчиков», живет в Свазиленде[5].

Катя поставила статуэтку на стол.

— Я так мало знаю о нем.

Вильям убрал бумаги в папку, закинул в ящик стола и поднялся.

— Я готов. Идем?

Катя продолжала сидеть, глядя на фигурку ягуара. Ощутив прикосновение к своему плечу, она с надеждой спросила:

— Ведь старейшины могли позвать Лайонела из-за его способностей?

Девушка заметила, что молодой человек мешкает с ответом, и сильно закусила губу.

— Конечно, может, и так. Нецелесообразно убивать сильного вампира со столь оригинальным даром.

— Да. — Катя поднялась. — Нецелесообразно, если только он не угрожает их собственной безопасности. Что, если они его боятся?

Вильям вывел ее из кабинета и взмолился:

— Давай не будем загадывать. Лайонел разберется.

Девушка не стала спорить, но сама всю дорогу, пока они ехали до особняка сестер Кандратьевых, непрерывно думала о той стороне своего возлюбленного, которая ранее оставалась для нее тайной. Он как бриллиант со множеством граней, отражающий лучи, каждый раз новыми цветами, не переставал ее удивлять. Мир окрашивался то кровью, ненавистью и гневом, то наполнялся поражающей белизной, чистотой и невесомостью, то становился радугой чувств, вкусов, ощущений. Трудно было поверить, что все это сосредоточено в одном существе.

Вильям пытался с ней заговорить, но когда она не отозвалась, прекратил попытки.

Машина выехала из города, за окнами по обе стороны дороги проносился лес. А вскоре перед глазами предстал красивый особняк, пятиэтажный, ультрасовременный, казалось, сплошь из сиреневого, белого и розового стекла. Он напоминал формой арфу.

На подъездной аллее уже в ряд выстроились дорогие машины.

Точно прочитав мысли, Вильям заметил:

— Арфа. Пытались произвести впечатление на Лайонела.

— И как, получилось? — стараясь скрыть раздражение, спросила Катя.

— Что-то вроде того...

Девушка не хотела спрашивать, но не выдержала:

— Он был с ними?

Вильям помог ей выйти из машины и, как ей показалось, с большой готовностью выложил:

— После приема в честь открытия особняка мой брат провел тут несколько дней в компании сестер.

Катя наградила его сердитым взглядом.

— Мог бы и соврать!

— Зачем? Правда дороже лжи.

Девушка хмыкнула и устремилась к стеклянным дверям особняка, мстительно бросив через плечо:

— Полагаю, тебе следует знать, я тебя не люблю, я люблю твоего брата, даже если он переспал с каждой женщиной в этом треклятом городе!

Вильям засмеялся, догнал ее, пошел рядом и весело обронил:

— Рад, что тебя не смущают цифры.

Внутри особняк был оформлен под старину: колонны, лепнина, мозаика, расписные потолки.

Сестры Кондратьевы в белых платьях невест, с вплетенными в волосы черными розами точно две стрекозы порхали от гостя к гостю, предлагали угощаться напитками и чувствовать себя как дома. Глядя на них, Катя испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось их ненавидеть, с другой стороны, глуповатые девицы не вызывали у нее сильных эмоций. Пока на этом свете существовала Анжелика, к другим ревновать, казалось, полнейшей нелепостью.

Златовласая красавица уже находилась в зале, потягивая кровь из длинного бокала. На ней было красное до пола обтягивающее платье, полностью расшитое прозрачным бисером. Большинство мужчин не могли глаз от нее отвести.

Катя заметила возле софы, между двумя огромными колоннами, Павла и решительно направилась к нему.

Холодный хотел поцеловать ей руку, но девушка без предисловий спросила:

— Это вы отдали приказ касательно внучки Венедикта?

Брови Павла поползли кверху, он подкрутил мизинчиком ус и, непонимающе моргая, поинтересовался:

— А в чем, собственно, дело?

— Еще спрашиваете!

Холодный передернул плечами.

— Не выкидывать же ее на улицу? Девочка ничего не умеет, она не училась, а жила как животное в четырех стенах по милости своего невменяемого деда.

— Это вы его убили? — вырвалось у Кати.

Павел снисходительно засмеялся.

— Ну что вы, Екатерина, как могли такое подумать. Я бы никогда...

Он глумился над ней, но исправить это она была бессильна, поэтому лишь промолвила:

— В следующий раз постарайтесь не принимать решений по распределению приближенных Лайонела, иначе, боюсь, это может не очень хорошо кончиться!

— Я учту, — вежливо поклонился Павел.

Катя вернулась к стоящему в сторонке Вильяму и гневно поделилась:

— Не признается.

— Еще бы! — Молодой человек подал ей бокал с кровью. — Расслабься, Кира в безопасности, а Венедикта, к сожалению, уже не вернуть.

Девушка отхлебнула и, с удовольствием вдыхая солоноватый, острый запах крови, поделилась:

— Йоро теперь вообще не видно. Он все время проводит с этой девочкой.

— А тебе обидно, — проницательно улыбнулся Вильям, — Может, просто скажешь ему, что скучаешь?

Катя сморщила носик.

— С кем быть — его личное дело, его право. Но раньше он постоянно находился со мной. Я к нему очень привязалась.

— Екатерина, а вы правда приютили внучку сумасшедшего ученого? — послышалось позади.

Катя обернулась и увидела хозяек дома. Девушки обмахивались веерами, глупо улыбаясь.

— Да, Кира пока живет со мной. — Она натянуто улыбнулась, быстро добавив: — До возвращения Лайонела.

Сестры сделали большие глаза и переглянулись. Виктория наклонилась вперед и, понизив голос, прошептала:

— А вы не в курсе, когда он вернется?

Девушка почувствовала, что ей становится жарко, огненный шар в животе рос, проворачиваясь внутри все быстрее и быстрее.

— Этого никто не знает, — пришел ей на помощь Вильям.

— Так ужасно, — сочувственно скривилась Анастасия, — вы, наверно, знаете, поговаривают...

— Катя, потанцуй со мной, — бестактно перебил Вильям, протягивая девушке руку.

Они вышли к другим танцующим парам. Пела какая-то современная исполнительница на английском. Катя не слушала слова, она смотрела в насыщенные зеленые глаза и ей чудилось, будто с тех пор, когда она была уверена, что без ума от этого молодого человека, прошло много-много лет. Вдруг вспомнилось, как ждала у окна в своей комнате, мечтала о встрече с зеленоглазым красавцем из парка, представляла себя вместе с ним...

— Ты улыбаешься, — пробормотал Вильям.

— Вспомнила, как нелепо мы познакомились.

Он тихо засмеялся.

— Не позавидовал бы я тому, кто по-настоящему тогда решился бы на тебя напасть. Смелая девушка с газовым баллончиком.

Катя шутливо шлепнула его по плечу.

— Ты до смерти меня напутал! Вообще-то я думала, меня хотят убить!

Молодой человек крепче ее обнял, и его рука скользнула по спине. Не отрывая взгляда от ее губ, он едва различимо произнес:

— А разве случилось по-другому?

— О, только не нужно этого самобичевания. — Катя усмехнулась. — Я сама сделала выбор.

Вильям опустил глаза.

— Помнишь, шел снег... у твоего подъезда я признался, что ты мне нравишься, а ты спросила, есть ли у тебя выбор. — Он вновь нежно посмотрел на нее. — Не было его — выбора.