— Я бы лучше у вас еще пару сапог таких же заказала, уж больно они мне по ноге пришлись. Только вот деньги мне заплатят через пару дней, да и стоим мы в Харлахе до решения, когда же наш хозяин отправится в Пейвес.
— Ты, это…мы еще одну такую же пару можем за два дня сработать, — тут же затянул толстый сапожник, подмигнув своему тощему напарнику, — и за те же деньги, ни медяка поверх не возьмем. А вот тут у нас есть одна шкура, ты посмотри — уж больно хороша, но мужчины из нее носить сапоги не будут, а женщинам она толстовата.
Тощий уже ругался где-то в подсобках, там слышались глухие плюхи и вылетали клубы пыли. Наконец мастер показался с куском шкуры в руке и полной головой серого налета.
— Вот запихнули, чуть не убился, пока искал! А все ты, старый осел, взять — взяли, когда весь тюк забирали, а с тех пор так и лежит. — Мастер шлепнул по выпирающему животу своего напарника и тряхнул шкуру, та мягко шлепнула и повисла, распространяя едковатый запах. — Ты посмотри, вот сколько лежит, а ни складочки, ни дырочки не образовалось, да и не затвердела нисколько, — расхваливал он товар, тряся шкуру уже перед моим носом.
Кожа и в самом деле была хороша — очень темно-бордовая, гладкая — как смазанная маслом, мягкая, рука прошлась по ней, как по шелку. На туфли женщинам она действительно не годилась — толстовата, только на сапоги, но зато какие! Мужички, видя мой восторг, тут же стали нахваливать свой товар, перебивая друг друга. По их словам, кожи эти они купили у торговцев с юга, все остальные — как положено, а что это был за зверь, они и не знают, а торговцы те не рассказывали особо, им бы побыстрее продать, да уехать. Оптом, значит, продавали, что навевает мысль об экспроприации продавцами некого груза. Мужички в ответ переглянулись, заерзали и заверили, что все кожи были нормальные и уже давно разошлись по своим новым хозяевам, а вот только эта никому не подошла…а для долгого пути…да такая прочная…да такая удобная…в городе-то в таких сапогах жарковато, а вот по влажному лесу ходить — самое то, когда дожди идут. Короче, покупай, Катенька, сапожки из такой красоты, но носи их подальше от Харлаха, ибо в городе кто-нить да признает свой товар. Так? Прохиндеи закивали радостно, что глупая баба наконец поняла, о чем ей поют и договоренность на второй заказ была достигнута. Я рассталась с золотым без сожаления — хорошую и удобную обувь я ценю, за вторую пару доплачу недостающее. Сапожники аж прослезились, провожая меня до дверей. Интересно, на сколько они меня надули?
Помахивая сапогами, я брела по улицам, залитым теплым вечерним солнцем. Одевать их прямо в мастерской я не стала, вот приду к Файзату, рассмотрю получше, а то обувка новая, натрет еще ноги по дороге с непривычки да и портянки в них надо новые наматывать, а не мое застиранное старье. Народ, попадавшийся навстречу, то спешил, то толокся на месте, обсуждая друг с другом какие-то дела, праздное ничегонеделание на сегодняшний вечер было восхитительно, но быстро возвращаться к Файзату не хотелось. Сидеть за столом и точить лясы про местные дела можно было и попозже, а пока светло я могу и поболтаться по улицам, лишь бы в узкие переулки не забредать в поисках приключений. Пока я бездумно бродила, на глаза попался явно храм местного божества, у входа стояла статуя серьезного дядьки с отечески поднятым вверх указательным пальцем. Ни дать ни взять — благообразный дедушка, призывающий неразумных внуков к вниманию. Благоразумно рассудив, что он вполне подходит для отблагодарения в этом мире, я завернула в храм. Не обеднею, авось, от подаренной монетки, раз уж обещала на реке, бок-то уже почти не болит, только зеленоватый синяк еще напоминает о происшедшем.
Храм был весь пронизан солнцем через широкие низкие проемы под потолком, столбы света падали на колонны, противоположные стены и небольшив возвышения вдоль них. Похоже, что там стояли широкие низкие чаши, само же изображение дядечки с пальцем стояло, где и положено во всех храмах — в торце. Нащупав в кармане мелкую монетку, я осмотрела гулкое пустое помещение. О чем просить чужого бога? Об окончании пути? О том, чтобы Андрей вернулся ко мне? О том, чтобы я добралась до Аргора? На ум пришла притча, когда некто вот также пришел что-то просить, а желание высказал так, что в исполненном виде оно было хуже, чем неисполненное. Правильно формулируйте свои желания — вот такой был вывод, а сейчас я никак не могла сложить слова так, чтобы не было лазеек переиначить. Попросишь, чтобы путь был закончен побыстрее — упадет на голову кирпич, попрошу о возвращении мужа — он и вернется, но влюбленный в Мирандину. Вздохнув, я положила монетку у подножия статуи в небольшое углубление и вышла из храма на яркий свет. Пусть пока не будет никаких обращений, а просто благодарность за то, что я пока жива и здорова, обращаться буду, когда правильно сложу слова без двояких толкований.
— У тебя сомнения? Ты долго стояла в храме, я не решился подходить к тебе, чужестранка. Ты не веришь в то, что твое обращение дойдет до Сарайса?
— Нет, я верю, что оно дойдет. Но у меня другие сомнения — правильно ли я могу озвучить то, о чем хочу попросить. Когда у меня есть благодарность, она однозначна — спасибо, что помог. Это событие уже произошло и ни я ни бог не можем толковать его по-иному, меня понесла река, я случайно не разбилась о камни, за это я и пришла поблагодарить. Но у меня позади долгий путь и есть человек, которому я должна помочь, впереди еще более долгий путь, а я не знаю, как попросить бога, чтобы все было хорошо и я смогла помочь тому человеку и себе вернуться домой…видишь, я даже тебе не могу точно объяснить, что мне надо…Это значит, что мое желание не созрело? Я боюсь озвучивать его богу, страх, что оно будет понято не так, как я его себе представляю, останавливает меня, а исправлять исполненное будет тяжелее, чем сейчас…
— Ты правильно поняла свои сомнения, — худой, как скелет, жрец, в светлой накидке с седой головой одобряюще покивал. — Ты не уверена в правильности своей просьбы, должно пройти еще время, чтобы ни у кого не возникало сомнений, а в первую очередь у тебя самой, что все, с чем ты обращаешься не будет истолковано превратно. Раз у тебя впереди долгий путь, иди по нему без страха, тогда свершится то, что предначертано рукой Судьбы. Даже если тебе будет казаться, что твой путь окончился не так, как ты хотела, подумай, прежде чем проклинать все — боги милостивы и люди порой просто не понимают этого.
Жрец ушел, по пустому двору горячий ветер гонял легкую пыль. Звенели цикады в храмовом саду, журчала вода из невидимого источника, за низкой плетеной перегородкой в дальнем углу двора слышались голоса и доносился запах готовящейся пищи. Ну жрец, ну болтун, я бы такого и сама наговорила кому угодно, задурив мозги, чтобы не шибко возмущались — народ за советом приходит, а ему проникновенным голосом вещают — иди и смотри. А если в конце пути ты получил не то, о чем мечтал, так, значит, и мечтал ты не о том, счастье в осуществлении мечты состоит не только в том, что ты получил, о чем мечтал, но что еще оно было действительно тем, о чем мечтал. Законы Мерфи, будь они неладны! Здешние словоблудцы их используют напропалую, когда вот такие, как я, нерешительно топчутся в храме со своими проблемами. Идите и обрящете!
Задумавшись над счастьем, улетевшим в туманную даль и невозможностью даже сформулировать свое желание, я брела по неширокой мощеной улочке, помахивая новыми сапогами. Двух-трехэтажные дома с узкими окнами-бойницами на первых этажах и глухими дверями стояли стеной, на малюсенькой площади с фонтанчиком повеяло прохладой, откуда-то потянуло запахом еды и в животе требовательно заурчало. Ослепленная солнцем, я закрутилась в поисках источника запаха, как справа раздался дикий рев как будтро из-под земли, распахнулась невидимая до поры дверь и на улицу кубарем вылетел человек. Прокатившись по камням мостовой, он растянулся на них, громко ругаясь, затряс головой и сел, недоуменно уставившись на дверь, из которой вылетел секунду назад. Пока он летел из дверей, размахивая руками, я не успела отшатнуться и теперь тоже сидела на камнях, а сапоги улетели вперед, выбитые из рук. Судя по всему, справа был трактир, где лихая компания наемников гуляла напропалую. Сидевший мужчина наконец поднялся на ноги и с разбегу ринулся вовнутрь, где его опять встретил радостный рев как минимум десятка глоток. Дверь осталась открытой и я осторожно попыталась проскочить за улетевшими сапогами, как в трактире снова заорали и тот же самый мужик опять вылетел на улицу, а я снова едва успела отскочить в сторону. На площади, кроме нас, не было ни единой души, мои сапоги по-прежнему лежали и ждали меня, когда в низком дверном проеме показался еще один персонаж, намереваясь то ли намять бока первому, то ли затащить его вовнутрь. В трактире тем временем вопили все так, что звенело в ушах, вышедший двинулся на улицу, а я решила тихонько за его спиной на четвереньках проползти вдоль стены, схватить свои сапоги и свалить подальше от этой буйной команды, кто его знает — не тут ли обитает Андер с Торкешем, встречаться с которыми мне не хотелось совершенно. Мостовая у входа была удивительно чистая — частенько, видать, тут так полируют дорогу — и я быстро поползла, но уперлась носом в здоровенные сапоги мужчины, вышедшего из трактира, я поползла вправо — он сделал шаг вправо, я влево — он тоже влево. Ну что за гад такой, надеюсь, что это не Андер… Пришлось подыматься на ноги и, отряхивая ладони, взглянуть на развеселого наемника. Темные штаны, серая рубашка, уже знакомый мне вариант кожаного жилета с железяками, мужик был выше меня головы на полторы и с хорошими плечами, но тут ботаников и не водится в принципе. Ну и что ты ждешь, любопытный какой…Мысли в голове оборвались на полуслове — рожа имела раскосые глаза, скуластое удлиненное лицо с татуировками на щеках, черные волосы, стянутые в конский хвост до плеч и небольшое кольцо в правом ухе. Не иначе, как это те степняки, о которых говорили обозники… раскосые глаза вытаращились так, как будто у меня на лбу вырос рог, кажется, он даже что-то говорит…мама…ой…у него были такие клыки…это что, он улыбается? Отшатнувшись назад я уже третий раз за последние десять минут шлепнулась на зад, мужик же присел на корточки и сунулся носом почти мне в лицо так, что я чуть не легла на спину. Бежать было некуда, потихоньку перебирая ногами и руками, я, как паук, медленно отодвигалась назад, а он все сидел на месте, даже не моргая. Вылетевший два раза наемник уже что-то кричал слева, из трактира вылезла еше одна смуглая рожа с раскосыми черными глазами…боже, да у него вся нижняя часть лица была в чем-то красном…в крови…это было уже слишком для меня, взвизгнув от ужаса, я подскочила на ноги и, забыв о сапогах, помчалась во весь дух подальше от этого места.
