Муж обнял меня за плечи, показывая на двоих подростков, лежащих на широкой лежанке. Обычные мальчишки…Боже мой…Валерка…вот этот, светловолосый…как он вырос…между светлыми бровями залегла скорбная складка, уголки губ опущены вниз и сжаты в кулаки руки. Второй чуть покрепче, упрямо нахмуренные брови, темные короткие волосы и такая же складка между бровями. Откуда Схаркр вытащил мальчишек? Лагерь? Колония? Детдом?
Я встала на колени, положив голову на подушку рядом с сыном. Наконец я увидела его…остальное будем решать завтра. Я уйду, только вот так постою немного, послушаю его дыхание, потрогаю за руку, принюхаюсь к волосам…забытый за эти годы запах…это он, мой сын… это он…
Схаркр поднял меня на руки и молча унес из комнаты, где спали ребята. Положил на кровать и прижал к себе, лизнул языком катившиеся слезы.
— Не плачь, я сделал все, что обещал тебе. Ты осталась со мной и я благодарен Богам за то, что это произошло.
— Спасибо, Схаркр. Ты сделал это…сделал, хоть мне и не верилось, что это когда-нибудь произойдет! Как я ждала этого…все эти годы ждала и надеялась…и вот дождалась… Я снова перед тобой в долгу, как ты говорил когда-то!
— Твой долг передо мной был оплачен полностью уже не раз, — он поцеловал меня в лоб, — надеюсь, тебе не надо перечислять, чем, но самое главное — теперь у нас два сына.
— Да, у меня…у нас теперь два сына и я очень боюсь завтрашнего дня.
— Все будет хорошо, — спокойный тон мужа вселял уверенность, что мы сможем вместе преодолеть и эту проблему. — У меня теперь два сына и пусть все ломают головы, почему у Валера ар Рихдара нет черных глаз. Второго мальчишку тоже оставим у нас, он умеет постоять за себя и знает цену дружбе. Вместе им будет легче привыкать.
— Но…что я буду говорить Валерке? Почему так получилось, что я…мы… пропали? Как я буду оправдываться перед ним, что я не бросала его, а обстоятельства оказались сильнее меня?
— Правду, Рина. Детям надо говорить только правду, тогда ты будешь иметь право на их доверие. Это взрослые умеют врать, поэтому не придают внимания чужой лжи, привычно отыскивая в ней редкие крупицы правды. Дети врать не умеют, они ждут от нас откровенности и не думай, что они настолько слабы, что не в состоянии ее перенести. Скорее всего ты уже думала, что скажешь сыну при встрече и хочу тебя предостеречь заранее — не надо. Ты ведь наверняка что-то уже придумала?
— И откуда ты это только взял, — деланно возмутилась я, потому что Схаркр опять каким-то образом поймал меня на мелком вранье, — ничего подобного!
— Рина, я могу спустить тебе многое, но сейчас не тот случай. Одна твоя ошибка может стоить нам обоим потерей доверия со стороны твоего сына в дальнейшем. Я знаю, о чем говорю, и не хочу конфликта с ним, несмотря ни на что. Поверь, что я мог бы очень убедительно рассказать ему легенду о том, что я его настоящий отец, которого он помнит, представить многочисленные воспоминания о его детстве…наверняка ты даже не знаешь, что у Рея и Валера был тайник в одном из ящиков стола, что Рей ставил ему защиту на кое-какие игры и пояснял, как он это делает. Только пары этих воспоминаний было бы достаточно, чтобы убедить твоего сына в чем угодно на ближайшие годы…ты бы с радостью подтвердила, что Рей изменился в этом мире и превратился в арка. Так? А потом бы он вырос и узнал правду…ты представляешь, какой это будет удар для него? И чем это может закончиться, не может предсказать никто. Раз молчишь, значит такие мысли у тебя были…я понимаю, что ты хотела сделать, как лучше, но только не в этом случае. Мальчику нужна правда, вся правда о вас с Реем и…обо мне. Ему будет больно, тяжело, но без этого ты потеряешь опять своего сына и, боюсь, навсегда. Мой отец когда-то сказал мне правду и я благодарен ему за это, теперь пришла моя очередь. Я люблю тебя больше, чем… их, прости, но это так, и в то же время понимаю, что без детей для тебя не будет жизни со мной. Это все уже было у меня дома много лет назад и я не хочу повторения своих ошибок.
— Ты умеешь убеждать, — я ткнулась мокрой щекой мужу в плечо, подтверждая его правоту, — только что мы будем делать, если Валерка…захочет увидеть…
— Он обязательно захочет его увидеть, даже не сомневайся, — он подтвердил мои невысказанные мысли, — здесь мы не должны стоять у него на дороге. Если понадобится, я сам сделаю все, чтобы эта встреча произошла. Я рассказывал тебе, как я встретился со своим дедом, это для меня разрешило многие вопросы, поэтому мы поможем ему, чего бы нам обоим это не стоило. На то, что сделала Мирандина четыре года назад, закрыли глаза за ее выдающийся ум, но для парня это будет тяжелым ударом, перенести который он должен сам…с нашей помощью.
— А если бы тогда она не сожгла настоящий фиал… — начала было я, но ладонь Схаркра прикрыла мне рот.
— Рина, не надо начинать. То, что произошло четыре года назад, уже совершилось и все, дальнейшие события тоже обратного хода не имеют. Ты пытаешься представить себе ситуацию «а что было бы, если…». Я не хочу об этом думать, потому что этого не было и тебе тоже не надо этого делать. Назад вернуть ничего нельзя, а ты будешь опять заниматься самокопанием и поисками собственной вины в происшедшем. Сейчас у нас другие задачи, они лежат за стеной и спят, но с утра они потребуют от тебя всех имеющихся в наличии сил. Держись, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, Схаркр и…спасибо Богам за то, что они помогли мне во-время понять это.
