— Ого…Веселенькая перспектива для женщин! — поразилась я. — И ты говоришь о тех арках, которые живут в степи, или которые похожи на тебя?
— Обо всех. Часть арков давно живет среди людей, еще с тех времен, когда Великий Король позвал их в Тигорию, но обычаи по большей части остались прежними. Отец, наверное, любит нас…но мать он любит больше и я знаю, что ради нее он пожертвует всеми нами.
— А это для вас ненормально, как я понимаю?
— Да.
— Наверное, у него есть причины для такого отношения…Ты сказал, «всеми нами» …Так ты у родителей не один?
— Нет, я старший. Есть еще сестра и брат. На Уркхарта отец так не давил, как на меня, но он другой…ему неинтересно оружие, он не любит драк…но он не трус и может себя защитить, хотя и постарается избежать поединка при малейшей возможности. Если его не позвать, он может сидеть в книгах целый день…
— А сестра?
— Айхара, наверно, должна была быть мужчиной. Постоянно тренируется с отцом и его учениками, бросая вызовы всем, кто хоть немного косо посмотрел на нее. Боевая девочка…Наверное, не существует того оружия, каким бы она не попыталась научиться владеть…разве что поднять будет не под силу. Столько лет прошло, она уже совсем взрослая стала…
— Ты сказал, что твоя мать знает, что с тобой все в порядке. Ты ей пишешь?
— Писать? Зачем?
— Ну…сообщить, что ты жив-здоров…да и как дела идут…
— Для этого есть амулет. Мать настроила его и всегда чувствует, что у меня…все хорошо.
— Амулет…хорошая штука, наверное, но она наверняка хотела бы увидеть тебя сама! Неужели за семь лет ты не нашел возможности навестить ее? Это же мама, самое дорогое и близкое существо на свете! Она родила тебя, носила тебя на руках, не спала ночами над тобой, она же помнит почти каждый твой шаг, твое первое слово… Как бы она не ругалась на тебя, она все равно тебя любит и сила материнской любви столь велика, что даже боги не всегда решаются противостоять ей. Только мать может ждать своего ребенка всю жизнь и до самой смерти надеяться, что увидит его! Не зря женщин, которые бросают своих детей, ненавидят окружающие, такой женщине нельзя доверять. Кого она может любить, если она бросила самое дорогое, что есть у нее — то маленькое существо, которое нуждается в ее заботе…Настоящая мать будет всегда любить своего ребенка, что бы он не сделал…любить, даже если он последний убийца…любить, даже если он будет страшным чудовищем или убогим калекой…и с радостью отдаст свою жизнь, чтобы помочь своему ребенку, не прося взамен ничего, кроме благодарности и поцелуя в лоб, для нее самая большое счастье — видеть своего сына или дочь счастливыми и здоровыми. Ради этого она пойдет на все…и это не пустые слова. На все.
— Хм…не думал, что ты заговоришь об этом… — Схаркр сел, завернувшись в одеяло. — Я был у нее…она видела меня, но с отцом я не встречался. А она уговаривала зайти…потом сказала, что я такой же упертый, как и он…
— Схаркр, — я тоже села рядом, закутавшись в два одеяла. — Может, хватит бегать от самого себя? Мало ли, что мы наговорим…но потом раскаиваемся, а сделать шаг навстречу не позволяет ложная гордость. Я уверена, что твой отец ждет тебя также, как и мать. Обязательно навести их, как только сможешь! Ты даже не представляешь себе, как они будут тебе рады! Представь себе, как ты входишь в свой дом, видишь родителей, обнимаешь мать, отца…Все ваши ссоры — это так глупо перед лицом возможной вечной разлуки…Надо ценить каждую минуту вашего общения. В конце концов, ты моложе, значит, умнее и гибче, чем они! Доставь своей матери эту минуту радости, когда ты вернешься и обнимешь ее. Поверь, что за это она тебе простит что угодно…Подожди…ты сказал, что семь лет назад ушел из дома…а сколько тебе сейчас лет?
— Много. И я уже давно не мальчик…
— Да ладно тебе лезть в бутылку, я же просто из интереса спросила…Не хочешь, не говори. У нас так обычно женщины кокетничают, когда их о возрасте спрашивают. Знаешь, одна так спросила у своего кавалера, мол, сколько дашь? А он говорит: «По глазам — двадцать, по губам — семнадцать, по шее — двадцать пять, а всего вместе получается пятьдесят два!»
Схаркр рассмеялся, а я вспомнила Валерку. Как он там, с мамой? Она у меня женщина властная и крутая, прямо как папаша Схаркра, особо внука не балует, но и не приласкает лишний раз, хотя меня она и вообще никогда не гладила по голове и не прижимала к себе, как другие матери своих дочек. Отношения у нас были не холодные, но и не теплые, особенно после того, как от нас ушел отец — после этого мама стала ко мне совершенно безразлична и больше всего ее волновало, чтобы я поскорее вышла замуж. С этим вопросом она буквально проедала мне всю голову и устраивала настоящие допросы на предмет будущих кандидатов в зятья. Валерку она брала охотно, с ним она оттаивала, а нас с Андреем гнала, мол, идите, нам с ним и без вас хорошо. Я ей вообще стала неинтересна…Живет себе сейчас на даче и ничего про нас не знает и я не знаю, когда все это закончится, вдруг это продлится так долго, что сын успеет меня забыть? Ой, нет, только не надо об этом…
— О чем ты думаешь? — Схаркр повернулся ко мне.
— О маме. И о сыне… — смахнула непрошеную слезу, хорошо, что темно и ничего не видно.
— Сколько лет твоему сыну?
— Шесть… — только не разреветься…только не разреветься…
— А где твой…
— Все, давай спать. — оборвала излишне резко, но и говорить спокойно сейчас не смогу, а реветь рядом с чужим равнодушием…нет уж, не надо.
Я завернулась в одеяло с головой и сделала вид, что сплю. Не надо мне этих вопросов, и без них тошно…лучше бы напилась. В памяти всплыл небольшой разговор перед самой свадьбой, когда мы обсуждали, кто приедет со стороны Андрея из Архангельска.
— Андрей, понятно, что родители твои будут, сестра двоюродная с мужем…может, хватит родственников? Мы же не будем устраивать повальную пьянку на сто человек!
— Кать, если я не приглашу тетку с мужем и отцовских дядек с женами, то они обидятся, понимаешь? Что я, виноват, что у меня столько родственников? Мы привыкли жить дружно, всегда помогаем друг другу, все праздники собираемся по очереди у каждой из бабушек, чтобы им было не обидно…это у тебя родственников кот наплакал, отец твой и то решает до сих пор, приезжать ему или нет! Что за отношение, как будто ты ему не дочь!
— Ты же знаешь, что у него другая семья, на дорогу деньги нужны…я его известила, а уж дальше его дело решать. В поздравлении на Новый Год он писал, что у него летом жена должна родить, так что у него другие заботы теперь. Да, забыла спросить, а когда у твоих родителей дни рождения? — я вытащила трубку и пошла щелкать клавишами, отыскивая опцию «Заметки». — Надо бы напоминалку себе поставить, чтобы поздравить во-время.
— У отца первого января, точно помню, а у матери… — Андрей задумался, — то ли тринадцатого сентября, то ли двадцать третьего…вечно путаю.
— Как это «вечно путаю», ты что, не помнишь, когда у твоей матери день рождения? — удивил меня ответ. — Вы же все так…дружны, собираетесь все время по праздникам…а как же ты ее поздравляешь, если толком дату не помнишь?
— Звоню и все, если шум-гам стоит, то все собрались и я попал во-время, если тихо, то спрошу как дела, здоровье, ну и все такое…она же все равно знает, что я ее люблю!
Тогда я не обратила особого внимания на этот факт, а вот сейчас он всплыл так некстати…
Опасения арка оправдались и под утро я проснулась от злого шипения, возни и рычанья. Рычал, понятное дело, Схаркр, держа за шиворот пронырливого на вид человечка, который как раз и шипел, проклиная излишне чуткого нелюдя вкупе с его ближайшими родственниками. Солдатики наши бесславно сгинули на свадебном поле, и если бы мы не ночевали у телеги, нас бы тривиально ограбили. Не думаю, что это были опять происки неизвестных преследователей — устроить такую свадьбу, чтобы ограбить путников, было бы слишком круто. Скорее всего, кто-то из местных решил поживиться халявным добром, но Схаркр был слишком зол, чтобы за просто так отпустить воришку, и сделал наилучший в этой ситуации ход — оставил разборку с задержанным на усмотрение начальства. Говоря прямо, потряс его, как грушу, пообещал самолично выдрать за попытку проникновения в государственное имущество, потом связал и пристегнул к телеге. Сам же завалился спать, не обращая внимания на нытье и хныканье задержанного.
