– Смотря чем разбирательство грозило виновным. А убивают и не за такое, знаешь ли.

Казимов кивнул. Он знал это не хуже следователя. Сколько через его руки прошло бытовых убийств, причиной которых послужила ссора из-за криво повешенного полотенца, не вытертых в прихожей ног, упавшей бутылки с недопитой водкой. Иногда ему казалось, что людям нужен только повод, чтобы пырнуть своего ближнего ножом или забить молотком.

– Заткнуть рот или наказать за болтливость – это разные вещи, – задумчиво произнес Смирнов. – Во втором случае должен быть тот, кто в курсе причин убийства.

– Тот, кому одна из жертв все рассказала, – подхватил Казимов. – Или обе.

– Если убийце это стало известно, то он, конечно, знает имя и этого человека. Значит, будет еще смерть. Минимум одна.

– Мне кажется, нужно проработать надпись.

– «Помни о девяти»?

– Да. Это ключ.

– К чему?

– Мне кажется, если понять послание, то станет ясно, наказали этих женщин или просто заставили замолчать. Подстраховались, так сказать.

– Если это связано с судебным иском, то многие должны быть в курсе. Не только убитые.

– Согласен. И все-таки я бы начал с цифры.

Смирнов кивнул:

– Ладно, так и сделай. Изучи все, что найдешь, поройся в Интернете. Там должны быть энциклопедии символов.

– А ты? – спросил Казимов.

– Я схожу в школу. Думаю, прямо сейчас, пока не кончились уроки.

– Знаешь, что меня удивляет?

– Ну?

– Ратников сказал, что для получения соляной кислоты нужна серная, так?

– Да, и что?

– Если у убийцы была серная кислота, зачем ему делать соляную? Она бы ему отлично подошла.

Смирнов поскреб подбородок.

– Значит… Ему нужна была именно соляная.

– Вот именно, – покачал головой Казимов. – Но почему?

– Поразмыслим об этом потом, а сейчас я в школу. Давай встретимся в отделе перед обедом, заберем отчет Ратникова, если он соизволит его переслать, и сравним впечатления.

Казимов кивнул:

– Хорошо. Значит, разделимся.

Они вернулись в комнату.

– Ну, до встречи. – Смирнов протянул дознавателю руку. Тот пожал ее:

– До скорого.

Казимов сел в кресло и откинулся на мягкую спинку. Он еще не понял, рад он, что ему пришлось заниматься этими убийствами, или нет. Смирнов казался вполне адекватным полицейским, но Казимов не доверял людям. Особенно своим коллегам. Кроме того, ходили слухи, что Смирнов – мужик со странностями. Поговаривали, будто после смерти сестры у него поехала крыша, хотя никто не мог толком объяснить, в чем это заключается. Казимов раньше пересекался со следователем на совещаниях и по мелочи, в основном из-за бытовухи, вместе они не работали. Теперь же они стали, как сказали бы в Америке, напарниками. Казимов при этой мысли усмехнулся. Да уж!

Он включил компьютер и придвинул пепельницу. Хорошо, если ему удастся понять, что означает послание убийцы, при помощи Интернета, подумал Казимов. Тащиться в Публичную библиотеку не хотелось.

Монитор загорелся, на нем появилось приветствие, быстро сменившееся картинкой рабочего стола: один из постапокалиптических пейзажей Бексиньского. Казимов секунд тридцать задумчиво смотрел на переплетенные кости насекомоподобных мутантов, расплющенных по стенам, а затем щелкнул по значку браузера. В открывшемся окне набрал «Символика девять», нажал ввод и полез за сигаретами. Прочитал выпавшие ссылки, щелкнул по нескольким, закурил и принялся читать. Минуты через две Казимов достал из кармана блокнот, ручку и начал делать пометки.

Приходилось читать все подряд, чтобы не пропустить важное. Большая часть информации едва ли могла иметь отношение к убийствам, хотя кто может угадать, чем руководствовался садист, когда делал на телах своих жертв кровавые надписи. Казимов выписывал только то, что, как ему казалось, могло оказаться полезным.

Когда он закончил, был почти полдень. Затушив в пепельнице четвертую сигарету, Казимов перечитал сделанные пометки. Набралось не так уж много и при этом ничего определенного.

Во-первых, он записал, что в китайской «Книге ритуалов» девятка означает девять основных ритуалов, в число которых входит жертвоприношение. Это едва ли имело отношение к молчанию, но пока не стоило пренебрегать ничем. В конце концов, то, что убийца отрезал женщинам язык, чтобы наказать за болтливость, – не более чем предположение. С той же вероятностью он мог засунуть их во влагалища, намекая на нетрадиционную сексуальную ориентацию убитых. Может быть, они были лесбиянками и какому-нибудь поборнику нравственности это не давало покоя.

Во-вторых, Казимов пометил, что в разных религиях девятка символизирует ад. Кроме того, это число считалось мужским и ассоциировалось с маскулинным началом. А в почерке убийцы так или иначе проявлялся интерес к женским гениталиям, положительный или отрицательный – должны сказать психологи.

Далее Казимов записал, что в иудаизме девятка – символ правды, истины.

На первый взгляд ничего из этого не подходило. Возможно, он руководствовался при отборе неверными критериями? Казимов решил набрать в поисковике полный текст послания: «Memento 9». Безрезультатно. Тогда он перевел фразу на русский: «Помни 9». Напрасно. Еще одна попытка: «Помни о девяти». Казимов достал новую сигарету и закурил. Он так ничего и не смог выяснить. Либо число девять имело значение лишь для убийцы, либо он не понимал, где искать. Казимов сидел и курил, выпуская дым через ноздри, пытаясь понять, кому могло быть адресовано послание. Если полиции, то его смысл должен быть очевиден. Если же это предупреждение другим потенциальным жертвам, то ему едва ли удастся догадаться, что оно означает. Оставался еще третий вариант: убийца мог оставить послание самим жертвам. Так сказать, бросить им последний укор.

На столе зазвонил телефон. Дознаватель поднял трубку.

– Лейтенант Казимов слушает, – проговорил он.

– Это я, – услышал он голос Смирнова. – Через десять минут буду в отделе. Ты там?

– Да. Узнал что-нибудь?

– Как сказать. Есть кое-что необычное. Думаю, тебе понравится. А у тебя как дела?

– По нулям. Прошерстил Интернет, но, по-моему, ничего подходящего не нашел.

– Ладно, подъеду и вместе посмотрим.

– Давай.

Казимов повесил трубку. Он испытывал что-то вроде ревности: Смирнов вернется с уловом – следователь намекнул на странности, которые обнаружил в школе. А он зря просидел утро в кабинете. Дознаватель еще раз перечитал записи в блокноте и с отвращением отодвинул его на край стола.

Расставшись с Казимовым, Смирнов отправился в школу, где учились дети обеих убитых женщин. Это было серое здание, позади которого находилось новое футбольное поле с искусственной травой, обнесенное железной сеткой, а перед фасадом – детская площадка с фанерной пожарной машиной, красной горкой и прочими развлечениями.

Смирнов припарковался на дорожке справа и пару минут наблюдал за зданием. Детей видно не было – уроки еще не кончились. Его взгляд привлекли стеклопакеты на всех окнах – школа явно была не бедная.

Следователь вышел из машины и направился к входу. Однако открыть дверь ему не удалось – она была заперта. Зато рядом имелась кнопка звонка. Смирнов нажал ее и услышал приглушенный сигнал.

– Что вы хотите? – раздался голос из динамика – оказалось, что под звонком есть еще решетка, вроде тех, что делаются в домофонах.

– Старший лейтенант Смирнов, полиция.

Электронный замок щелкнул, и следователь потянул дверь. Через пять секунд он стоял перед турникетом.

– Удостоверение можно? – проговорил дюжий охранник в сером камуфляже, явно бывший военный.

Смирнов достал корочки.

– Вы к директору? – поинтересовался охранник, снимая трубку стоявшего перед ним телефона.

– Да. Как его зовут?

– Людмила Борисовна. Минуточку. – Охранник быстро нажал несколько кнопок. – Алло, это Виктор. К вам из полиции. – Короткая пауза. – Не знаю. Хорошо. Проходите, – кивнул охранник, вешая трубку.