— А вы предупреждайте о внеплановых охотах.

— У нас теперь каждую ночь внеплановая охота, — зло буркнул егерь, как-то искоса, но излишне пристально рассматривая Яна.

Света было мало, так что узнали они друг друга отнюдь не по физиономиям. Это был тот самый егерь, по имени Дан, что подарил Яну кинжал. Еву, с которой пытались сладить трое других егерей, тоже отпустили. И она, гневно фырча и отряхиваясь, приблизилась. А вымра прижали к земле, будто прикололи длинными серебряными пиками, которых Ян раньше в арсенале егерей не замечал. Вымр слабо подергивал конечностями, сипел и распадаться не собирался.

— Такая дрянь… — перехватив Янов взгляд, сообщил угрюмо Дан. — Будто с цепи сорвались. Каждую ночь десятками отлавливаем, а их все больше. Страшно подумать, что будет во время Равнодня.

— Мэр не думал отменить?

— Слишком поздно, — тоскливо проговорил Дан. — Говорят, что отменять что-то слишком поздно. В городе уже слишком много приезжих, никому дома не сидится… Вот чует мое сердце, что эти твари тоже ждут ночи.

Какие там ходили слухи? Что напастью, свалившейся на город, будут вымры?

— А больше всего их кишит вокруг Замка, — добавил бывший Непоседа. — Не знаете с чего?

— Вам нравится изображать идиота, или вы хотите подтверждения лично от меня своим догадкам? — осведомился Ян сухо.

— Хочу из первых уст получить доказательство, что это не по вашей вине все так растревожено, — ощетинился Дан. — А то у многих чешутся руки указать виноватого во всех бедах.

— Не сомневаюсь.

— Господин Хмельн, вы спасли мне жизнь…

— Я должен пожалеть об этом?

— …но если придется, я забуду про свою признательность.

— Я советовал вам сделать это с самого начала.

— Что ж, рад, что между нами больше нет недопонимания.

— Взаимно.

Остальные егеря молча маячили поодаль, словно тени. Притихший вымр вяло сучил ногами и скреб костяными пальцами по земле, оставляя бороздки. Напряженная Ева смотрела исподлобья. Руки она держала в карманах, но тонкую ткань сморщили и насквозь прокололи заметно отросшие когти.

— Зачем ты… — Ева заговорила лишь, когда они отошли достаточно далеко.

— «Поэтому ненавидьте их всеми силами своей души — и удача будет сопутствовать вам!..» — процитировал Ян с горькой иронией. — Егерям понадобится. У них полно хлопот.

— Ну, что за пакость… Эдак ты совсем изменишься, и как тогда с тобой работать? — возмутилась Ева, но смотрела тревожно и, кажется, сочувственно.

— Не переживай. Мы с тобой всегда найдем способ вывести друг друга из себя.

Ева вдруг резко остановилась.

— А что если у тебя получится?

— Что — получится?

— То, за чем ты полез в Замок?

— Я, наконец, узнаю какое оно на вкус, это счастье…

Ева некоторое время молча шла следом, механически вычесывая когтями паутину из растрепавшейся косы, а потом вполголоса поинтересовалась:

— Ты так сильно этого желаешь?

— Только этого я действительно хотел с того момента, когда мне объяснили, почему все дети видят солнце, а я — нет. По-твоему, то, что я рискую свернуть себе шею в этих башнях, недостаточное подтверждение серьезности моих намерений?

— Мы все рискуем.

— Кстати, почему? Ну, допустим, Амилия явно что-то скрывает, а ты зачем идешь с нами? Сильно сомневаюсь, что из чувства долга перед работодателем.

— Я хочу увидеть… Увидеть, что это возможно. Тогда, может быть и я однажды… — Она сильно дернула кончик переброшенной на плечо косы, словно призывая себя не болтать лишнее. Неловко усмехнулась краем рта: — Ну чего так смотришь? В конце концов, должен же вас, рохляков, кто-то охранять?

* * *

Солнце еще не встало, но небо над горизонтом уже поблекло, разбавленное таящимся за краем горизонта свечением. Разошлись изумрудные разводы по синему шелку. Неподвижные облака, подсвеченные снизу золотом, казались приколотыми к небосводу.

Шум нарастал и дробился, распадаясь на узнаваемые фрагменты — музыка, голоса, смех…

На площади горели костры и реяли ленты, флажки и шарики. Пахло праздником и бедой. Суматошное веселье казалось вымученным, нарочитым. Людей, несмотря на ранний час, толклось достаточно. То ли свежие силы подтянулись, то ли с ночи не уходили. Судя по помятым физиономиям и хмельно блестящим глазам скорее первое. На нескольких помостах угнездились оркестры. Музыкантам отчаянно хотелось спать. Даже медные трубы, казалось, всхрапывали и широко зевали.

— Давай напрямик, — решил Ян. — Так быстрее, чем обходить…

— Ух ты, предсказание! — Ева подобрала с брусчатки бумажную трубочку, перевязанную травинкой. Трубочка была сплющена и украшена отпечатком чьего-то каблука.

— Не вскрывай! — воскликнул мужчина в серой джинсовой куртке, попытавшийся выхватить бумажку из Евиных рук. — Там несчастья обещают.

— Глупости! — Ева величественно повела плечом, уводя свою добычу от чужих рук подальше. — Будут меня еще всякие туристы поучать… Ну вот! — удовлетворенно сказала она после паузы и прочла вслух с развернутого листочка: — «И день и ночь несут вам радость. И избавление от привычной беды». А? — Ева победно взглянула на Яна и прохожего в сером.

Тот брюзгливо скривился:

— Может, это значит, что вы помрете скоро.

— Да вы оптимист, — поразилась Ева.

Что собирался ответить владелец джинсовой куртки, осталось неизвестным, потому что толпа вдруг целенаправленно колыхнулась в ответ на неистовый вопль:

— Вон он! Держите! Держите! Это он!

То ли в последние дни у Яна окончательно обострилась паранойя, то ли он вообще привык на подобные крики реагировать соответственно, но желание задать стрекача удалось подавить лишь неимоверным усилием воли. И только тогда повернуться.

Показывали не на него. Взбудораженные и не совсем трезвые празднующие окружили ощерившегося человека… нет, не человека. Существо без тени. Вымра.

«…кишат вокруг Замка…» — сказал егерь.

Существо носило кокетливый женский костюмчик, только юбка уже была разодрана выше бедра. Лицо перемазано косметикой, ощеренный острыми зубами большой рот яростно разинут.

— Хватайте!

Обычно горожане и туристы разбегаются при одном только упоминании о вымрах. Ну, или во всяком случае предпочитают наблюдать издали. Но не сейчас.

— Эй! Еще один! Смотрите!

И второй вымр оказался в центре круга. Припал к земле, недобро таращась снизу вверх. Не испуганный, но напряженный. С виду — юнец совсем.

— Где егеря?! Зовите дозор!

— Их по городу разогнали…

— Пока придут, твари сбегут…

— На хрена нам егеря? А ну давай сами…

Наверное, кто-то слишком много выпил. А кто-то слишком устал от неприятностей последних дней. А кто-то сам был вымром… Некий сообразительный горожанин уже отдирал непрочно прибитую гирлянду, украшавшую помост для танцев. Лампочки мигали вразнобой даже когда проводами стягивали пойманных тварей.

— В огонь их! В костер!

Из нарядных бутылок с яркими этикетками щедро плеснули недешевым коньяком и бренди. Ева крепко вцепилась Яну в локоть. Кажется, ее первым порывом было броситься на помощь попавшим в плен вымрам, но она вовремя спохватилась. Вымры — не люди. Они не чувствуют боль. Только корчатся в огне совсем по-человечески и визжат пронзительно.

По лицам зрителей плескались багровые отсветы.

— Еще одна!

— Стойте! Это моя жена!

Женщина, которую схватили было впопыхах заверещала так же неистово, как вымры. Мужчина бился, пытаясь прорваться к ней. Толпа завихрилась, как туманность, выбрасывая протуберанцы, затягивая все больше людей. Уже не разобрать, что там голосят в центре…

— Огонь! — надрывался рядом парнишка в бейсболке. — Горячего им!

Ева влепила ему подзатыльник:

— Сдурел?

— А чего? — искренне не понял пацан, поправляя сбитую набекрень бейсболку.

Вдалеке завыли, словно обезумевшие животные, сирены пожарных машин.

— Скорее! Не успеем!..

— Всех тварей сожжем! — бесновались крики. Бесплотные, они ударяли, как свинцовые мячи. Очень хотелось пригнуться. — И ведьм! И проклятого горелома!