Дернуло сильно и резко, словно механическим краном. Яну мельком вспомнилась хрупкая с виду фигурка. И ее неестественные, но быстрые движение.

Не успеть! До земли еще оставалось этажа три, когда мягкие клочья выскользнули из рук, и Ян со сдавленным воплем сорвался вниз. Приложился о пружинистые, колючие ветки шиповника, мгновение покачался и ссыпался вместе с кустами и остатками земляного пласта в дождевую промоину. Мелькнула, уходя вверх, вертикаль фундамента, покрытая зеленоватыми разводами.

Плюх! В центре ямы натекла грязевая лужа. Но от удара все равно в глазах стемнело.

* * *

…Ничего себе.

Он заклял ее, бросил много веков назад, скорее всего в сердцах: «Ты будешь прясть свою пряжу в этой башне вечно!»… Всего лишь неосторожные слова, но сказку Замок переродил в ужас. Бедняга обречена прясть ВЕЧНО… Из того, что попадает в ее башню или из себя самой.

Ян опасливо запрокинул голову. Нет, ей оттуда не выбраться… И никому живому мимо нее не пройти. Этот путь закрыт для всех, даже если там есть выход. Ну и ладно.

Он забарахтался, хлюпая грязью и пытаясь подняться на ноги. Кажется, обошлось без членовредительства, не считая заноз, ссадин и синяков. Теперь придется добираться до дома кружным путем, чтобы людей не пугать…

Сырая стенка ямы послушно ссыпалась вниз, выворачивая камни, стоило только попытаться взобраться по ней наверх. С другой стороны стенка раскисла и скользила. Изъязвленный фундамент башни тянулся отвесно, не позволяя даже носок ботинка вбить в щели кладки. Через несколько минут, извозившись по самые уши, перекопав всю жижу на дне ямы и плотно начинив ее мятыми ветками шиповника, Ян осознал, что ничего забавного не происходит, а из глубокой каверны ему самостоятельно не выбраться.

Это было неожиданно и унизительно.

Он потоптался в центре лужи, машинально обирая с себя ветки и стряхивая грязь. Окоем ямы сочувственно окружили липы. До их заманчиво выглядывающих корней не хватало совсем чуть-чуть. Звать на помощь? Да тут не ходит почти никто!.. А если и ходит, так сбежит, если услышит зов из-под земли…

Не успел Ян осознать масштаб катастрофы, как вопреки собственным выводам услышал приближающиеся голоса.

— …тут, недалеко. Да днем ничего не случится, не ссы!..

Голоса становились все явственнее и отчетливее. Двое мальчишек. Первый явно авторитетней:

— …мне тетка сказала, а она в этом деле знает толк. Верный способ, я тебе говорю! Ты воду какую взял? Из-под макарон?

— Из-под пельменей, — растерянно отозвался другой. — Не подойдет?

— Нормально. Главное, чтобы наваристая была… Хлебные лягушки пустой бульон не любят.

— А сколько они выводиться будут? — второй, поуспокоившись, проявил любознательность.

— Ну, с неделю, не меньше. Придется ходить сюда каждый день… Чего? Испугался?

— Да не… Неуютно тут.

— Иначе не выйдет. Лягушек надо либо горелому подсовывать, но где ж ты его найдешь? Либо к Замку тащить, он-то никуда не денется.

— Поможет?

— Еще как! Верное средство, чтобы неприятности от себя отвести. У меня брат стекло разбил в школе, тут же одну лягушку слопал, так директорша на его одноклассника подумала!

— Невкусные небось.

— Солью посыпь…

— А Митек сказал, что у него не вышло ничего.

— Да дурак твой Митек. Небось струсил к Замку пойти или где-нибудь возле Стеклянной башни поставил. А надо к Чумной или к Черной… Погодь, куда мы с тобой зашли? Это ж Принцессина! Надо дальше.

Ян открыл было рот, чтобы позвать пацанов. И закрыл. Нет, так низко он не падет. Чтобы неудачника-горелома спасали юные натуралисты, разводящие хлебных лягушек? Может, заодно и зачаровать жаб в знак признательности?

Мальчишеские голоса стали отдаляться. Пацаны заспорили, чем Первая Драконья башня отличается от Второй. Сероватое облако, одно из тех, что бестолково разбрелись по небу, заслонило солнце, обзаведясь золотой, горящей каймой. Стало прохладнее. Ночная непогода ушла недалеко и готова была вот-вот вернуться. Ян вздохнул, почесав затылок. В такую глупую ситуацию попадать ему еще не приходилось… И позор его еще не закончился, потому что добытый из кармана мобильник вовсе не разбился во время недавних приключений, как он малодушно рассчитывал. Ну, оттягивать момент унижения не стоит…

Набранный номер почему-то откликнулся звонком совсем близко. На липовую ветку тут же сел воробей и скосил черный блестящий глаз. Второй воробей описал круг над головой Яна и скрылся. Затем зашуршали невидимые кусты, сверху посыпалась земля, на краю ямы появилась знакомая фигура и присела на корточки. Свесившаяся через плечо, растрепанная коса закачалась, наводя на Яна неприятные ассоциации.

— Моя работа доставляет мне все больше удовольствия, — произнесла ухмыляющаяся во весь рот Ева.

— Рад за тебя.

— Никогда бы не подумала, что вид человека, сидящего в грязной яме способен доставить мне такое эстетическое наслаждение.

— Это потому что у тебя нет вкуса. Ты собираешься мне помогать?

— Я вызову спасателей, — захихикала она. — Такое достойно попасть в газеты.

— Вызывай, — устало согласился Ян. Теперь, когда накал эмоций схлынул, пришла реакция. Он почувствовал, что ноги подгибаются и очень хочется лечь прямо в грязь.

Ева хмыкнула, исчезла из виду. Ян слышал, как она перемещается там, наверху, шурша травой и кустами и, кажется, с кем-то разговаривает. Потом появилась снова, огляделась, примериваясь, и обернула вокруг облюбованного дерева тонкий полотняный шарф.

— Хватайся!

Второй раз за сегодняшний день Ян полез наверх, цепляясь и упираясь. Ладони жгло, словно огнем, а колени ощутимо дрожали. Зато пожухлая трава на краю ямы показалась ему блаженно мягкой. А невысокая стриженая девушка, что стояла под корявой липой, — неприятно знакомой.

— Опять она? А она-то что здесь делает?

Ева посмотрела через плечо и помахала рукой, подзывая свою спутницу. Но та не тронулась с места. Ей и оттуда все было прекрасно видно и слышно.

— Это она мне позвонила около часа назад. Она предупредила, что тебе грозит опасность… То есть, сначала Пьетр позвонил, сказал, что его мучают предчувствия по поводу тебя, а потом она.

— И Пьетр здесь?

— Мы разделились, чтобы обойти Замок. Он, наверное, где-то на той стороне.

— Замечательно. А прессу вы не позвали?

— Ну, если только твою подружку-журналистку. Но она свой телефон не оставила.

— А эта оставила? Откуда у нее твой номер?

— Я дала ей тогда, у тебя дома. На всякий случай.

— На случай, если я провалюсь в яму?

— Нет, — вмешалась вдруг Амилия издали, сосредоточенно отвязывая от ствола липы полотняный шарф. — Как раз с ямой вам повезло. Опасность грозит вам в Замке.

— Опять она за свое, — произнес Ян в пространство.

— Ян, — Ева сердито свела брови. — Ты… у тебя глаза красные, — закончила она невпопад, пристально вглядываясь в его лицо. — Ужас.

— Он столкнулся с Пряхой, — тихо подсказала Амилия, небрежно набрасывая измятый шарф на локоть. На светлой тонкой ткани чернели грязные отпечатки. — У тех, кого находили под ее окном, всегда так краснели глаза… Только живыми им уйти не удавалось.

— Ты залез башню? — ошарашенная Ева даже отступила на шаг.

— Вам нельзя в Замок, — под пристальным темным взглядом Амилии Ян немедленно ощутил, что жалок, мокр и грязен. И потому разозлился:

— Мы разве не договорились? Я сам решаю, что мне можно, а что нельзя.

— Я… — она опустила глаза, легко пожала хрупкими плечами. — Простите, я не хотела вас обидеть. И рада, что пока все благополучно кончилось… Пойду, пожалуй, — и к Янову неясному облегчению, она действительно скрылась с глаз. Длинный конец светлого шарфа невесомо прыгал по подсохшим макушкам тимьяна, словно поглаживал на прощанье.

— Зачем ты ее притащила?

— Это она меня притащила! — разозлилась Ева. — Она и Пьетр. Они оба будто с ума сошли. Один бормочет о каких-то несчастьях, которые видятся ему во сне насчет тебя, а другая твердит, что тебя надо немедленно спасать! Телефон оборвали!