— Мама! — ахнул он. — Мама!
— Выпей это, — тихо сказала Вараиль и протянула ему кубок. — Это всего лишь вода. Просто вода.
Его веки затрепетали, глаза открылись. Он увидел, что сидит на кушетке в кабинете матери, прислонившись спиной к подушке. Белые одежды, которые на него надели, насквозь пропитались потом, и он весь дрожал. Он выпил воду и содрогнулся. Вараиль легонько прикоснулась ладонью к его лихорадочно горящему лбу: ее пальцы казались холодными как лед. В противоположном конце комнаты он увидел мать, стоящую со скрещенными руками рядом с письменным столом.
Она спокойно наблюдала за ним.
— Не волнуйся, Престимион, — произнесла она. — Все пройдет через несколько секунд.
— Я упал в обморок?
— Ты потерял сознание. Но ты не упал.
— Вот. Забери это, — сказал он и потянулся к серебряному обручу. Но его уже не было на голове. Он вздрогнул.
— Что это был за кошмарный сон, мама!
— Да. Кошмарный сон. Я вижу такое каждый день.
Уже много месяцев. И мои помощницы тоже. Таким стал этот мир, Престимион.
— Вся планета?
Она улыбнулась.
— Не вся, пока не вся. Еще многое остается здоровым. Ты почувствовал боль самых уязвимых, первых жертв чумы, тех, кто не мог защититься от ночного нападения. Их крики поднимаются ввысь и находят меня, когда я пролетаю в ночи над ними. Какие сны я могу посылать, как ты думаешь, чтобы излечить такую боль?
Он молчал. На это он не знал ответа. Никогда в жизни казалось ему, он не испытывал подобного отчаяния, даже в тот момент, когда Корсибар захватил корону, которая, как ожидал он сам и все остальные, должна была перейти к нему.
Я разрушил этот мир, подумал он.
Глядя на Вараиль, Престимион сказал:
— Ты имеешь хоть какое-то представление, что я испытал, когда надел этот обруч?
— Слабое. Наверное, это было очень страшно. У тебя было такое лицо… это ошеломленное, ужасное выражение…
— Твоему отцу повезло, одному из немногих, — сказал он. — Он не в состоянии понять, что с ним случилось. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Ты заглядывал прямо в мысли людей?
— Не в мысли отдельных людей — по-моему, это невозможно. Во всяком случае, так мне казалось. Получаешь только общее представление, широкие волны ощущений, слившиеся разумы сотен людей одновременно.
— Тысяч, — поправила его Хозяйка.
Она пристально вглядывалась в него, стоя в противоположном конце комнаты. Ее взгляд был теплым и полным сочувствия, материнским, но также пронизывающим, проникающим в самые глубины его души.
— Расскажи мне, что произошло, Престимион, что породило все это, — очень тихо попросила она через некоторое время Она знает, подумал он.
В этом не могло быть сомнений. Она знает. Не подробности. Но суть. Что я каким-то образом виновен, что какой-то мой поступок лежит в основе всего этого.
И теперь она хотела узнать все остальное. Ему было ясно, что он больше не может от нее что-либо скрывать. Она ждала от него признания, и он был готов, теперь даже жаждал, излить ей душу.
Но как же Вараиль? Он бросил неуверенный взгляд в ее сторону. Следует ли попросить ее уйти? Можно ли сказать то, что он должен сказать, в ее присутствии, и таким образом сделать ее соучастницей его тяжкого преступления? Он должен произнести: «Это я во всем виноват, в том, что случилось с твоим отцом, Вараиль».
Смеет ли он сказать ей такое?
Да, подумал Престимион.
Да, смею. Она — моя жена. У меня от нее не будет секретов, пусть я даже правитель планеты.
Медленно, осторожно, Престимион сказал:
— Это все моих рук дело, мама. Думаю, ты уже это поняла, но все равно, признаюсь в этом. Это я вызвал катастрофу, я один. Конечно же, я не ожидал подобного исхода, но я это сделал, и вина полностью лежит на мне.
Он услышал, как изумленная Вараиль тихо ахнула.
Его мать смотрела на него так же спокойно и пристально, как прежде, и молчала. Она ждала продолжения.
— Я объясню с самого начала.
Хозяйка по-прежнему молча кивнула.
Престимион на мгновение прикрыл глаза, собираясь с духом. Начать с самого начала. Но где это начало?
Сначала о забвении, потом о его причинах, подумал он.
Он глубоко вздохнул и ринулся вперед.
— Ход последних событий на планете, который, как вы думаете, вам известен, не такой, каким в действительности был, — сказал он. — Имел место большой обман. Происходили великие события, не имеющие прецедента в истории планеты, и никто о них не знает. Тысячи людей погибли, и причины их смерти скрыты.
Правду стерли, мы живем во лжи, и лишь горстка людей знают подлинную историю: Септах Мелайн, Гиялорис, Абригант, еще два-три человека. Кроме них — никто. Теперь я расскажу ее вам, но вы, надеюсь, поймете, что больше ее никто не должен узнать.
Он сделал паузу. Посмотрел на мать, потом на Вараиль. Они продолжали молчать. Выражение их лиц было непроницаемым, чужим. Они ждали, что он скажет.
— У тебя, мама, было четыре сына, и один из них, Тарадат, мертв. Он был поэт, который любил играть словами, и очень умен. Ты думаешь, что он погиб, купаясь в реке на севере. Это не так: он утонул, это правда, но утонул во время ужасной битвы у реки Ийянн, когда прорвало Мавестойскую дамбу. Ты поражена? Но это правда — именно так погиб Тарадат. Но ты все это время верила лжи, и я в ответе за это.
У нее чуть дрогнул уголок рта, и больше никакой реакции. Ее самообладание было удивительным. Вараиль просто выглядела озадаченной.
— Продолжаю: у лорда Конфалюма было двое детей. Близнецы, сын и дочь. Вижу, вас это удивляет. Да, о детях Конфалюма теперь никто не помнит, и это тоже моя вина. Дочь звали Тизмет. Она была невысокой, хрупкой, очень красивой и очень честолюбивой женщиной. Думаю, она пошла в свою мать, Роксивейл. Что касается сына, он был сильным и красивым, высоким, темноволосым, с величественной осанкой — спортсмен и заядлый охотник. Но большим умом не отличался, должен заметить. Простая душа, но добрая, по-своему. Его звали Корсибар.
При этом имени у Вараиль вырвался негромкий возглас изумления. Престимиона озадачила такая реакция, но он предпочел не прерывать своего повествования, чтобы попросить ее объяснить. Леди Терисса казалась погруженной в свои мысли.
— Понтифекс Пранкипин заболел, — продолжал Престимион. — Лорд Конфалюм, размышляя над неизбежностью смены власти, остановил свой выбор на мне, как на своем преемнике по посту короналя. Он ничего не говорил об этом публично, конечно, пока еще был жив Пранкипин. Мы собрались в Лабиринте, все лорды и принцы страны, и ждали смерти понтифекса. И во время этого ожидания несколько негодяев подошли к принцу Корсибару и стали нашептывать ему на ухо: «Вы — сын короналя, и вы — великий принц.
Почему коротышка Престимион должен стать короналем, когда ваш отец станет понтифексом? Возьмите трон сами, Корсибар! Возьмите его! Возьмите!» Два брата-негодяя, Фархольт и Фаркванор, были в числе тех, кто наиболее активно подстрекал его к этому. Теперь они тоже забыты, и так им и надо. Еще одним заговорщиком был маг су-сухирис, холодный и жестокий. И еще с ними была леди Тизмет, которая оказала самое сильное влияние на брата. Они настаивали, а Корсибар был слишком слабым и неискушенным, чтобы устоять. Он никогда не представлял себя короналем. Но теперь они заставили его считать, что трон — его законное наследство. Старый понтифекс умер; мы собрались в Тронном дворе для передачи короны. Маг Корсибара пустил в ход свои чары, чтобы затуманить наше сознание, и когда мы снова пришли в себя, то увидели Корсибара, сидящего рядом с отцом на двойном троне, и на голове Корсибара была корона Горящей Звезды, а Конфалюм, которого колдовством принудили со всем соглашаться, ничего не предпринял, чтобы помешать сыну захватить власть.
— В это нелегко поверить, — сказала леди Терисса.
— Поверь, мама. О, заклинаю тебя, поверь. Это случилось.
Теперь Престимион говорил быстро, кратко излагая им события гражданской войны. Как Корсибар объявил себя властителем и как он сам отказался признать этот захват власти. Как новый корональ пригласил Престимиона занять место в совете, от которого он тоже отказался, причем с таким гневом и презрением, что Корсибар приказал его арестовать и заковать в цепи в туннелях Сангамора. Как его вызволили из подземелья благодаря усилиям коварного Дантирии Самбайла, который надеялся натравить Корсибара и Престимиона друг на друга к собственной выгоде. Как он собрал армию и бросил вызов незаконно захватившему трон Корсибару. О первом сражении, у города Аркилон в предгорьях, в котором мятежные войска Престимиона потерпели поражение от сил Корсибара под руководством генерала Навигорна. Об отступлении в центральный Алханроэль и о великой победе Престимиона над Навигорном у реки Джелум. О других битвах, победах и поражениях, о своем долгом переходе на северо-запад через Алханроэль, когда войска Корсибара преследовали его по пятам. А потом о великой катастрофе в долине реки Ийянн, когда Дантирия Самбайл, который теперь стал союзником Корсибара, убедил узурпатора взорвать Мавестойскую дамбу и обрушить всю массу воды на войско Престимиона.
