— Я только что говорил лорду Престимиону, — сказал Абригант, — как мне жаль, что я пропустил вашу свадьбу. Я по возрасту к нему ближе другого брата, мне доставило бы огромное удовольствие стоять рядом с ним, когда он произносил свои клятвы.

— Он тоже жалел, что вы не могли быть с нами, — сказала Вараиль. — Но существовала вероятность, что вы уехали очень надолго, и никто не знал, как надолго.

Мы оба сочли, что лучше не ждать.

— Я хорошо понимаю, — ответил Абригант с легким поклоном. Теперь он стал образцом учтивости. Разгневанный человек, каким он был несколько минут назад, бесследно исчез. Глядя на Престимиона, он сказал:

— Мне кажется, мы пока что закончили наши дела, братец. Я пойду к себе, если позволишь, и оставлю тебя с женой.

Его глаза сияли, и смысл их выражения был так ясен Престимиону, словно он мог читать мысли своего брата: «Ты не промахнулся, братец. Эта женщина — настоящая королева!»

— Нет-нет, — возразила Вараиль, — я просто проходила мимо. Мне не хотелось бы прерывать вашу встречу. Вам обоим еще многое нужно сказать друг другу — Она послала Престимиону воздушный поцелуй и направилась к двери. — Мы, как обычно, обедаем во дворе Пинитора, милорд?

— Думаю, да. Может быть, Абригант присоединится к нам.

— Я была бы очень рада, — приветливо ответила она, махнула им обоим рукой на прощание и вышла.

— Как она великолепна, — сказал Абригант, все еще сияя. — Теперь я все понимаю. Она все время называет тебя «милорд»?

— Только в присутствии незнакомых ей людей, — ответил Престимион. — Небольшая формальность, вот и все. Она очень хорошо воспитанная женщина, знаешь ли. Но наедине мы ведем себя не так официально.

— Надеюсь, братец. — Абригант в изумлении покачал головой. — Дочь Симбилона Кайфа! Кто бы в это поверил? Чтобы этот жалкий человечек мог произвести на свет такую женщину…

В центральных землях Алханроэля, где поднималась к небу Замковая гора, наступило лето, но в самом Замке смены времен года не было заметно, потому что здесь всегда стояла мягкая, весенняя погода.

В Замке царило обманчивое спокойствие. По крайней мере, в данный момент не нужно было сражаться ни с каким кризисом. Престимион, освоившись теперь с ролью короналя, принимал делегации из дальних земель, наносил иногда визиты в соседние города на Горе, председательствовал на заседаниях совета, совещался с представителями понтифекса и Хозяйки по тем вопросам управления, которые требовали его вмешательства. Эпидемия безумия косила все новые жертвы, но не в таком масштабе, как прежде, и население планеты, казалось, примирилось с этим фактом своей жизни, как с необычайно сильным дождем, который заливает поля во время уборки урожая, или с нашествием саранчи, или с песчаными бурями, которые иногда бушевали на юго-востоке Зимроэля, или с любым другим из мелких бедствий на планете, без которых Маджипур стал бы идеальным раем.

Что касается Дантирии Самбайла, то он словно исчез с лица планеты. Престимион считал идею о том, что он мог погибнуть во время своих скитаний по Алханроэлю, слишком удобной и малоправдоподобной; но постепенно он нехотя признал такую возможность.

От одной мысли о том, что Дантирия Самбайл покинул этот мир, его охватывали восхитительная легкость и покой. В минуты большого напряжения или сильной усталости от ежедневной работы Престимион иногда останавливался и думал: «Я навсегда избавился от Дантирии Самбайла» — просто ради того, чтобы насладиться покоем, который эти слова вливали в его душу.

Вараиль тоже хорошо приспособилась к переменам в своей жизни после замужества. У жены короналя было множество собственных обязанностей, которых хватало на целый день. Но одну обязанность она взяла на себя добровольно: каждое утро, перед тем как приступить к ежедневным делам, она шла навестить Симбилона Кайфа, запертого в комфортабельных гостевых комнатах северного крыла Замка, рядом с залом лорда Гендигейла.

Человек, который прежде был одним из богатейших граждан Сти и величественный городской особняк которого служил предметом всеобщей зависти и восхищения, теперь жил в пяти скромных комнатах вдали от суеты Замка. Но его, казалось, это ничуть не волновало, он не замечал ничего вокруг. Для Симбилона Кайфа бурные дни миновали. Он совсем не вспоминал о той власти, которой обладал, о жадном честолюбии, приведшем его к власти, о тысяче мелочей, помогавших ему тщеславно заявлять миру, что Симбилон Кайф — это сила, с которой надо считаться.

Теперь он каждый день рождался заново. Вчерашний опыт, каким бы он ни был, полностью исчезал из его памяти, как смытые волной следы птиц на песчаном берегу Внутреннего моря во время прилива.

Утренняя сиделка будила его, умывала, одевала в простую белую одежду, подавала завтрак и вела на короткую прогулку вдоль парапета лорда Метираспа, по широкой мощеной террасе за его апартаментами.

Обычно Вараиль появлялась к моменту его возвращения с прогулки.

В это утро, как обычно, Симбилон Кайф выглядел веселым и счастливым. Он приветствовал ее, как всегда, вежливым, хоть и рассеянным поцелуем в щеку и коротким, мимолетным рукопожатием. Хотя он мало помнил из своей прошлой жизни, но по крайней мере помнил, что у него была дочь и что ее звали Вараиль.

— Ты неплохо сегодня выглядишь, отец. Хорошо отдохнул?

— О да, очень хорошо. А ты, Вараиль?

— Хотелось бы поспать подольше, но я не могу этого себе позволить. Мы очень поздно легли вчера: устраивали очередной банкет в честь приезда герцога Чорга из Бибируна, а он великий знаток вин. И поскольку семья Престимиона прославилась своим вином, естественно, необходимо было доставить из Малдемара целый сундук редких вин для банкета, и герцог, как и следовало ожидать, пожелал снять пробу С каждой бутылки…

— Престимион? — переспросил Симбилон Киаф, неуверенно улыбаясь.

— Мой супруг. Лорд Престимион, корональ. Ты ведь знаешь, что я жена короналя, правда, отец?

Симбилон Кайф заморгал.

— Ты вышла замуж за старого Конфалюма? Зачем тебе это понадобилось? Это странно, выйти замуж за человека старше твоего отца.

— Ничего подобного, — возразила она со смехом, несмотря на серьезность ситуации. — Отец, Конфалюм больше не корональ. Он стал понтифексом и уехал. Теперь у нас новый корональ.

— Да, конечно: лорд Корсибар. Как глупо с моей стороны! Как я мог забыть, что после Конфалюма короналем стал Корсибар? Значит, ты вышла замуж за Корсибара?

Она смотрела не него с изумлением и грустью. Его поврежденный рассудок рождал самые странные идеи.

— Корсибар? Нет, отец. Откуда ты взял это имя? Нет никакого лорда Корсибара. Я никогда не слышала о человеке с таким именем.

— Но я был уверен, что…

— Нет, отец.

— Тогда кто…

— Престимион, отец. Престимион. Он теперь корональ, преемник лорда Конфалюма. А я — его жена.

— Вот как. Лорд Престимион. Очень интересно.

Имя нового короналя — Престимион, не Корсибар.

Что это я придумал? Ты говоришь, что ты — его жена?

— Правильно.

— И сколько у вас с этим лордом Престимионом детей?

Вараиль слегка покраснела:

— Мы поженились совсем недавно, отец. У нас пока нет детей.

— Ну так будут. У всех есть дети. У меня самого есть ребенок, по-моему.

— Да, есть. Ты сейчас беседуешь со своей дочерью.

— Ах, да. Да. Это ты вышла замуж за короналя. Как его имя, этого короналя, за которого ты вышла?

— Престимион, отец.

— Престимион. Да. Когда-то я знал одного Престимиона. Невысокого роста, блондин, очень ловко владеет луком и стрелами. Умный парень. Интересно, что с ним стало.

— Он стал короналем, отец, — терпеливо ответила Вараиль. — Я вышла за него замуж.

— Вышла за короналя? Ты так сказала, ты вышла замуж за короналя? Как это необычно! И какой шаг наверх в обществе, дорогая. Никто из нашей семьи никогда не вступал в брак с короналем, разве не так?

— Я уверена, что я первая, — ответила Вараиль. Примерно в этот Момент во время каждого визита ее глаза наполнялись слезами, и ей приходилось быстро отворачиваться, так как Симбилон Кайф удивлялся и впадал в расстройство, когда видел ее слезы. Так было и сейчас. Она смахнула слезы и снова повернулась к нему, храбро улыбаясь.