— А на западе?
— На западе, милорд, находится провинция Стойен, которая переходит в полуостров Стойензар. Вдоль южного берега Стойена расположено всего несколько портов, далеко отстоящих друг от друга, так как сильная жара, насекомые и непроходимые джунгли из пальм с листьями-пилами не способствовали развитию поселений. На протяжении трех тысяч миль у нас там только города Максимин, Карасат, Гандуба, Слайл и Порто-Гамбиерис — и все они незначительные. Если бы прокуратор явился из Каджит-Кабулона в какой-либо из этих городов и попытался оплатить проезд до одного из портов на западе, мы, несомненно, узнали бы об этом. Но никто, похожий на Дантирию Самбайла, не был замечен ни в одном из них.
— Но что, если он не поехал по суше до самого южного побережья? — поинтересовался Септах Мелайн. — Что, если он просто повернул на запад и отправился в, один из портов на северной стороне полуострова? Это возможно?
— Да, возможно. Трудно, но возможно. — Префект провел кончиком костлявого длинного пальца линию через карту — Вот Каджит-Кабулон. Единственная хорошая дорога, которая выходит из тропического леса, — это дорога на юг, это она привела вас сюда. Но есть еще проселочные дороги, они плохо содержатся и труднопроходимы, но могли бы привлечь человека, скрывающегося от правосудия. Например, вот эта, которая выходит из юго-западного угла Каджит-Кабулона и проходит через северную часть центральной Аруачозии на запад полуострова. Если ему повезет, то он сможет добраться до одного из десятка портов полуострова со стороны пролива. А там уже ему будет гораздо проще.
— Понятно, — сказал Престимион упавшим голосом. Он смотрел на карту. Полуостров Стойензар, владение герцога Олджеббина, выдавался вперед, на запад, из нижней части Алханроэля, подобно гигантскому пальцу, и простирался далеко в океан. К югу от полуострова лежало Внутреннее море, путь в Сувраэль.
С северной стороны от полуострова раскинулись спокойные тропические воды пролива Стойен. Стойензарское побережье пролива было одним из самых густонаселенных регионов Маджипура: через каждые сто миль стояли крупные города, а цепочка курортных городков, сельскохозяйственных центров и рыбацких деревушек занимала почти всю открытую территорию между ними. Если Дантирии Самбайлу удалось добраться до любой части побережья пролива, он легко мог найти какого-нибудь жулика-моряка, который отвез его в Стойен, самый крупный порт на побережье, откуда корабли постоянно курсировали между Зимроэлем и Алханроэлем.
Конечно, они наложили запрет на Стойен и на все другие порты в этой части континента, где осуществлялись межконтинентальные перевозки. Но насколько надежно выполняется этот запрет? Эти легкомысленные тропические города всегда считались рассадниками коррупции среди чиновников. Престимион, в годы учебы в Замке, изучал подобные примеры из жизни, губернатор Ган Отианг, который процветал в порту Куиф до правления Пранкипина, имел привычку устанавливать персональные поборы, а также брать регулярные налоги со всех купцов, чьи суда заходили в гавань; после его смерти его личные сундуки, украшенные слоновой костью, жемчугом и перламутром, содержали больше сокровищ, чем городская казна. Дальше, в Ярнике, мэр, некий Плузипер Пейлиап, имел привычку конфисковывать собственность тех умерших торговцев, наследники которых не подали прошение в течение трех недель. Герцог Сатурис, дедушка Олджеббина, несколько раз обвинялся в том, что взимал процент со всех таможенных сборов в собственный карман, но правительственные расследования всегда по непонятным теперь причинам удавалось замять. Примерно тысячу лет назад префект Сиппульгара тайно содержал собственный флот пиратских кораблей, совершавших набеги на местные суда. И так далее, и так далее… Как будто в здешнем соленом воздухе было нечто такое, что разрушало честность и добродетель.
Престимион отбросил карту. И спросил у Камени Потевы:
— Сколько времени, по-вашему, понадобилось бы Дантирии Самбайлу, чтобы добраться в экипаже до порта Стойен из…
Но тут выражение лица префекта стало очень странным. Камени Потева и в лучшие времена напоминал туго взведенную пружину, это было очевидно с самого начала, но то внутреннее напряжение, в котором он постоянно находился, теперь возросло до такой степени, что он был на грани срыва. Его худое лицо с резкими чертами, на котором тропическое солнце, казалось, сожгло всю подкожную плоть, так напряглось, что кожа готова была лопнуть. На левой щеке дрожала мышца, а тонкие губы дергались. Глаза вылезли из орбит и превратились в пару огромных, выпуклых белых шаров под смуглым лбом. Руки Камени Потева крепко стиснул в кулаки и плотно прижал их друг к другу костяшками пальцев поверх двух амулетов на груди.
— Камени Потева! — в тревоге окликнул его Престимион.
Префект ответил хриплым, задыхающимся шепотом:
— Простите меня, милорд, простите…
— Что случилось?
Камени Потева в ответ лишь затряс головой. Он весь дрожал и отчаянно пытался сохранить контроль над собой.
— Скажите же! Хотите вина?
— Милорд… о, милорд… ваша голова, милорд…
— Что с моей головой?
— Ох, мне очень жаль…
Престимион оглянулся на Септаха Мелайна и Гиялориса. Неужели это случай все того же безумия, разыгравшегося прямо в присутствии короналя? Да. Несомненно, так и есть.
В этот момент нарастающей паники Мондиганд-Климд быстро вышел вперед и положил ладони на плечи префекта. Потом нагнул головы, так что они оказались в нескольких дюймах от лба Камени Потевы, и произнес несколько тихих слов, которых Престимион не понял. Несомненно, какое-то заклинание, Престимиону показалось, что он заметил в воздухе между двумя мужчинами белый туман.
Несколько секунд пронеслись без видимых перемен в состоянии Камени Потевы. Затем префект издал тихое шипение, словно из туго надутого воздушного шарика выпустили воздух, и заметно расслабился. Кажется, кризис миновал. Камени Потева на мгновение поднял взгляд на Престимиона. Лицо его было смертельно бледным от потрясения и стыда, он широко раскрыл глаза, а потом снова отвел их в сторону.
Через мгновение он произнес тусклым, едва слышным голосом:
— Милорд, это невыносимо унизительно… смиренно прошу вас простить меня, милорд…
— Но в чем дело? Что случилось? Вы сказали — что-то с моей головой?
Последовала долгая, мучительная пауза.
— У меня были галлюцинации. — Префект протянул руку в поисках бутылки вина. Септах Мелайн быстро наполнил его бокал. Камени Потева жадно выпил вино. — Сейчас такие вещи случаются два-три раза в неделю. От них невозможно избавиться. Я молился, чтобы этого не случилось, пока я принимаю вас, но это все равно произошло. Ваша голова, сир… она казалась чудовищной, раздутой, готовой лопнуть. А Верховный канцлер… — Он бросил взгляд на Септаха Мелайна и содрогнулся. — Его руки и ноги напоминали конечности гигантского паука! — Он прикрыл глаза. — Меня следует сместить с должности. Я уже не пригоден к выполнению своих обязанностей.
— Ерунда, — возразил Престимион. — Вам нужно немного отдохнуть, вот и все. Судя по всем докладам, вы хорошо справляетесь со своей работой. Они появились недавно, эти галлюцинации?
— Месяца полтора назад. Или два. — Префект чувствовал себя очень несчастным. Он не мог смотреть прямо на Престимиона и сидел, низко опустив голову и сгорбившись, глядя на свои ступни. — На меня накатывает нечто вроде припадка. Я вижу самые ужасные вещи. Кошмарные видения, чудовищные, одно за другим, в течение пяти, десяти, иногда пятнадцати минут.
Потом они проходят, и каждый раз я молю Божеств, чтобы это было в последний раз. Но они всегда повторяются.
— Посмотрите на меня, — сказал Престимион.
— Милорд…
— Нет. Посмотрите на меня. Скажите мне вот что, Камени Потева. Вы не единственный в Сиппульгаре, кто страдает подобными галлюцинациями, не так ли?
— Нет, не единственный, — ответил тот очень тихо.
— Я так и думал. Это часто случается в последнее время? Обычно нормальные люди срываются, ведут себя странно?
