Каким идиотизмом было со стороны Свора выйти на поле боя у Тегомарского гребня — ему следовало оставаться в стороне, строить в тени заговоры и плести интриги! Свор совсем не был воином. Какое безумие подвигло его на участие в сражении? А теперь его нет.

«Где я найду ему замену?» — думал Престимион.

И Тизмет тоже не следовало там появляться — особенно, особенно Тизмет. Острая боль этой потери не покидала Престимиона, и даже не притупилась за последние недели. Может быть, именно смерть Тизмет, думал он, ввергла его в состояние уныния?

Да, впереди много работы. Даже слишком много, как иногда казалось. Так или иначе он с ней справится. Как повествует история, каждый корональ в длинном списке его предшественников сталкивался с тем же ощущением огромного груза ответственности и — хорошо или плохо — играл свою роль. Если учитывать все обстоятельства, большинство справились со своей работой вполне прилично. Когда-нибудь история расскажет и о нем.

Но он не мог отделаться от этого таинственного, проклятого ощущения усталости, пустоты, недовольства и разочарования, которые отравляли ему настроение с первого дня царствования. Он надеялся, что выполнение обязанностей правителя излечит его. Но этого не произошло.

Очень возможно, думал Престимион, что, будь Тизмет жива, стоящие пред ним задачи казались бы не такими тяжелыми. Какой прекрасной помощницей в делах могла она стать! Дочь короналя, понимающая трудности царствования и, несомненно, способная справиться со многими из них, Тизмет подходила на роль правителя гораздо больше, чем ее глупый брат, — в этом Престимион был уверен. Она с радостью разделила бы с ним тяжесть власти. Но Тизмет потеряна для него навсегда.

«Ты все еще продолжаешь говорить, Септах Мелайн? И ты, Гиялорис?»

Престимион играл с тонким обручем из блестящего металла, лежащим перед ним на столе, — «повседневной» короной, как он любил его называть, чтобы не путать с чрезвычайно пышной официальной короной, изготовленной по распоряжению лорда Конфалюма.

В центре ее резного обруча с инкрустацией из семи разных драгоценных металлов, украшенного по краям изумрудами и рубинами, сверкали множеством граней три громадных пурпурных диниабаса.

Конфалюм любил носить официальную корону; но Престимион надевал ее всего один раз, в первые часы своего царствования. Он намеревался хранить ее для самых торжественных государственных мероприятий.

Ему казалось немного абсурдным носить на голове даже этот легкий серебряный обруч, хотя он так сражался за право им обладать. Однако он всегда держал его при себе. В конце концов, ведь он корональ Маджипура.

Корональ Маджипура…

Он поставил себе высокую цель и после жестокой борьбы достиг ее.

Пока два самых близких его друга продолжали монотонно перечислять бесконечные дела, которые его ожидали, и спорить о приоритетах и стратегии, Престимион даже перестал притворяться, что слушает их.

Он знал свои задачи: все эти и еще одна, о которой Септах Мелайн и Гиялорис не упомянули. Прежде всего он должен проявить себя здесь в качестве главы всех чиновников и придворных, которые составляли подлинное сердце правительства; должен продемонстрировать им свое королевское величие, доказать, что лорд Конфалюм, направляемый Высшим Божеством, выбрал на этот пост достойного преемника.

А это означало, что он должен мыслить как корональ, жить как корональ, ходить как корональ, дышать как корональ. В этом состоит первоочередная задача; а у все остальное неизбежно будет вытекать из нее.

«Очень хорошо, Престимион: ты — корональ. Будь короналем».

Его внешняя оболочка оставалась на месте, за столом, и делала вид, что внимательно слушает, как Септах Мелайн и Гиялорис излагают план действий на все первые месяцы его царствования. Но его душа устремилась ввысь и прочь из Замка, в прохладное бескрайнее небо над вершиной Замковой горы, и полетела над планетой, волшебный образом направляясь во все стороны света сразу.

В эти мгновения он открыл себя Маджипуру и сам во всей полноте ощутил его размеры. Он послал свой разум в полет над широкими просторами планеты, которая только что была поручена его заботам. Он знал, что должен полностью охватить эту беспредельность, вобрать ее в себя, обнять ее своей душой.

Три огромных континента, раскинувшиеся на широких пространствах: Алханроэль с множеством крупных городов, гигантский, покрытый пышными лесами Зимроэль и Сувраэль, континент поменьше, — выжженная солнцем земля на знойном юге. Широкие бурные реки. Бесчисленные породы деревьев и растений, зверей и птиц, которые наполняли планету такой красотой и чудесами. Сине-зеленый простор Внутреннего моря, с неспешно перемещающимися по таинственным маршрутам миграций стадами морских драконов и со священным Островом Сна, лежащим в его центре. Великий океан — огромное неисследованное водное пространство, омывающее дальнее полушарие планеты.

Удивительные города: пятьдесят крупных на Горе и бесчисленное множество в равнинных районах. Сиппульгар и Сефарад, Алаизор и город чародеев Триггойн, Кикил и Май, Кимоиз, Пиврарч, Лонтано, Да, Демигон-Глэйд и многие, многие другие… И многочисленные, неизменно процветающие мегаполисы на отдаленном Зимроэле: Ни-мойя, Нарабаль, Тиломон, Пидруид, Дюлорн, Семпернонд…

Миллиарды жителей — а население планеты составляют не только люди, но и представители других рас: врууны и скандары, су-сухирисы и хьорты, смирные, медленно соображающие лиимены, а также таинственные метаморфы, которым принадлежала вся эта планета, пока ее у них не отняли много тысяч лет назад.

Теперь все это было отдано в его руки.

Его руки…

Его…

В руки Престимиона Малдемарского, который теперь стал короналем Маджипура.

Внезапно Престимиону страстно захотелось отправиться в реальное, а не воображаемое путешествие и исследовать отданную в его власть планету — увидеть ее всю, быть везде одновременно, вобрать в себя безграничные чудеса Маджипура. Из боли и одиночества его новой, не ставшей еще привычной жизни короналя возникло и захлестнуло его страстное желание посетить земли, приславшие столь щедрые дары на праздник коронации, — чтобы в некотором смысле вознаградить дарителей, подарив им себя.

Король обязан знать свое королевство. До гражданской войны его жизненное пространство ограничивалось почти исключительно Замком и Замковой горой..

Он, конечно, побывал в некоторых из Пятидесяти Городов, еще в детстве совершил одно путешествие на восточное побережье Зимроэля, во время которого встретился и подружился в Пилиплоке с Гиялорисом, но этим его знакомство с планетой и ограничивалось.

Война, однако, привила Престимиону вкус к путешествиям. Она привела его в города центрального Алханроэля и в такие места, которые он никогда не надеялся посетить: он воочию увидел потрясающую мощь Гуликапского фонтана — поистине неудержимого пенного выброса чистой энергии, пересек неприступный горный хребет Триккальских гор и попал в расположенную за ними живописную сельскохозяйственную зону. Ему пришлось пересечь мрачную пустыню Валмамбра и добраться до далекого города чародеев Триггойна.

И все же он видел лишь крохотную частицу великолепия планеты Маджипур.

Ему внезапно захотелось испытать больше. До сего мгновения он не понимал, насколько сильным было это желание. Оно завладело им полностью. Как долго еще он сможет оставаться запертым в уединенном великолепии роскошных покоев Замка, уныло проводя свои дни в беседах с кандидатами в члены совета или изучая законодательную программу, которую ему вручила администрация лорда Конфалюма, когда целый мир, блистающий за этими стенами, манит его, призывает к себе? Если он не смог получить Тизмет, что ж, он получит весь Маджипур, и это поможет ему смириться со своей потерей. Он познает все тайны планеты, прикоснется к ним и попробует их на вкус и на запах — станет пить их взахлеб, жадно поглощать… Он представится своим подданным: «Смотрите, я здесь, перед вами, — Престимион, ваш король!»