– Как вы смогли меня найти? В Москве и в Питере? – спросил я, в общем-то, не надеясь на правдивый ответ.
– Пусть это вас не волнует. Как я уже говорил, такие специалисты как вы на особом учете. Пока вы не понадобились, мы позволили вам немного погулять, но теперь ваше время пришло. Надеюсь, вы поняли, что от нас скрываться бесполезно. Мы вас найдем везде, даже на другом конце Земли. Собственно выбора у вас, Баринов, нет. Если вы не полный дурак, соглашайтесь. Выполните задание и, так сказать, с чистой совестью, на свободу. Нет – тогда сгниете в тюрьме или урки раньше зарежут. Вас ведь посадят в обычную зону, а не в специальную, для ментов. Публика там, сами понимаете… Никакое ваше каратэ не поможет.
Все это время, пока Александр Александрович меня стращал, я думал о том, что вся эта история пахнет все хуже и хуже. Такой откровенный прессинг со стороны моего визави говорил о том, что задание мне предлагается, скорее всего, малоинтеллигентное. Что-нибудь связанное с кровью и криминалом. И вряд ли я выберусь живым из этой переделки, чтобы там не обещал сейчас Александр Александрович. Роль, отведенная мне какими-то солидными дядями, называется просто – одноразовый исполнитель. Так как я больше не являюсь сотрудником государственной организации, то меня можно использовать и убрать. Для таких, как мой собеседник, я – просто дезертир, предатель, и гожусь теперь только для того, чтобы послужить маленьким колесиком в каких-то важных делах.
– А какие у меня гарантии, что, выполнив выше таинственное задание, я не окажусь в сырой могиле, на которой вы станцуете под грустную музыку похоронную лезгинку? – продолжаю я выводить из себя Александра Александровича своим легкомысленным отношением к нему и к его предложению.
– Вы находитесь не в том положении, чтобы требовать гарантий, Баринов. Мое руководство считает, что более целесообразно будет использовать вас и дальше. С вашего согласия разумеется. Вот и все гарантии. Постараетесь, как следует, выполнить порученное – останетесь живы, здоровы и на свободе. Но все это будет зависеть только от вас.
Александр Александрович замолкает и не торопясь, закуривает, вопросительно глядя на меня. Тон, которым он ведет разговор, уверенные движения, вся его мощная фигура ясно выражают убежденность в том, что для него мое согласие только пустая формальность. Еще идя на встречу со мной, он точно знал, что я буду делать то, что мне прикажут, так как деваться мне теперь некуда. Что ж, жаль его разочаровывать, но придется. Пора и мне поговорить серьезно.
– Ну что же, Александр Александрович, я вас выслушал. Теперь внимательно послушайте меня. Наберитесь терпения и дайте мне кое-что объяснить. Возможно, когда-то мы с вами были коллегами и работали в одной конторе и делали общее дело. Нас, наверное, одинаково воспитывали на светлых идеалах; учили, что жить надо ради великой цели, ради народа, ради страны. Во имя этого, если понадобится, можно отдать жизнь. Настоящий человек – тот, для кого общественное благо выше личного. Так нас учили в детстве учителя, а потом руководители. И мы с вами в это верили. Верили и служили своему народу. Не жалели сил и здоровья, а иногда рисковали жизнью. Обманывали и убивали, но обманывали и убивали врагов нашей родины. Враги нашей родины были низкие и продажные, неспособные на подвиг. А еще нас учили, что руководят нами мудрые и честные люди, которые своим умом и заслугами добились права управлять нами. И вот под руководством мудрых и честных мы создали великую державу, которую уважает и которой восхищается весь мир. И живут в этой великой державе разные народы, которые добровольно объединились в единую семью и теперь счастливы вместе. А другие народы, которым не повезло, завидуют нам и мечтают когда-нибудь стать частью нашей великой державы. И я в это верил и хотел принести моей стране как можно больше пользы. Однако с течением времени я стал замечать разницу между тем, чему нас учили и тем, что я видел и слышал сам. С возрастом и опытом я понял, что все, что нам внушают просто ложь. Всего-навсего выдумка. Школьный учебник по истории нашей страны – просто сборник мифов и сказок. Все было совсем не так как там написано, а как – никто уже и не помнит. И не самые мы умные, чтобы учить весь мир как жить, и наш замечательный язык совсем не так богат, красив и благозвучен, как нам говорили в школе. И гордое имя нашей столицы для не нашего уха звучит как кваканье. Просто об этом говорить неприлично. И руководят нами не мудрые и честные, а хитрые и беспринципные. Многие народы нашей страны ненавидят друг друга, а в других странах люди боятся нас, борются против нас и даже совершают подвиги в этой борьбе. Вскоре наша великая держава под чутким руководством мудрых и честных развалилась. Когда пришло время хватать, кто что успеет и сможет, то оказалось, что люди, которые руководили нами, оказались просто жадными ворами. Во всех без исключения государственных структурах руководители бросились обогащаться, грабить собственный народ, своих собственных родителей. Все вокруг народное, все вокруг мое. Было народное, стало мое. Государство, которое построили воры, в принципе не может быть справедливым. Вы, Александр Александрович, можете сколько угодно делать вид, что служите народу, но кто вам отдает приказы? Люди, которые за последние десять лет стали обладателями огромных состояний. Теперь им надо сохранить и приумножить свои состояния и на службу этой «высокой» цели поставлена вся государственная машина. В том числе и ваша организация. Что касается меня, то я с некоторых пор решил больше не иметь ничего общего с вашим государством, Александр Александрович. Решайте ваши проблемы без меня.
Все то время, пока я говорил, мой собеседник спокойно курил сигарету, время от времени окидывая меня внимательным взглядом. Когда я закончил и сел на нары, он вынул сигарету изо рта, кинул ее в железную банку с водой, стоящую на столе и усмехнулся.
– Вам не к лицу, Баринов, образ Чайльд-Гарольда. Ах, на празднике жизни не нашлось места такому аристократу духа как вы! Ах, вы обиделись! Поймите же, что есть реальная жизнь. Что бы ни происходило в нашей стране, нужно работать, менять что-то к лучшему. Страну по-прежнему нужно защищать. Мне тоже многое не нравится, но в отличие от вас я не дезертирую, не бегу от трудностей. Я и мои товарищи продолжают честно делать свое дело. Впрочем, у меня нет времени и желания дискутировать с вами. Мне пора идти. Я все-таки дам вам еще немного времени подумать. Надеюсь, что у вас хватит здравого смысла принять мое предложение.
После этих слов Александр Александрович небрежно кивнул мне и, не оглядываясь, вышел из камеры.
7
Времени подумать, как обещал Александр Александрович, мне не дали. Вскоре после его ухода, два охранника вывели меня из камеры и куда-то повели. После непродолжительного перехода по унылым коридорам следственного изолятора, мы остановились возле другой камеры.
– Здесь тебе скучать не дадут, – недобро улыбаясь, сказал один из сопровождающих, пока другой возился с дверью.
Справившись с замком, охранник открыл камеру и втолкнул меня внутрь. Дверь за моей спиной закрылась. Я остановился на пороге и огляделся. Это помещение было побольше моего прежнего жилья. Двухъярусные железные кровати на восемь человек, но заняты только шесть. Посредине камеры стол, за ним сидят трое и смотрят на меня. Еще двое сидят на нижней кровати и играют в нарды, один спит наверху.
– Здравствуйте, – скромно говорю я и жду, что будет дальше. Ведь не случайно меня перевели на новое место. Значит кем-то так задумано и меня ждут какие-то сюрпризы. И наверняка неприятные.
– Ну что стоишь, проходи сюда «ботаник», – не слишком любезно приветствовал меня мужчина сидящий за столом в окружении своих сподвижников. Сподвижники своими габаритами напоминали шкафы для одежды, а говоривший со мной – покрытого татуировками слона.
Я молча подошел к столу. Игравшие в нарды прекратили игру и тоже стали разглядывать меня. «Слон» презрительно произнес:
