В настоящее время любимым аргументом военных на критику в свой адрес стало: «Армия — слепок общества». То есть какое общество, такая и армия. С того же следует начать и рассказ о русской армии начала XX в. Как в жизни империи уживались суд присяжных, автомобили и телефон с феодальными порядками XV в., так и в армии новейшая военная техника уживалась с узколобыми генералами, мыслившими категориями наполеоновских войн.

Русские генералы и адмиралы попросту не знали, что делать с новейшей техникой, поступавшей в их распоряжение. Вот, к примеру, получает адмирал броненосец в 12–13 тыс. т водоизмещением с четырьмя 305/40-мм и двенадцатью 152/ 45-мм пушками Кане со скорострельностью 1–2 и 5–7 выстрелов в минуту соответственно. 305/40-мм пушки изготавливались Обуховским сталелитейным заводом (ОСЗ) с 1894 г., а 152/45-мм пушки — с 1892 г. Дальность стрельбы 305-мм орудий снарядом весом 471 кг — 25,8 км, а 152-мм орудий снарядом весом 41,5 кг — 14 км. Данные эти приведены для дореволюционных снарядов необтекаемой формы, при стрельбе под углом 45.[11]

Но дальность даже в 14 км приводила в ужас седых адмиралов. Когда они кончали училища и проходили практику на парусных кораблях, положено было открывать огонь, подходя на пистолетный выстрел. Я не раз видел гневные резолюции адмиралов и генералов на журналах различных совещаний: «Да кто же будет стрелять на 10 верст!» Совсем эта молодежь спятила!

По указанию начальства предельный угол возвышения на кораблях Балтийского и Черноморского флота был установлен +15° — для 305/40-мм орудий и +20º — для 152/45-мм. Баллистическая дальность стрельбы для 305-мм орудий уменьшалась до 15 км, а 152-мм — до 11 км. Но и на эту дальность стрелять пушки не могли, поскольку бородатые адмиралы разрешали составлять таблицы стрельбы для 305-мм орудий лишь на 60 кабельтовых, т.е. на 11 км. А на учениях стрельбы из 305/40-мм орудий до 1906 г. проводились на дистанцию 3–7 км. Таким образом, русские адмиралы ухитрились уменьшить дальность стрельбы более чем в 4 раза. То же самое касается и других новых орудий (203/45-мм, 120/45-мм и т.д.).

Артиллерии главного калибра ставилась одна задача — сблизиться на расстояние 4 км, а то и менее, и пробить броню вражеского корабля. Причем бронирование русских броненосцев делалось выборочным, т.е. наиболее важные места — артиллерийские башни и казематы, машины и котлы — защищались толстым слоем брони, а значительная часть борта оставалась вообще без брони. Такая система бронирования была удовлетворительна в 70-х гг. XIX в., когда бронебойные снаряды начинялись небольшим количеством черного пороха. Но уже в конце 1880-х гг. появились фугасные снаряды, снаряженные мощнейшими взрывчатыми веществами типа пироксилина. Такой снаряд, попадая в небронированный или слабо бронированный борт корабля, создавал огромную пробоину. Причем чем с большей дистанции был выпущен фугасный снаряд, тем большую опасность он представлял. Фугасный снаряд, падающий под углом, близким к вертикали, пробивал все броневые палубы корабля и взрывался внутри его.

Могли ли встретиться какие-либо технические проблемы для увеличения угла возвышения тяжелого орудия? Нет никаких особых проблем — просто увеличивался угол сектора подъемного механизма и ряд других мелких конструктивных деталей. Главная проблема была в адмиральском мышлении. И понадобилась революция 1917 г., чтобы углы возвышения орудий были увеличены до +45°. Мало того, были введены снаряды обтекаемой формы обр. 1928 г. И из тех же 305/40-мм и 152/45-мм пушек при стрельбе новыми снарядами была получена дальность 30 и 22 км соответственно.

Единственной сложностью было создание приборов управления артиллерийским огнем (ПУАО). Но их создали без особого труда и без каких-то новых открытий в физике — обычная оптика и механика. Причем если без хороших ПУАО стрельба по морским целям на дистанции 20–30 км малоэффективна, то по береговым крупноразмерным целям (порты, военные заводы, лагеря сухопутных войск и т.п.) можно было с успехом стрелять с примитивными прицелами, а то и вообще без прицелов — по таблицам стрельбы.

В 1893 г. Морской технический комитет Главного Артиллерийского управления (ГАУ) заинтересовался принципиально новым горизонтально-базисным дальномером, предложенным англичанами Барром и Струдом.

В кампании 1899 г. дальномер Барра и Струда испытывался в Учебном артиллерийском отряде и показал прекрасные результаты. Однако решение управляющего министерством о расширенных испытаниях двух дальномеров в 1900 г. повисло в воздухе из-за стремления Главного Управления кораблей и строительства (ГУКиС) добиться снижения изобретателями их стоимости. В кампаниях 1901 и 1902 гг. дальномеры Барра и Струда вновь испытывались в отряде и «вполне оправдали репутацию приборов лучшего назначения».

Одновременно выяснилось, что дальномер, предложенный германской фирмой Цейса, неудобен и нуждается в доработке. Тем не менее настойчивость ГУКиС в экономии казенных средств привела к преступному промедлению в принятии дальномера Барра и Струда на вооружение кораблей русского флота. В 1903 г. он в очередной раз испытывался в Учебном артиллерийском отряде.

К началу русско-японской войны лишь на некоторых кораблях Тихоокеанской эскадры имелись единичные экземпляры дальномеров Барра и Струда, в то время как их имели все броненосцы и крейсеры японского флота.

Да что говорить о дистанциях в 20–30 км и дальномерах, если перед русско-японской войной наши адмиралы мечтали об абордаже. Нет, я совсем не шучу. На марсах[12] специально ставили 37-мм и 47-мм пушки так, чтобы в сектор обстрела входила собственная палуба «на случай абордажа». Все броненосцы снабжались таранами — дабы подойти поближе, да и ткнуть в борт супостата. Все броненосцы были оборудованы многочисленными торпедными аппаратами, и это притом, что дальность хода торпеды к 1904 г. не превышала 500 м. На броненосцы ставилось огромное количество почти бесполезных мелкокалиберных пушек. Так, самые сильные броненосцы типа «Бородино» несли 4–305/40-мм, 12–125/ 45-мм, 20–75/50-мм, 20–47-мм и 2–37-мм пушки. Формально скопище мелкокалиберной артиллерии предназначалось для борьбы с миноносцами противника. Но 37-мм и 47-мм мелкокалиберные пушки были созданы в 1870-х — начале 1880-х гг., когда водоизмещение минных судов было 20–80 т. А к 1904 г. водоизмещение английских и японских миноносцев достигало 300–600 т. И стрельба из таких орудий по ним была малоэффективна. Даже из 75-мм пушек потопить миноносец водоизмещением в 300–600 т было мудрено. При этом требовались фугасные снаряды, а их-то в русском флоте и не было. Считалось достаточным, что 75-мм пушки пуляют стальными и чугунными болванками.

На таран, торпедные аппараты и мелкие «пукалки» уходил огромный вес. Для обслуживания бесполезной техники требовались десятки матросов.

Нетрудно догадаться, что в 1904–1905 гг. ни таран, ни торпедные аппараты[13] ни разу не пригодились ни нам, ни японцам. После войны бесполезные «пукалки» были сняты с уцелевших русских броненосцев и крейсеров. Было оставлено лишь несколько 75/50-мм орудий (обычно по два), и то их использовали, за неимением лучшего, в качестве зенитных установок.

В 1883–1888 гг. русские Морское и Сухопутное ведомства провели испытания артиллерийских снарядов, начиненных пироксилином (до этого все снаряды начинялись черным порохом, как при царе Горохе). В 1886 г. наш флот принял на вооружение 6-дюймовые снаряды, начиненные пироксилином, затем появились снаряды и большего калибра. Сухопутное ведомство в январе 1890 г. приняло на вооружение пироксилиновые снаряды к 8- и 9-дюймовым облегченным мортирам, а в 1892 г. — и к 11-дюймовым бомбам.

Снаряды, начиненные пироксилином, имели разрывное действие, в несколько раз превышавшее действие таких же снарядов с черным порохом. Казалось бы, надо немедленно увеличить вес снаряда и процент его заполнения взрывчатым веществом. Но наше Морское ведомство в 1892 г. сделало все с точностью до наоборот и… уменьшило вес снарядов.