Вкус заведующей приёмным отделением пансионата «Янтарный залив» оказался весьма недурён (или, как проще говорят об этом в народе: губа не дура). Для встречи с прорвавшимся к ней Макаровым, презревшим длинную очередь кандидатов в обитатели одно-, двух— и трехместных номеров, спаренных комнат, а также, конечно, «люксов», она выбрала «Голубую раковину».

Тогда, утром, Анна Михайловна — так звали строгую тридцатилетнюю мадам в белом нейлоновом халате и очках в золотистой тонкой оправе на чуть вздёрнутом носике — сделалась строгой и неприступной, увидев ворвавшегося без очереди и без приглашения усевшегося в кресло незнакомца. Однако, когда выяснилось, что номера «люкс» с холодильником для пивка и телевизором ему не нужно, так как он поселился уже в гостинице, и что этот интересный мужчина, который старше её всего на пару лет, хочет пригласить её для беседы по важному для него вопросу в какое-нибудь приятное тенистое заведение, строгая молодая начальница корпусов, этажей и коек почти пожалела о том, что не в силах будет влиять на жилищные условия столь интересного во многих отношениях гостя.

«Голубая раковина» была очень приличным и очень дорогим баром. Алексей Макаров искренне понимал желание заведующей при… (будем называть её для простоты администраторшей) встретиться с ним именно здесь. Таким образом она демонстрировала московскому гостю свой отменный вкус и заодно получала возможность лишний раз посетить такое место, куда вряд ли больше одного раза в году решился бы повести её законный супруг, будь он даже самым состоятельным человеком приморского городка. О том же, что супруг у Анны Михайловны имеется, свидетельствовало достаточно толстое обручальное кольцо на её тонком, изящном безымянном пальчике. Впрочем, обе дамы Алексея были скромны: обе, и Анна Михайловна, и Паула, заказали лишь по порции мороженого с фруктами и по молочному коктейлю. Самый дорогой раздел меню — спиртные напитки — оказался таким образом вне игры, так как сам Макаров заказал себе лишь бокал светлого немецкого пива, включённого в раздел прохладительных напитков.

Интимный полумрак за опущенными до пола голубыми частыми жалюзи не слишком располагал к обсуждению серьёзных тем, и минут десять женщины были вправе сетовать на своего не торопившегося перейти к сколь-нибудь важному разговору кавалера. Тем не менее одна — в силу своей неосведомлённости о цели приглашения в дорогой бар, а другая — из-за того, что Макаров просил её лишь спокойно поддерживать беседу, предоставив проявлять инициативу ему, обе дамы терпеливо поддерживали абсолютно праздную беседу о погоде и достопримечательностях города.

К нужной ему теме Макаров перешёл неожиданно, когда женщины, кажется, уже решили, что сколь-нибудь серьёзного разговора так и не последует и что они имеют дело с пустым болтуном, не имеющим никаких целей и умеющим лишь важно надувать щеки в компании симпатичных женщин. Но поскольку они, дамы, от его присутствия не несли никакого ущерба, а извлекали лишь пользу (ведь это Макаров оплачивал их досуг в хорошем месте), то и говорили себе спокойно о том о сём, помешивая ложечками таявшее в фарфоровых вазочках розовое мороженое. Как-то незаметно (а может быть, как раз с помощью ненавязчивых вопросов своего кавалера) повернули к местным, курортным проблемам. Анна Михайловна пожаловалась, что некоторые пожилые отдыхающие, забывая о своём возрасте, излишне много времени проводят на пляже и в воде, а потом, дескать, приходится затрачивать массу усилий на их лечение.

— Когда какой-нибудь старикашка решит вдруг, что может плавать полчаса кряду или сигать в воду с пирса, как молодой, это зачастую кончается инфарктом. А как ему объяснить, что это уже давно не для него?..

— Да… — рассеянно подтвердил Макаров и вдруг, словно что-то вспомнив, сказал: — Кстати, Паула прекрасно ныряет… Я был просто удивлён её способностями. Ты где-то занималась, Паула? Ведь женщины редко увлекаются прыжками с волнореза.

Паула, явно не ожидавшая с его стороны такого комплимента в присутствии незнакомой женщины, смутилась и опустила глаза к своему мороженому, перед тем укоризненно взглянув на Макарова.

— И в самом деле? — обрадовалась появлению хоть какого-то намёка на интересную тему в скучновато проходившем разговоре Анна Михайловна.

— Да, я прыгаю, конечно, но не так уж хорошо, как он говорит, — девушка недовольно посмотрела на Алексея. — Нигде я не занималась, просто выросла здесь, у моря, вот и научилась плавать и нырять.

Но Макаров сделал вид, что не заметил её немого упрёка. Это уже начинался нужный ему разговор, и он поворачивал его так, как считал необходимым.

— Вот я и говорю, — не обращал внимания на смущение девушки Алексей, — Паула так великолепно нырнула сегодня у меня на глазах с пирса, а ведь там, рядом, из воды торчат сваи старого, деревянного, — он взглянул на Анну Михайловну.

— Да, — с ещё большим интересом в глазах подтвердила администраторша, — это действительно удивительная ловкость и смелость… Оттуда же, кажется, даже мужчины не решаются прыгать? — Анна Михайловна удивлённо посмотрела на девушку.

— Что ты болтаешь!.. — воскликнула порозовевшая от смущения Паула, обращаясь к Алексею. — Ты просто ничего здесь не знаешь и говоришь глупости. Это же не старый пирс, где из воды действительно торчат сваи. Я прыгала с бетонного волнореза, — пояснила она, повернувшись к администраторше.

— Да? — Макаров сделал вид, что удивился. — А я и не обратил внимания. Я слышал, что тут один парень недавно вот так утонул: прыгнул и разбился о сваи, оставшиеся от старого пирса. Но я, конечно, плохо пока ориентируюсь здесь, не знаю, где старый пирс, а где волнорез. Я, правда, не видел там, где ты прыгала, — он взял в знак примирения девушку за руку, — каких-нибудь свай, но подумал, что, может быть, они просто под водой не видны…

— Неправильно вам рассказали, — перебила Макарова Анна Михайловна. — Совсем он не разбился, этот парень… Он просто утонул — напился и утонул. Я эту историю прекрасно знаю: он в нашем пансионате отдыхал.