– О, просто божественно, – с усмешкой ответил Аполло, надеясь, что сестра не заметит, что его десны кровоточили. – Почки в масле сегодня утром были превосходные, как и яйца-пашот, и свиной стейк. Я собирался поблагодарить повара, но обнаружил, что несколько ограничен в движениях. – Он указал на свои ноги, закованные в кандалы, от которых к большому металлическому кольцу в стене тянулась цепь – ее длина позволяла встать и сделать по два шага в обоих направлениях, но не более.

– Ах, Аполло… – с легким укором в голосе сказала Артемис, но ее губы чуть растянулись в улыбке, и он посчитал свое дурачество удачным. – Досадно, что ты уже поел, потому что я принесла жареного цыпленка. – Она кивнула на небольшой пакет, который держала в руке. – Надеюсь, ты не настолько объелся, чтобы не полакомиться им.

– О-о, думаю, мне это удастся. – Он уловил аромат цыпленка, и рот его непроизвольно наполнился слюной.

Было время, когда Аполло совершенно не думал о еде – если, конечно, не считать нелепых фантазий о том, чтобы можно было каждый день есть вишневый пирог. Нельзя сказать, что их семья была богатой – на самом деле вовсе нет, – но они не знали, что такое голод. У них всегда были хлеб, сыр, жареная лопатка барашка с горошком, а также персики в меду и в вине; бывал еще рыбный пирог и те маленькие булочки, которые иногда пекла их мать. Боже правый, а ведь еще и суп из бычьих хвостов! Кроме того, апельсины, жареные орехи, приправленная имбирем морковь и те сладости, приготовленные из засахаренных лепестков роз… Здесь, в своей камере, он иногда проводил целые дни, думая о еде, и никакими силами ему не удавалось отделаться от этих мыслей.

Пока Артемис доставала из пакета цыпленка, Аполло, стараясь отвлечься, отвернулся; он решил, что уничтожит еду только после ухода сестры, – чтобы она не видела, что он превратился в жадное неразумное животное.

Грязная солома служила ему и диваном, и кроватью, но если немного поискать, то, возможно, нашлось бы небольшое относительно чистое место, где сестра могла бы присесть; поэтому он чуть подвинулся, звякнув цепями, – это была единственная любезность, которую виконт Килборн мог оказать своей гостье.

– Здесь также сыр и половина яблочного пирога – я выпросила это у кухарки Пенелопы, – проговорила Артемис, с беспокойством глядя на брата, как будто понимала, насколько он был близок к тому, чтобы наброситься на угощение и в один миг все проглотить.

– Садись, – буркнул Аполло.

Артемис элегантно присела, чуть подогнув ноги, словно находилась на загородном пикнике, а не в зловонном сумасшедшем доме.

– Вот, возьми. – Она положила ножку цыпленка и кусок пирога на чистую салфетку и протянула брату.

Он осторожно взял сокровища и, стиснув зубы, уставился на еду, после чего сделал глубокий вдох – способность держать себя в руках – это единственное, что у него еще оставалось.

– Аполло, прошу тебя, покушай. – В шепоте Артемис явно слышалось страдание, и виконт напомнил себе, что не только он один наказан за ночь юношеского безрассудства – в ту ночь он погубил и свою сестру.

Виконт поднес к губам ножку цыпленка и, откусив маленький кусочек, положил ее обратно на салфетку. А затем принялся медленно жевать. Изумительный вкус наполнял рот, вызывая желание выть от ненасытного голода. Но Аполло сдерживался, потому что он – джентльмен, а не животное.

Прожевав, он спросил:

– Как поживает моя кузина?

Будь Артемис менее воспитанной леди, она закатила бы глаза.

– Сегодня утром кузина отдыхает после бала в доме виконта д'Арк, у которого мы были вчера вечером. Помнишь его?

Аполло откусил еще кусочек. Он редко бывал в кругу аристократов – не имел для этого денег, – но имя осталось в памяти.

– Высокий смуглый парень, немного манерничающий. Но остроумный вроде бы, да? – «И любитель женщин», – мысленно добавил Аполло.

– Он самый, – кивнула Артемис. – Д'Арк живет со своей бабушкой леди Уимпл, и это немного странно, если принять во внимание его репутацию. Уверена, что бал устроила она, но, как обычно, от его имени.

– Мне кажется, Пенелопа почти каждый вечер ходит на бал.

– Иногда так и бывает, – со вздохом ответила Артемис, и губы ее задрожали.

Тут Аполло вонзил зубы в пирог – и чуть не застонал от сладости сочного яблока.

– Тогда откуда такое волнение по поводу бала у д'Арка? Она его завлекает?

– Нет-нет, – покачала головой Артемис. – Виконт никак не подходит для этого. У нее виды на герцога Уэйкфилда, и ходят слухи, что он может быть на балу сегодня вечером.

– Это у нее серьезно? – Аполло взглянул на сестру. Если их кузина, наконец, определится с джентльменом, за которого выйдет замуж, то очень вероятно, что Артемис останется без дома, а он, ее брат, ничем не сможет ей помочь. Стиснув зубы, виконт обуздал желание зарычать от досады. Тяжко вздохнув, он сделал глоток пива из фляжки, которую Артемис принесла ему, и вкус напитка ненадолго успокоил его. – Что ж, тогда я желаю ей успеха. Хотя, возможно, мне следовало бы выразить соболезнование его светлости. Бог свидетель, мне не хотелось бы стать ее мужем.

– Зачем ты так, Аполло? – мягко упрекнула его сестра. – Пенелопа милая девушка, ты же это знаешь.

– Правда милая? Известная своей благотворительностью и добрыми делами?

– Ну… она ведь состоит в «Женском обществе помощи приюту для детей из неблагополучных семей и подкидышей», – ответила Артемис и, взяв соломинку, принялась вертеть ее в пальцах.

– Да-да, ты, кажется, говорила, что она хотела одеть всех этих несчастных сирот в желтые куртки.

Артемис вздохнула.

– Кузина старается. По-настоящему старается, поверь.

Аполло сжалился над сестрой и избавил ее от обреченной на неудачу попытки защитить их эгоистичную кузину.

– Раз ты в это веришь, тогда я согласен, что так и есть. – Он смотрел, как сестра пальцами сгибала соломинку, придавая ей разные геометрические формы. – А может, с сегодняшним балом связано что-то еще, о чем ты не рассказываешь мне?

– Нет, конечно нет. – Артемис с удивлением взглянула на брата.

– Тогда что же тебя беспокоит? – Аполло указал на изломанную соломинку у нее в руках.

– О-о!.. – Артемис взглянула на соломинку и, поморщившись, отбросила ее. – Ничего. Правда ничего. Просто прошедшей ночью… – Подняв руку, она коснулась концов кружевной косынки у себя на груди.

– О Боже, Артемис… – Аполло ощущал свое полное бессилие. Будь он на свободе, – возможно, и смог бы хоть чем-то помочь сестре. Находясь же здесь, он мог только ждать и надеяться, что она расскажет ему правду о своей жизни.

– Помнишь ту подвеску, что ты подарил мне на наше пятнадцатилетие? – спросила Артемис, взглянув на брата.

Разумеется, он помнил тот маленький зеленый камень. Он выглядел настоящим изумрудом, и Аполло был невероятно горд тем, что делает такой замечательный подарок своей сестре. Но ведь сейчас они говорили совсем не об этом…

– Артемис, ты стараешься сменить тему?

– Нет. – Она в раздражении поджала губы, что бывало с ней редко. – Аполло…

– Что случилось?! Отвечай!

Она шумно выдохнула и проговорила:

– Мы с Пенелопой ходили в Сент-Джайлз.

– Что?… – Сент-Джайлз был настоящим притоном для всяких гнусных типов, в таком месте с леди нежного воспитания могло случиться абсолютно все – все, что угодно! – Господи, Артемис! С тобой все в порядке? К тебе приставали? Что ты…

Она поспешила покачать головой.

– Нет-нет, все в порядке. Ох, я знала, что не нужно тебе говорить.

– Ничего подобного! И не скрывай от меня ничего!

Артемис снова покачала головой.

– Нет, дорогой, я не буду ничего скрывать от тебя. Мы отправились в Сент-Джайлз, потому что Пенелопа заключила невообразимо глупое пари, но я взяла с собой кинжал, который ты мне дал – помнишь его?

Аполло молча кивнул. Когда в одиннадцать лет он уезжал в школу, кинжал казался ему полезным подарком, ведь он оставлял свою сестру-близняшку на попечение их полоумного отца и матери, прикованной болезнью к постели.