Прошло еще несколько минут, и Максимус снова вздохнул, на сей раз с облегчением – он добрался до более широкого прохода к своему подземному тренировочному залу. Спускаясь, он осторожно ощупывал стену в поисках выступа, на котором хранились трут и кремень.
Он успел только высечь искру, как дверь, ведущая в дом, отворилась, и появился Крейвен со свечой в руке. Камердинер шагнул ему навстречу, и Максимус, шумно выдохнув, пробормотал:
– Слава Богу.
Он никогда не рассказывал камердинеру о чувствах, которые испытывал в туннеле, однако догадливый Крейвен всегда торопился как можно быстрее зажечь свечи, установленные в держателях на стенах.
– Ах, ваша светлость, – проговорил камердинер, – рад видеть, что вы вернулись целым и почти не в крови.
Осмотрев себя, Максимус увидел на рукаве туники пятно цвета ржавчины.
– Это не моя кровь. Я обнаружил джентльмена, которого ограбили в Сент-Джайлзе.
– Вот как? А ваша другая задача разрешилась успешно?
– Нет. – Стянув с себя тунику и трико, Максимус быстро надел более обычную для джентльмена одежду – панталоны, жилет и сюртук. – У меня для вас поручение, Крейвен.
– Я живу, чтобы служить вам, милорд, – отозвался камердинер с такой торжественностью в голосе, что это могло быть только утонченной насмешкой.
Но Максимус устал и не обратил внимания на его интонации.
– Узнайте все, что можно, об Артемис Грейвс.
Глава 4
«Что за договор?» – заинтересовался король Херла, а гном усмехнулся. «Все знают, что ты помолвлен с прекрасной принцессой. Как бывает, я тоже скоро женюсь. Если ты окажешь честь пригласить меня на свадебное пиршество, я, в свою очередь, приглашу тебя на свои свадебные торжества».
Король Херла глубоко задумался, так как всем было известно, что ни с кем из гномов нельзя заключать договор, каким бы невинным он ни казался. Но в конечном счете, не увидев в приглашении ничего страшного, король Херла пожал руку королю гномов, и они договорились присутствовать на свадьбе друг у друга…
…из «Легенды о короле Херла».
Через три дня Артемис Грейвс, выходя из экипажа Пенелопы Чедвик, почувствовала благоговение. Пелем-Хаус, загородная резиденция Уэйкфилдов на протяжении последних ста лет, был самым большим домом, который ей когда-либо доводилось видеть. По сравнению с массивной постройкой из желтого камня, имевшей на фасаде несколько рядов окон, многочисленные экипажи, подъехавшие к парадному входу, казались крошечными букашками. От центрального здания отходили два крыла с колоннадами, охватывавшие широкую подъездную аллею. Вход в Пелем-Хаус был выполнен в виде высокого портика с четырьмя ионическими колоннами, а широкая лестница перед ними спускалась к подъездной аллее. Пелем-Хаус был величественным и подавляющим и, конечно же, не производил впечатления гостеприимства – так же, как и сам хозяин дома.
А потом Артемис увидела в центре портика герцога Уэйкфилда. Он был в темно-синем костюме, казавшемся почти черным, и в своем безукоризненно-белом парике, придававшем ему элегантный и вместе с тем весьма строгий вид. Предполагалось, что герцог вышел приветствовать приглашенных на этот загородный прием – хотя, глядя на его неулыбчивое лицо, этого совершенно нельзя было сказать.
– Ты видела? Она здесь!
От шипения, раздавшегося у нее за плечом, Артемис вздрогнула и едва не уронила несчастного Бон-Бона, спавшего у нее на руках. Она поправила в руках собачонку, шаль и несессер Пенелопы, потом обернулась к кузине.
– Кто?
В подъездной аллее, рядом с их экипажем, стояли еще три, и «она» могла быть любой из леди, однако Пенелопа, вытаращив глаза, прошептала:
– Она… Ипполита Ройял. Почему Уэйкфилд пригласил ее?
«Потому что мисс Ройял в прошлом году была самой знаменитой леди», – подумала Артемис, но, разумеется, не сказала этого вслух. Взглянув туда, куда указывала Пенелопа, она увидела выходившую из экипажа леди в светло-фиолетовом с золотым дорожном костюме – высокую и стройную, с темными волосами, с темными глазами и с изумительной фигурой. Артемис отметила, что мисс Ройял, по-видимому, путешествовала без сопровождения – в отличие от большинства других леди. Впрочем, всем было известно, что мисс Ройял всегда и повсюду появлялась в одиночестве.
– Я знала, что нужно привезти лебедя, – сообщила Пенелопа.
Артемис содрогнулась при воспоминании о шипящей птице, но постаралась, чтобы в ее взгляде на кузину не было заметно негодования.
– Э-э… лебедя?
– Мне нужно найти какой-нибудь способ заставить его обратить внимание на меня, а не на нее. – Пенелопа надула губы.
Артемис очень хотелось успокоить кузину.
– Но Пенелопа, дорогая, ты и так очень красивая. Тебя герцог сразу же заметит.
Артемис умолчала о том, что Пенелопа в любом случае находилась бы в центре внимания, ибо являлась богатейшей наследницей в Англии.
В ответ на ее слова Пенелопа заморгала и тихонько вздохнула.
– Добрый день, – пробормотала мисс Ройял, встретившись с ними по дороге к портику Пелем-Хауса.
– Я не позволю этой выскочке украсть у меня моего герцога, – решительно заявила Пенелопа и зашагала быстрее – очевидно, с мыслью оказаться рядом с герцогом раньше мисс Ройял.
Артемис вздохнула, представив себе, какие долгие две недели ожидали ее. Она отошла на край гравийной дорожки, почти к концу одной из длинных колоннад, и опустила Бон-Бона на траву. Старый песик потянулся и поковылял на непослушных ногах к ближайшему кусту.
– О-о, мисс Грейвс!..
Обернувшись, Артемис увидела шагавшего к ней герцога Скарборо, выглядевшего весьма щеголевато в алом костюме для верховой езды.
– Надеюсь, путешествие было приятным.
– Да, ваша светлость. – Артемис, немного смутившись, низко присела в реверансе. – Наше путешествие было замечательным. А ваше, сэр?
– Разве вы не знаете? – просияв, ответил герцог. – Я всю дорогу скакал верхом, а мой экипаж ехал сзади.
– Всю дорогу от Лондона? – Артемис не смогла сдержать улыбки.
Очень довольный собой, герцог закивал.
– Да-да, конечно. – Он выпятил грудь. – Я люблю физические упражнения, они помогают мне оставаться молодым. Но позвольте спросить, где же леди Пенелопа?
– Она прошла вперед, чтобы поздороваться с герцогом Уэйкфилдом. – Артемис нагнулась, чтобы взять Бон-Бона, и собачонка вздохнула, словно благодаря ее.
Выпрямившись, Артемис увидела кузину, протянувшую герцогу Уэйкфилду руку для поцелуя. И Пенелопа при этом обольстительно улыбалась.
Скарборо весело улыбнулся и проговорил: – Всегда словно бросает вызов, верно? Вы позволите? – Он забрал у Артемис несессер и предложил ей руку.
– Благодарю вас, милорд. – Она положила кончики пальцев ему на локоть, решив, что ей очень симпатичен пожилой герцог. А Бон-Бон, которого Артемис держала на другой руке, уткнулся мордочкой ей в плечо.
– Итак, мисс Грейвс, – Скарборо медленно повел ее к парадной двери, – у меня, к сожалению, был тайный мотив разыскивать вас.
– Правда, ваша светлость?
– О да. – Его глаза весело блеснули. – Думаю, вы достаточно сообразительная девушка, чтобы догадаться обо всем. Я подумал, что вы могли бы рассказать, что ваша кузина любит больше всего на свете.
– Ну… – Артемис задумалась, глядя на свою кузину. Пенелопа мило смеялась чему-то, но герцог Уэйкфилд даже не улыбался. – Думаю, она любит то же, что и большинство леди – дорогие украшения, цветы и разные красивые вещи. – Пожав плечами, Артемис добавила: – Очень дорогие красивые вещи.
– Конечно-конечно, моя дорогая мисс Грейвс, – энергично закивал герцог Скарборо, как будто она изрекла какую-то небывалую мудрость. – Леди Пенелопа заслуживает того, чтобы ее осыпали… всем самым лучшим. Но не могли бы вы рассказать мне о ней еще что-нибудь?
Они подошли уже совсем близко к портику, и Артемис, поспешно опустив голову, тихо ответила:
