– У нас разные силы, Наталья. Ты умеешь повелевать стихиями. У тебя острый ум и ты быстро разбираешься во всем.

– Но это ты предлагаешь идеи, Рэзван.  Без тебя мы бы уже давно погибли, – эти слова заставили задуматься Наталью. Она посмотрела вниз на свои руки, то были руки не ребенка, а взрослой женщины.

Потрясение охватило ее. Она посмотрела на Рэзвана.

– Что с нами случилось?

Силуэт мальчишки-подростка замерцал, становясь полупрозрачным, и образ мужчины окончательно наложился на образ ребенка.

– Ты предала меня: ты выбрала охотника, моего врага.

Наталья покачала головой, обращаясь к своему брату, протянув к нему руки.

– Я выбрала счастье, Рэзван. Это то, чего наш дедушка не знал, никогда не мог понять. В чем смысл долгой жизни? Я наблюдала за тем, как люди умирают снова и снова, но их жизнь была счастливой, в то время как я просто продолжала жить одна, ни семьи, ни друзей. Рядом не было ни кого, с кем я могла бы поделиться и горем, и радостью, – она опустила руки, так и не прикоснувшись к нему.

– У нас есть невероятная сила, о которой мы и не мечтали.

– Нет, у нас ничего нет. Я видела подобную силу, но она ничего не значит для меня. Эти люди, которые рождаются, живут своей жизнью и умирают в кругу большой семьи – они знают, как жить. А что делаем мы? Что он делает? Он прячется от мира со своими коварными замыслами, пьет кровь, чтобы оставаться живым – для чего? Зачем жить так долго, не зная счастья? Я выбрала счастье, возможность разделить с кем-то свою жизнь. Я не буду просить прощения или чувствовать вину за это.

– Взгляни на нас, Наталья. Ты взяла наш мир и изменила его. Я больше не мальчишка и я постепенно угасаю. Неужели ты бы выбрала его вместо своего брата? Своего близнеца?

– Я не оставлю его. Почему ты решил, что я променяю одного на другого? Ты в моих снах, Рэзван. Я тебя никогда не забуду, никогда, – её сердце учащенно билось, пока она внимательно вглядывалась в угасающий образ своего близнеца с суровым лицом мужчины.

– Я тебя не нужен. У тебя есть он.

Наталья не хотела, чтобы ее слова звучали, как мольба, или как-будто она просит разрешения.

– Он жив и я жива. Я не могу жить мечтами о брате, который давно покинул меня. Моя любовь к нему другая.

Лицо Рэзвана перекосилось от гнева.

– Я запрещаю! Он – ненавистный нашей семье охотник. Выбери другого.

– Это просто мечта, сон, глупый сон. Я выбираю Викирноффа. Я выбираю счастье, – сказала Наталья, намереваясь проснуться.

Она не позволит своим мечтам превратиться в кошмарные сны, иногда вторгавшиеся вместо них. Рэзван хотел бы видеть её счастливой. Он бы не злился на неё за выбор того, кто сделал её счастливой.  Она не собиралась больше мириться с тем, что  время от времени проникало в её мечты и искажало их, чем бы оно ни было.

– Подожди! – неистово вскрикнул Рэзван. – Охранные заклятия. Ты не дала мне охранные заклятия. Я не умею придумывать их сам.

Наталья обернулась к нему, и, хмурясь, пробормотала заклинание для него.

Он улыбнулся ей, любимый Рэзван, уже повторяющий слова, чтобы не забыть их. Неожиданно в её голове возникла боль, ужасное давление, которое нещадно росло, и затем, резко исчезло, оставив после себя лишь растерянность.

Он покачал головой.

– Это неправильно. Неправильно. Ты не говоришь мне правду.

Ошеломленная Наталья уставилась на своего брата в ужасе.

– Боже, Рэзван, это ты. Это всё время был ты.

И она разразилась тихими мучительными рыданиями. В сердце была такая боль, будто его буквально вырвали из груди.

Она пришла в сознание от звука собственных рыданий, всё ещё эхом раздававшегося в её ушах. Слёзы текли из глаз, а из груди с каждым вздохом вырывались мучительные рыдания.

– Этого не может быть, этого не может быть. – Она прижала тыльную сторону ладони к своему дрожащему рту. Ее живот скрутило, и она на четвереньках отползла от Викирноффа в угол пещеры, где её стошнило.

Мужчина тут же проснулся. Двигаясь со сверхъестественной скоростью, он в ту же секунду оказался рядом с ней, и, опустившись на колени, положил руку ей на спину, приобняв ее.

– Что такое? Скажи, что вызвало такие страдания? – прошел час или около того и сонливость его не одолела.

– Сон, – она обмякла в его руках, дрожа от холода, мечтая оказаться в его объятиях. – Только это был не мой сон. Он не был моим долгое время, только я не догадывалась. Я не понимала.

Викирнофф крепко обнял ее, укрывая своим телом. Он бережно качал её, чувствуя её боль, ужасную рану, которую нельзя исцелить. 

– Расскажи мне, ainaak enyém. – Его голос был бесконечно мягким.

Наталья была признательна, что он не стал проникать в её разум. Она чувствовала себя очень уязвимой из-за того, что её предали. Ей было стыдно. Было ли это наследием её крови волшебников? Неужели весь её род был проклят? Всхлип вырвался прежде, чем она смогла подавить его. Она свернулась калачиком в объятиях Викирноффа, а он качал её, гладил по волосам и крепко прижимал к себе.

– Он жив.

– Ксавьер? Мы всегда знали это.

Она покачала головой, сжимая пальцами его запястье, нуждаясь в его крепкой силе, пока её мир разлетался вдребезги вокруг неё.

– Не Ксавьер. Рэзван. Он жив. Он – Король Троллей, – Её рука потянулась потереть лодыжку, – И это означает, что мой брат в союзе с Ксавьер и Максимом. Он в союзе с вампирами.

Викирнофф поцеловал её в макушку и успокаивающе потерся щекой о её затылок.

– Откуда ты это знаешь?

– Помнишь, когда мы были в пещере, Максим напал на меня и смог легко проникнуть в мой разум? Обошел мои охранные заклятия. Тогда ты заменил их, не я. Ты наложил на мой разум другое заклятие, отличающееся от тех, что использовала я.

– Почему из этого следует, что твой брат жив?

Викирнофф чувствовал себя ужасно беспомощным, чувствуя, как боль распространяется от неё волнами. Но всё, что он мог сделать перед лицом её душевной боли – это сжимать её в своих объятиях. Все столетия его обучения, вся его громадная сила не смогли подготовить его к этому моменту. Моменту, когда его любимая нуждалась в нем больше всего, а он мог только прижимать её к себе и чувствовать её страшное горе.

– Мои сны всегда были о нашем совместном детстве. Это было единственное время, когда мы были вместе. Мы разделились, чтобы быть в безопасности от Ксавьер, но встречались в наших снах и делились информацией. Мы делали это годами. После его смерти, я вызывала сны, и они, повторялись из раза в раз, утешая меня. Но в какой-то момент сны начали меняться. Я даже не помню когда. Мы стали говорить о делах, имеющих отношение к настоящему, в этом времени. Я просто предположила, что это происходило потому, что мне было одиноко, и я хотела хоть с кем-то поделиться своими мыслями, поэтому сны поменялись в соответствии с моими желаниями.

– Это логично, Наталья: происходящее с нами в течение дня, преследует наш разум и проникает в наши сны. По крайней мере, я об этом читал.

Она покачала головой. Её глаза потемнели от боли.

– Нет, это было не так. Он спрашивал меня об опытах как в старые дни, но это были новые эксперименты.

– Вызов, проверка на прочность. Ты сказала, что тебе бросали вызов, чтобы ты добилась успеха в работе. Я думал, что это Ксавьер испытывает тебя.

– Это был Рэзван. Рэзван использовал меня, я даже не знаю, как долго. Именно поэтому я не помню некоторые вещи. Это не мог быть Ксавьер: у него не было моей крови.

Рыдание вырвалось из её горла, и это звук пронзил Викирноффа не хуже ножа.

– Когда я была ребенком, Рэзван защищал меня от Ксавьер. Он принимал наказания, и он был в лабораториях. У него появлялись идеи, но я придумывала, как их реализовать, и снабжала Рэзвана информацией. Так мы смогли спасти его от наказаний Ксавьер. Ксавьер думал, что природные способности у Рэзвана. Мы дурачили его годами, – девушка утерла слезы, струящиеся по её лицу. Боль, что она чувствовала, была настолько глубокой, будто её брат вырвал у неё сердце. Она прижала руку к груди, пытаясь уменьшить эту пытку.