Впрочем, в феврале 1389 года на пути Киприана все еще стояли существенные препятствия: противодействие Дмитрия Донского и пребывание в Москве Пимена. Вскоре эти препятствия исчезли: 19 мая 1389 года умер Дмитрий, а в сентябре того же года — Пимен. [691] Русские епископы и духовенство, сопровождавшие Пимена в Константинополь, перешли на сторону Киприана. Вопрос о законности епископских посвящений, произведенных Пименом после отлучения патриархом Нилом, не поднимался — даже в случае с Феодором Ростовским. Другой ставленник Пимена — Евфросин Суздальский — получил подтверждение привилегий, дарованных его несчастливому предшественнику и духовному наставнику Дионисию: ему был пожалован титул архиепископа, а в состав епархии включены Нижний Новгород и Городец. [692]

1 октября 1389 года Киприан, наконец, выехал в Россию, предварительно щедро одарив византийских чиновников. [693] Восточным путем, через подвластные татарам земли, он не поехал, а выбрал путь через Белгород (Аккерман) и Киев. В 1390 году, в третье воскресенье Великого поста (6 марта), он прибыл в Москву. Летопись следующим образом описывает это событие: «В лето 6898 (1390) прииде Киприан митрополит из Царяграда на Русь, а с ним вкупе приидоста два митрополита Гречина», Матвей Адрианопольский и Никандр Ганский, [694] а с ними Феодор, архиепископ Ростовский, Евфросин епископ Суздальский, Михаил епископ Смоленский, Исаакий, епископ Черниговский, Иеремия Грек, епископ Рязанский. «Киприан на Москву прииде из Киева на свою митрополию в великое говение на средокрестнои недели», т. е. в Крестопоклонное воскресенье великого поста. «Князь же великий Василеи Дмитриевич срете его с своею материю с княгинею с великою, и с братиею, и з бояры, и со всеми христианы»… [695]

Не приходится, кажется, сомневаться в том, что в 1390 году Киприан смог обеспечить себе практически единодушное признание, в том числе со стороны бывших друзей Пимена. На примере Феодора Ростовского мы видели, что принципы канонической икономии позволили признать все поставления, совершенные Пименом в момент формального отлучения. Впечатляющая ученость Киприана, его интеллектуальные и дипломатические дарования, близость к монашеству и великому Сергию Радонежскому — все это выгодно отличало его от Михаила–Митяя и Пимена, которых великий князь Дмитрий Иванович пытался поставить во главе отдельной «митрополии Великой Руси». При Киприане произошло воссоединение митрополии Киевской и всея Руси, и вскоре в нее вновь вошли отдаленные галицкие епархии. Будучи личностью сильной, Киприан (по крайней мере, в течение некоторого времени) продолжал служить идее «византийского содружества». Однако радикальные религиозно–политические сдвиги, которые в 1386 году произошли в литовских землях, существенно изменили условия управления митрополией «всея Руси» и создали почву для напряженности в будущем.

2. Кревская уния

За время правления Гедимина и Ольгерда великое княжество Литовское превратилось в обширную державу с этнически смешанным населением, большая часть которого считала себя «Русью». Язычество великого князя Литовского быстро превращалось в анахронизм. Впоследствии русские летописи назовут всех сыновей Ольгерда православными и будут утверждать, что сам Ольгерд перед смертью крестился и принял постриг. [696] Однако намерение Ольгерда стать объединителем Руси столкнулось с планами Москвы, которая пользовалась авторитетной поддержкой Византии и православной церкви. С запада Литва постоянно испытывала угрозу Тевтонского ордена и соперничала с Польшей за обладание «Малой Русью», вернее, Волынью, поскольку значительная часть Галича уже входила в состав Польши. Кроме того, власть Ягайло оспаривал его дядя Кейстут. Когда Кейстут по приказу Ягайло был убит (1382 г.), его сын Витовт (Витольд) не оставил отцовских притязаний. Выше мы видели, что некоторые советники Ягайло, в их числе митрополит Киприан, склоняли его к союзу с Москвой. Одним из самых смелых замыслов промосковской партии в Литве было намерение устроить брак Ягайло и дочери Дмитрия Донского. [697] Этот план, способный изменить ход истории, так и не осуществился. После разорения Москвы Тохта–мышем (1382 г.) великий князь Дмитрий Иванович вновь вступил в договор с Ордой, а Киприан утратил власть над «всею Русью». В любом случае, личные амбиции Ягайло и его антимосковские настроения трудно было совместить с притязаниями Дмитрия и антилитовскими настроениями в Москве. Поэтому вполне понятно, что Ягайло ухватился за неожиданно открывшуюся перед ним возможность стать польским королем: в качестве такового, он получал бесспорное преимущество над другими князьями из дома Гедимина и становился правителем обширного государства, объединяющего Польшу и Литву; совершив необходимый для этого переход в латинство, как в свое время его дед Гедимин, он мог надеяться, что папа защитит его от тевтонских рыцарей.

Тайные переговоры с поляками начались еще в 1383 году и 14 августа 1385 года увенчались подписанием в Крево, близ Вильно, документа, по которому Ягайло обязывался жениться на одиннадцатилетней дочери Людовика Венгерского Ядвиге (которая 15 октября 1384 года была коронована на польский престол; ее отец умер 11 сентября 1382 года) и стать королем. Ягайло обещал также, что он сам, его братья, родственники и вся знать примут католичество. Ягайло давал слово «навеки воссоединить свои собственные земли — Литву и Русь — с короной царства Польского». [698]

В феврале 1386 года в Кракове состоялся ряд торжественных церемоний: 15 февраля Яков–Ягайло, будучи православным христианином, был перекрещен и получил имя Ладислас (Владислав); 18–го он женился на королеве Ядвиге; 4 марта он был коронован. [699] Новый режим формально не устранял феодальной раздробленности, характерной для Литвы: русские и литовские князья, которые считались вассалами литовского князя, теперь присягнули ему как польскому королю. [700] Из братьев и кузенов Ягайло были перекрещены только Витовт, Скиргайло и Свидригайло, а остальные Гедиминовичи остались православными. [701] Скиргайло стал королевским наместником в Литве.

Здесь нет возможности подробно анализировать сложившуюся в результате новую политическую ситуацию; укажем только на очевидные последствия Кревской унии для сохранности византийской культурной традиции и православной церкви, которая как раз и была основным проводником этой традиции в Восточной Европе: господствующая католическая монархия вскоре начала оказывать на русскую и литовскую знать культурное, политическое и экономическое давление с целью заставить ее принять польские обычаи и нравы. Привилегиями наделялась только католическая знать. Более того, как мы видели, практика, усвоенная в XIV веке воинствующим латинством в Центральной и Восточной Европе — особенно венгерским и польским королями, — состояла в отождествлении схизматиков с язычниками и перекрещивании перешедших из православия, так что православное население Литвы немногого могло ждать в отношении сохранения своей религиозной и культурной самобытности. [702] Все историки признают религиозное рвение новообращенного короля Ягайло, даже те, кто считает Кревскую унию шагом культурно–прогрессивным: «Ягайло, — пишет О. Галецкий, — осуществил обещанное им обращение своего [литовского] народа… В Вильно… он основал католический собор, в 1387 году щедро наделил разными привилегиями епископа, создал несколько приходов и запретил на будущее смешанные браки между литовцами, о которых предполагалось, что все они должны стать католиками, и православными русскими, которым разрешалось исповедовать свою веру». [703] Когда в 1385–1386 годах готовилась Кревская уния, митрополит Киприан находился в литовских землях, но, по всей видимости, не имел возможности изменить ход событий. Можно, однако, быть почти уверенным, что в 1387 году Киприан отправился на запад, чтобы нейтрализовать эффект, произведенный браком Ягайло и его изменой православию. Киприан вел переговоры с Витовтом и готовил союз между ним и великим княжеством Московским. Посетив в 1387 году Киев, он встретился со старшим сыном и наследником Дмитрия Ивановича Василием Дмитриевичем, которого в 1382 году послали в Орду заложником, но в 1385 году он либо бежал, либо его освободили. Длительное пребывание Василия на территориях Литвы (1385–1387 гг.) было, конечно, подготовкой к будущему союзу с Витовтом, который устраивал Киприан. В любом случае, в 1387 году Василий, при посредстве «старейшего боярина», был вызван отцом назад и в январе 1388 года прибыл в Москву в сопровождении литовских чиновников. [704] Эти факты говорят о том, что велись переговоры, которые 9 января 1391 года, уже после возвращения Киприана в Москву, завершились браком между Василием, который сменил отца на престоле великого княжения Владимирского, и дочерью Витовта Софьей. [705]