У меня возникло ощущение, что мы идём через огромный зелёный лабиринт. Второй лабиринт образовывала система дорожек – они уже начали ветвиться, теряя прямолинейность.

На обширной лужайке, величиной с несколько футбольных полей, дорожки свивались жёлтыми спиралями, заканчивались тупиками, расходились, петляли – разве что не уходили вглубь и не поднимались ввысь. Но могли бы: топология программы позволяла.

«Интересно, – подумал я, – а есть ли у них настоящее футбольное поле? Вот если бы не идти на поиски принцессы, я организовал бы парочку футбольных команд, и мы бы такие соревнования устроили!..»

Незнакомый с системой дорожек человек – вроде меня, например – мог бы заблудиться, но стражники шли уверенно. Обычно в подобных случаях сопровождаемые плохо запоминают дорогу – считают, что в этом нет необходимости, надеются на провожатых. Но я на всякий случай запоминал. Автоматически. У меня математический склад ума: сознание работало самопроизвольно. Хотя, признаться честно, если бы я знал, куда идти, не обращал бы внимания на дорожки и лабиринты, а чесанул бы напрямик, через кусты!

Система изгородей и дорожек не могла быть очень сложной: лабиринт-то плоский. Но я почему-то не мог её понять. Мне хотелось подняться над лабиринтом. Но и без того стало ясно, что система дорожек не связана с системой изгородей: некоторые дорожки утыкались в стены, а сквозь некоторые проходы не проходили дорожки.

Когда после очередного поворота перед нами выросла громада королевского замка, я понял, зачем дракону алмазные когти: замок оказался хрустальным…

Я вообразил, как дракон цепляется за стену, словно ласточка за карниз, проводит широкую окружность алмазным когтем, взмахивает тяжёлым хвостом и вышибает вырезанное отверстие. После чего проникает внутрь. Летающий стеклорез…

Замок играл резными гранями на солнце, переливался разноцветными искорками сверху донизу. По низу шёл фундамент из чёрного хрусталя.

Удивляло наличие окон в замке – при прозрачных-то стенах! Для чего они? Разве что для вентиляции и для красоты. Иначе бы замок выглядел обычной глыбой стекла, пусть и громадных размеров.

Хотя, признаться, с первого взгляда отличить хрустальное окно от хрустальной стены не удавалось. Но потом я понял разницу: окна были гладкими, без резьбы.

Днём в замке свет можно не зажигать: сквозь прозрачные стены и окна прекрасно виделось происходящее не только снаружи, но и внутри.

Но свечи и светильники в замке, разумеется, имелись, и я представил, как замечательно он выглядит издали ночью…

Мы вошли. Внутри замка продолжался прежний лабиринт, но уже хрустальный: пересечения и ответвления коридоров и переходов могли запутать кого угодно. А если учитывать особую прозрачность стен, когда насквозь просматривалось несколько комнат подряд, причём на разных этажах, то лабиринт становился трехмерным, сложность его возрастала во много раз!

К счастью, оружейная находилась не слишком далеко от входа, на первом этаже. Не то, чтобы я боялся запутаться или заблудиться, но идти зигзагами надоело, тем более с перенапряжением памяти: наружный древесно-дорожечный лабиринт я запомнил, но запоминать ещё и хрустальный оказалось бы чрезмерным.

Оружейник-кузнец, здоровенный парень неопределённого возраста, с громадной чёрной бородой, в которой проблёскивали серебряные нити, завидев меня, заулыбался, будто встретил стародавнего знакомого.

– Пусть говорят, что врут сны! – забасил он, бросаясь к железному шкафу в углу комнаты. – Неделю назад привиделось мне, что нужно изготовить доспех… – он многозначительно поднял палец, – для победителя драконов. Я изготовил, потому как знал, что понадобится он скоро. Не ошибаюсь?

– В самое некуда, – мрачно произнёс я, нисколько не сомневаясь, что доспех придётся впору – ремешки подтягивать не придётся.

Так и произошло. Но едва я сбросил прежние латы, как все – и кузнец-оружейник, и сопровождавшие меня воины – принялись громко ржать, завидев то, что было под латами. Конечно: разве бархат и велюр годятся в качестве подлатника? Но не оправдываться же, что меня вырядила Вика? Смех станет ещё громче.

– Что было, то и одел, – негромко сказал я, – выбирать не приходилось. Враги напали внезапно, хорошо хоть оруженосец успел принести латы, а то и меня бы здесь не было. А его убили.

Что я плету? Неужели Вика запрограммировала и все мои ответы тоже? Или только ситуативные? Тогда чего они смеются? Или она специально? Для того и вырядила? «Над кем смеётесь!..» – так и хочется сказать.

Надо попробовать спросить что-то нестандартное. Да и тему невыгодную сменить.

– Скажите, братцы, кошки в замке водятся? – как можно небрежнее спросил я.

Стражники переглянулись. Вопрос явно пошёл вразрез – и с программой, и с ситуацией.

– Бывают… – осторожно ответил один. – А зачем тебе?

– Я хотел узнать, мышей они ловят?

– Ловят…

– А мыши тоже хрустальные?

– Нет, обычные… – чувствовалось, что стражнику ответы даются с большим трудом.

– Это хорошо, а то бы этакий звон стоял, когда они бегали бы! – фраза далась мне с не меньшим трудом, чем стражнику. Я словно через силу раздвигал рамки программы. Челюсти немели, но я переборол их.

Стражники расхохотались. Мне тоже стало легче: что-то я могу и сам, без подсказки.

Надев доспех и попрыгав, чтобы ничего не звенело, мне захотелось взглянуть в зеркало, и я вопросительно посмотрел на кузнеца-оружейника:

– Зерцало у вас имеется?

Тот обиженно чмыкнул и указал на серебристый прямоугольник в углу. Я направился к нему.

Я ведь ещё не видел себя в новом облике!

Высокий статный рыцарь с широченными плечами – казалось, разведи я руки, и то не смогу охватить их – приближался ко мне из тёмного пространства. Воронёные латы казались ожившим сгустком тьмы.

Что за чертовщина?! Мне же казалось, что латы – зеркальные, когда надевал! Я ещё подумал: как у пожарных, драконово пламя будет отражаться.

Или спецэффект возникает: зеркало – серебристое, латы – серебристые, минус на минус даёт плюс? Вот дались мне эти минусы…

А волосы? Почему тёмные? Я ведь помнил себя почти блондином. Неужели Вика решила меня перекрасить?

Я поднес руку к голове. Рыцарь в зеркале повторил жест. Так и есть – перекрасила! Ну, Вика… Если бы дракон унёс её саму, а не в виде принцессы – ни за что выручать не пошёл бы.

Я придвинулся к зеркалу, чтобы рассмотреть черты лица – может, она и бородавку на нос посадила?

Бородавки не оказалось, зато под носом чернели небольшие усики, которые издали я посчитал тенью или отражением от доспехов. Это ещё что? С детства усы ненавижу!

Я ухватился за верхнюю губу и… усов не ощутил. Их не было! А значит, передо мной – не зеркало!

Вид у меня был достаточно обалдевший, и поэтому засмеялись все: и кузнец, и стражники, и чёрный рыцарь в проёме двери, которую я принял за зеркало, поддавшись на розыгрыш.

Я не стал ни хвататься за рукоять меча, разыгрывая оскорблённое самолюбие, ни бросаться в рукопашную драку с кузнецом-оружейником: парень крепкий, дороже выйдет. Просто стоял и смотрел, как они ржут, постепенно включаясь в процесс: очень уж заразительно у них получалось. Совместный смех, как и совместная выпивка, очень сближает, но обходится гораздо дешевле.

Отсмеявшись, кузнец-оружейник протянул мне маленькое, в пол-локтя, зеркальце, где я успокоенно увидел собственную физиономию.

– А в полный рост посмотришься в любом коридоре. Зеркал там без меры, – махнул рукой кузнец-оружейник и обратился к чёрному рыцарю: – Что, сэр Жеральд? Тебя за зеркальное изображение приняли?

Сэр Жеральд, усмехнувшись, протянул ему руку:

– Как знать, кто кому отражение? – туманно пробасил он, входя в оружейную. Длинный меч мёл по полу.

– С каких пор ты начал так загадочно выражаться? – расхохотался кузнец-оружейник.

– С тех самых, как меня приняли за зеркало, – не менее загадочно ответил сэр Жеральд. – Или ещё раньше: когда ты отказался примерить на меня зеркальный доспех, – с неожиданной для его сурового вида детской обидой протянул он.