«Либо дырку протрёт, либо мозоль будет», – мельком подумал я, а вслух сказал, решительно и твёрдо:
– Считаю, что так делать нельзя. Это может быть драконьей военной хитростью: поодиночке с нами легче расправиться.
– Верно! – поддержал меня сэр Жеральд.
– Тем более непонятно, – продолжал я, – как капающая кровь разделилась на три потока? Даже если дракон трёхголовый, даже если перенапрягся… Он что, с изменяющейся полётной конфигурацией? Каждая голова способна лететь отдельно? Тогда это ассоциат, а не целостный организм.
– Мудрёно говоришь, но верно, – покачал головой сэр Жеральд. – Едем вместе, негоже разделяться. Поодиночке нас вернее ухлопают, чем гуртом.
Юнис вынужденно согласился с большинством, хотя было видно, что он не в восторге: ему хотелось освободить принцессу самолично. Подумаешь, какой-то вшивый дракон!
– По какой дороге поедем? – спросил он, скрепя сердце, – то есть по каким следам?
– Я бы поехал прямо, – сказал сэр Жеральд, – по средней. Нет ничего дороже золотой середины.
– А я бы – по правой, – сказал Юнис. – Наше дело правое…
– А я бы подумал, – сказал я.
Жаль, что я не знаю, как вызвать карту. Во всех «бродилках» такая возможность имеется. Правда, там не всегда позволяют увидеть ещё не пройденный путь, но оценить обстановку удалось бы. А может, поискать кнопку вызова, вдруг получится? Как там: ноль на клавиатуре? Или клавиша «м»? Где её найти?
Я потрепал лошадь по шее, провел рукой между ушей и потянул украдкой за левое ухо. Лошадь затанцевала, но карта не открылась. Эх, надо было за правое дёрнуть! Стоп, а почему лошадь? Я ведь в точности такой же электронный, как и она…
Я пощипал себя за мочку уха, за вторую, почесал затылок… Нет, если где и скрывалась «горячая клавиша», то явно не там, где я. Что ж, попробуем иначе.
Я попытался мысленно воспарить над местом стояния и представить его с высоты птичьего полёта. Увидать ту самую карту, представить её.
Так… это стоим мы, это капли драконовой крови, развилка… Что-то она мне напоминает… Что? Букву «пси» греческого алфавита. Трезубую вилку, трёхглавого дракона, трезубец князя Владимира. Ну и что? А откуда она появилась, эта вилка? Обычным способом объяснить невозможно… Или возможно? Сказочным – проще всего, а вот обычным? Что может сделать дракон, чтобы нарисовать букву «пси» греческого алфавита? Причём в полёте?
Но будет ли дракон писать букву «пси»? Зачем ему это надо? Даже если попросить: нарисуй, мол, букву «пси», он сморщится и скажет: «Фи! Зачем мне это нужно?»
И будет абсолютно прав! Не надо рисовать букву «пси», а надо рисовать… букву «фи»! Тем более что нарисовать её проще простого, даже в полёте: летишь себе прямо, потом отклоняешься вправо, делаешь петлю и возвращаешься назад. И, пересекая свой след, уходишь налево…
И получается аккуратный перекрёсточек, трилистничек буквы «фи». А если постараться, можно сделать, что и под острым углом следы расходиться начнут… особенно если включить реверсивную тягу. Интересно, есть ли у драконов реверс?
Стоп-стоп-стоп. Параллельная мысль возникла. Вот она: а может, изрыгание огня драконом, которое любят описывать очевидцы, есть не что иное, как попытки дать задний ход? Тихое животное – безобидное, беззлобное, может быть, даже травоядное – вышло погулять, подышать свежим воздушком. Идёт спокойненько, дышит полной грудью – и вдруг налетают на него с мечами, с копьями! Поневоле затормозишь и подашься назад. А как? Изрыгая пламя: надо включить экстренную тормозную систему. А когда используешь реактивный принцип движения, то ничего лучшего, чем тормозной импульс, и не придумаешь. А эти олухи, видя выхлоп, начинают врать, что дракон изрыгает пламя, плюётся огнем… Вот и всё.
– Поедем налево, – решил я.
– Почему? – возразил сэр Жеральд. Нет, не возразил, а спросил: – Почему?
– Сдаётся мне, доблестные сэры, что немалая хитрость со стороны дракона имеется. И если он не левша, то должен обязательно направо лететь, – туманно объяснил я.
Юнис недоумевающе посмотрел на меня.
– Но если дракон не левша, почему мы идём налево?
– Математику учить нужно, – мягко пояснил я, и, видя, что Юнис продолжает смотреть недоверчиво, добавил: – Мне кажется, он развернулся и пересёк собственный след. Как заяц…
Юнис посветлел: он понял.
– Ха, ха! – захохотал и сэр Жеральд. – Дракон – заяц! Мне нравится сравнение, сэр рыцарь. Но если заяц начинает путать следы, это означает, что он хочет залечь на отдых. Может, и у драконов такие обычаи? Поспешим же: цель близка. Впереди – логово дракона!
И мы поскакали.
«Степь да степь кругом…» – почему-то захотелось запеть. Наверное, передалась уверенность сэра Жеральда. Он-то охотился и на зайцев, и на драконов. А я, наоборот, в «зелёном патруле» состоял, охранял живую природу.
Встреча с медведем
Скакали мы недолго: следы стали забирать вправо и вскоре повернули на сто восемьдесят градусов. Я почувствовал себя неловко: дракон оказался левшой. Назло мне.
– Ну что же, – сказал я, когда мы вновь выехали на место пересечения следов крови, и Юнис посмотрел презрительно, – я ошибся: дракон оказался левшой. Но зато теперь мы точно знаем, с какой стороны к нему подходить, как атаковать, куда отскакивать…
Сэр Жеральд одобрительно хмыкнул и покивал головой. Но Юнис думал о другом.
– Я так и знал! – выпалил он. – Надо было ехать направо!
– А чего не сказал? – огрызнулся я. – И откуда такие сведения? Ничего, потеря невелика, минут двадцать.
– Не будем спорить, доблестные рыцари, – вмешался сэр Жеральд, – поедем по следам.
Ох, не хотелось мне туда ехать! Подступавший слева к дороге лесочек, в котором мы собирали дрова, исчез. Вернее, остался позади, и, не окажись дракон левшой, мы бы продолжали скакать по чудной зелёной травке, скрывающей старую заросшую дорогу, которая, несомненно, вела прямиком к драконьему логову. И как я её вчера не заметил? По ней в незапамятные времена окрестные жители возили дракону дань: кур, баранов, свиней, быков и молоденьких девушек. А потом жители обленились, или обнищали, и дракону пришлось самому добывать пропитание.
И вот дорога, вместо того, чтобы вести влево – «в поля, в луга, на берег речки», где «пасутся белые овечки и сена высятся стога», – принялась упорно уклоняться направо, а там дремучился тёмный лес. Подтверждались мои худшие опасения: нам-таки придётся залезать на деревья, отыскивая кровавые следы. Интересно, годятся рыцарские шпоры в качестве монтёрских «кошек»?
Мы подъехали к опушке. Лес стоял прочно, вечно, заколдованно.
Сэр Жеральд нахмурился, снял со спины арбалет, взвёл и пристроил на луке седла. Юнис проделал то же самое.
Чёрт, если бы я знал, как пользуются этой штукой! Нет, когда-то в детстве, помнится, мастерил подобные самострелы: кусок деревяшки, гвоздик, резинка от трусов… Шагов на двадцать стрела летела. Тут принцип действия тот же, но сбивать птицу на лету не стоит и пытаться: практики маловато. Лучше чего-нибудь попроще.
Я вытащил из ножен меч и положил поперек седла.
Сэр Жеральд покосился на меня, но ничего не сказал.
– От нечисти, – пояснил я, – острая сталь.
– А, да! – лицо его разгладилось. – А я и позабыл… Обычных ворогов ожидаю.
Дорожка неотвратимо сжималась, превращаясь в тропинку. Наверняка мы не тем путем поехали! По такой тропке только заготовители хвороста ходят. Чего вдруг она исхудала?
– Не обошлось без колдовских чар, – вдруг произнёс сэр Жеральд, поднимая арбалет. Он словно услышал мои мысли: находясь в одной программе, это немудрено.
– Поеду-ка впереди, – решил я, беря меч в правую руку, а левой подбирая поводья, как положено по уставу. – А ты, сэр Жеральд, если что – рази без промаха.
– Не беспокойся, – отвечал сэр Жеральд, – моя рука не дрогнет!
Тропинка принялась выписывать неожиданные повороты – иногда под прямым углом – и я сразу вспомнил зелёный лабиринт подстриженных кустов у королевского замка. Не сдублировала ли Вика программу? Но кусты по обе стороны тропинки росли нестрижеными, дикими. Лес же.
