"китаизация" народов и групп, проникающих в китайское месторазвитие (внутренний Китай с прилегающими одноприродными землями),

"индизация" пришельцев в Индию,

"иранизация" народов — пришельцев в Иране,

"мессопотамизация" народов и групп, проникавших в Мессопотамию, происходившие до тех пор, пока разрушением оросительной системы Мессопотамия как особое "месторазвитие" не была уничтожена,

"египтизация" пришельцев в Египет,

"византизация" болгар,

"европеизация" венгров (венгерская степь как-никак есть степь островная, подчиненная закономерностям европейского "месторазвития"),

"романизация" германцев, проникших в латинский orbis terrarum (последняя может быть определяема как особое месторазвитие),

"степизация" пришельцев из лесной полосы в степи (казаки!),

"тундризация" пришельцев с юга в тундре [213].

Наряду со взаимодействием со средой, в этих явлениях, рассматриваемых в целом, имели, конечно, значение начала "генетической близости" и "расового смешения"… Однако в определенной степени и в определенных случаях также расы и "расовые" признаки должны быть рассматриваемы как принадлежность месторазвития: раса создается, "взращивается" месторазвитием и в свою очередь определяет его; месторазвитие формует расу; раса "выбирает" и преобразует месторазвитие. Несомненен тот факт, что при посредстве перечисленных и подобных им процессов культурные традиции оказываются как бы вросшими в географический ландшафт, отдельные месторазвития становятся "культурно-устойчивыми", приобретают особый, специально им свойственный "культурный тип" (конечно, существующий не вечно, но в определенных пределах; ничто ведь не вечно в мире; и, как культуры, преходят и материки, только в других сроках; и геология свидетельствует, что там, где высятся материки, были океаны; а перед тем — иные материки).

Возможна еще одна смычка географии с историософией. Понятие "месторазвития" нужно сомкнуть с понятием культурно-исторического типа Н. Я. Данилевского: "Формы исторической жизни человечества, как формы растительного и животного мира, как формы человеческого искусства… разнообразятся по культурно-историческим типам… Эти культурно-исторические типы или самобытные цивилизации суть: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический или аравийский и 10) германо-романский или европейский… каждый развивал самостоятельным путем начало, заключавшееся как в особенностях духовной природы, так и в особенных внешних условиях жизни, в которые он был поставлен" (Н. Я. Данилевский).

Каждому из этих типов соответствует "месторазвитие". Одни из этих месторазвитий — "большие", другие — "меньшие". Классификация месторазвитий определила б, быть может, и несколько иную систематику перечисленных "культурно-исторических типов", чем простое поставление их в один ряд. В западной половине Старого Света три больших месторазвития очерчены твердо: 1) переднеазиатско-африканское (с Северной Африкой), 2) средиземноморское, 3) европейское. Два последних месторазвития Н. Я. Данилевский сопоставляет в следующих словах: "В культурно-историческом смысле то, что для германо-романской цивилизации Европа, тем для цивилизации греческой и римской был весь бассейн Средиземного моря" (Данилевскому не хватало слова; отсюда неопределенность: "то"… "тем". Это слово и есть "месторазвитие"!).

Как легко усмотреть, имеются страны, общие нескольким из названных месторазвитий; так Северная Африка и западная часть Передней Азии общи "переднеазиатско-африканскому" и "средиземноморскому" месторазвитиям; территория южной части Пиренейского полуострова входила в перемежающемся порядке в состав "переднеазиатско-африканского" месторазвития (поскольку, во-первых, Карфаген, вместе с его испанскими владениями, принадлежал к "древнесемитическому" культурно-историческому типу и, во-вторых, поскольку Испания от VIII по XV век нашей эры несла культуру арабского круга), "средиземноморского" (Римская империя) и Европы. Апеннинский полуостров, вместе с Галлией и Британией, общий "средиземноморскому" и европейскому "месторазвитию" и т. д. и т. п. Видимо, каждая из этих стран одними сторонами своей природы отвечала формационным принципам одного, другими сторонами — таким же принципам другого "месторазвития"…

Персидским завоеванием, возглавляемым Киром и его преемниками, создано было целое, охватившее одновременно и иранское, и "переднеазиатско-африканское" месторазвитие (последнее — не целиком); это же сочетание осталось в силе в державе Александра Македонского и его ближайших преемников; но уже в III в. до Р. X. в виде отделившейся от царства Селевкидов Парфянской державы снова выступили на поверхность черты обособленного иранского "месторазвития". Римская держава выразила собою целостность Средиземноморья как "месторазвития"; во второй половине первого тысячелетия по Р. X. из-под черт этого "месторазвития" стали прорезываться черты двух других: опять переднеазиатско-африканского (арабская культура) и европейского…

Ряд культурно-исторических типов, намеченный Н. Я. Данилевским, продолжим евразийским культурно-историческим типом. И в этом продолжении опремся, между прочим, на то, что евразийскому типу отвечает точно определимое, своеобразное "месторазвитие"…

Выяснение начал месторазвития есть большая и плодотворная научная задача; ее можно ставить применительно к различнейшим вопросам и различнейшим отраслям.

В самых общих основах мы касались этой задачи в сопоставлении русской географии и русской историософии. Несколько более частным являлось, например, определение степной культуры в ее месторазвитии. Еще более частный случай выяснения начал месторазвития представляли наблюдения над развитием русской географической науки… Но не только начала месторазвития встречаем в социально-историческом мире. Наряду с ними существуют также начала внеместные. Объективное научное исследование показывает, что религиозные принципы, несмотря на "местные" одежды, суть начала внеместные [214]. Утверждение понятия "месторазвития" не равнозначаще проповеданию "географического материализма". Это последнее имя подходило бы к системе "географического монизма", которая все явления человеческой истории и жизни возводила бы к географическим началам. Концепция "месторазвития" сочетаема с признанием множественности форм человеческой истории и жизни, с выделением, наряду с географическим, самобытного и ни к чему иному не сводимого духовного начала жизни. Сторона явлений, рассматриваемая в понятии "месторазвития", есть одна из сторон, а не единственная их сторона; намечаемая концепция, по замыслу, заданиям и пределам, есть одна из возможных, а не единственная концепция сущего. Живым ощущением материального не ослабляется, но усиливается живое чувствование духовных принципов жизни…

Только в свете этих принципов разрозненные факты, устанавливаемые наукой, слагаются в некоторое единство. Только в свете этих принципов установима подлинная "связь наук", достижимо "цельное понимание мира".

1926 г.