Россия-Евразия есть обособленное и целостное "месторазвитие". Таков основной вывод географического и исторического исследования.

Что же такое есть "месторазвитие"? Подойдем к этому понятию от ряда ему подобных:

месторождение полезных ископаемых;

местоформование почв;

местопроизрастанис растительных сообществ;

местообитание животных сообществ;

месторазвитие человеческих обществ.

Этот ряд указывает на сходные моменты в весьма различных явлениях неорганического и органического мира; тем самым установление этого ряда служит задаче "связи наук". Чтобы приблизиться, в пределах скромных человеческих возможностей, к цельному пониманию мира, нужно приводить в соприкосновение данные различных наук. Такое соприкосновение расширяет рамки открывающейся перед нами картины; оно способствует также точности словоупотребления, ставя понятия одной науки рядом с понятиями другой и тем побуждая к разграничению понятий. В русской науке термины "местопроизрастание", "местообитание" до сих пор употреблялись беспорядочно; исследователи говорят постоянно о "местообитании" растений. Стоит наметить ряд, подобный приведенному выше, и станет ясна необходимость уточнить значение терминов. Понятие "местоформования" почв и "месторазвития" обществ приходится создавать наново, по образцу понятий, имеющихся, с одной стороны, в минералогии-геологии, с другой стороны, в ботанике-зоологии. Явления же, охваченные понятиями "местоформования" почв и "месторазвития" обществ, давно знакомы ученым … [206].

Как одна из концепций, обращенных к социально-историческому миру, допустимо и необходимо восприятие отдельных его частей как "общежитий… широкого порядка", построяемых на основе "генетических вековечных связей" между растительными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром — с другой". В "общежитиях" этих элементы "взаимно приспособлены друг к другу и… находятся под влиянием внешней среды, под властью земли и неба", и в свою очередь влияют на внешнюю среду. "Взаимное приспособление живых существ друг к другу… в тесной связи с внешними географическими условиями, создает… свой порядок, свою гармонию, свою устойчивость…" "Такое широкое общежитие живых существ, взаимно приспособленных друг к другу и к окружающей среде" и ее к себе приспособивших, понимается нами под выдвигаемой в этих строках категорией "месторазвития" [207]. Социально-историческая среда и ее территория "должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидуум или ландшафт". Не только, конечно, социально-историческая среда без территории немыслима, в чисто внешнем смысле этого слова, но действительно, не зная свойств территории, совершенно немыслимо хоть сколько-нибудь понять явления того или иного состава, особенностей и "образа жизни" социально-исторической среды…

Можно привести целую бездну примеров, которые показали бы всю бесплодность обобщения данных исторического опыта, если не принимать во внимание географических начал, игнорировать принцип порайонности и вообще обусловленности социально-исторических явлений той совокупностью обстояний, которую охватываем понятием "месторазвития…" "Необходим синтез". Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию.

Россия-Евразия есть "месторазвитие", "единое целое", "географический индивидуум" — одновременно географический, этнический, хозяйственный, исторический и т. д. и т. п. "ландшафт"…

Будь лик земли хаотичен, не будь в его строении закономерности, нельзя было бы, конечно, думать, что установление категории "месторазвития" даст когда-нибудь ясные и полезные результаты. Но в действительности дело обстоит иначе — геологическое устройство, гидрологические особенности, качества почвы и характер растительности находятся во взаимной закономерной связи, а также в связи с климатом и с морфологическими особенностями данного лика земли [208]. Социально-исторические среды можно различать по "типам развития"; в то же время в силу закономерностей, присущих строению земного лика, можно устанавливать типы географической обстановки, к которой приурочено это развитие; и так как развитие это в протекании своем связано с географической обстановкой, то совокупность условий определяет возможность устанавливать типы месторазвитий.

Каждая, хотя бы небольшая, человеческая среда находится, строго говоря, в своей и неповторимой географической обстановке. Каждый двор, каждая деревня есть "месторазвитие". Подобные меньшие месторазвития объединяются и сливаются в "месторазвития" большие. Возникает многочленный ряд месторазвитий. Например, евразийская степь есть "месторазвитие"; большее "месторазвитие" в отношении к составляющим ее "месторазвитиям" — естественным областям; меньшее "месторазвитие" в отношении всей России-Евразии. Россия-Евразия, как большее "месторазвитие", не ограничивается степью, но сочетает степь с зоной лесной, пустынной, тундровой, подразумевает взаимодействие их всех с обрамляющими Евразию странами, отмечена определенными общими признаками. Следующий этап: земной шар, как месторазвитие человеческого рода; конечно, и это реальное "месторазвитие"; и, однако, между этим понятием и определением, как "месторазвития", России-Евразии — большая принципиальная разница. Мы знаем другие месторазвитня, соразмерные России-Евразии (например, "месторазвитие" Европы); но мы не знаем иных месторазвитий, помимо земного шара… Общее понятие оказывается помещенным в иной плоскости идей, не той, где находится идея месторазвития России-Евразии и другие, соразмерные ей и ей подчиненные…

С введением в обществоведение понятия "месторазвития" введен тем самым в истинном смысле слова географический элемент [209].

Исследования историков-археологов устанавливают, например, что "в античное время вся территория от берегов Черного моря и на восток через Волгу, Каспий и Урал, по всей южной Сибири, вплоть… до Китая на востоке и до Иранского плоскогорья на западе, была занята племенами — представителями родственных между собой культур, для которых мы пока не имеем другого общего имени, кроме названия скифо-сибирских культур…

Общность этих культур, резко отличающихся, если их взять вместе, от всех остальных известных нам культур, есть совершенно определенный и чрезвычайно важный в истории человечества факт. Это особый, самостоятельный культурный мир" (Г. И. Боровка). Вывод этот является результатом многообразных историко-археологических изучений не одного только автора цитированных слов, но и ряда других исследователей. Если нанести на карту границы распространения этого культурного мира, то окажется, что пределы его совпадают с пределами пустынно-степной области, занимающей среднюю часть основного материка Старого Света и тянущейся непрерывной полосой от нынешней Восточной Галиции до нынешней "китайской стены". Для историков-археологов давно уж была ясна историко-географическая целостность этой области, и еще до начала мировой войны (когда нынешнего евразийства не существовало) эту пустынно-степную полосу иногда называли "евразийской". И действительно, совпадение границ особого культурного мира и особой географической области не могло быть случайным. Евразийская пустыня-степь, лежащая к северу от иранско-тибетских нагорий, была "месторазвитием" упомянутой культуры. И замечательно, что общие черты этой культуры проявлялись в разных местах названного "месторазвития" и в разные эпохи, независимо от общности происхождения, от "генетической близости" народов, являвшихся носителями культуры. Причерноморские скифы (описанные Геродотом) по происхождению были родственниками персов. Историки указывают на существенные отличия культурно-государственного уклада скифов от уклада персидского. Державу скифов "надо представлять себе организованной в типе позднейшего Хазарского царства или татарской Золотой Орды" (М. И. Ростовцев). Иначе говоря, отличаясь от державы персов, она предвосхищала уклад татарских и монгольских народов, генетически далеких арийцам-скифам, но связанных с тем же "месторазвитием". Начало "месторазвития" преобладает здесь над началом "генетической близости"….<…>