Вот из-за таких и многих других трудностей и аварий постепенно путь из Березова в Мангазею по рекам и губам перестали использовать. В 1666 г. тобольские воеводы обратились в Москву с предложением прекратить поставки в Мангазею хлеба и соли на кочах по этому пути. Воеводы писали Сибирскому приказу, что уже ряд лет они направляли на Таз по семи и больше кочей с хлебом и солью, но часть их погибала в пути. Так в 1663 г. в пути были разбиты пять кочей, и при этом пропало 5260 пудов (84,16 т) хлеба и 24 пуда (384 кг) соли, находившихся на судах. Казна несла ущерб и оттого, что направляемые в Мангазею кочи не возвращались в Тобольск.

Воеводы указывали на то, что на Енисее в Туруханске было достаточно дешевого хлеба и соли и оттуда можно было снабжать продуктами военный гарнизон Мангазеи. В Туруханск хлеб доставлялся на речных судах из Енисейска на Среднем Енисее. Воеводы утверждали, что речной путь до Туруханска был значительно безопаснее, чем плавание по морю — по Обской и Тазовской губам. Поэтому они просили московские власти запретить подобные плавания.

Их просьба была удовлетворена. На основании указаний Сибирского приказа тобольский воевода, известный русский картограф, составитель Сибирского чертежа стольник Петр Иванович Годунов в 1667 г. отдал приказ о прекращении плаваний по Обской и Тазовской губам: «Впредь кочевого ходу не будет, а посылать через Енисейск» (10, с.125). А в 1672 г. по приказу царя Алексея Михайловича город Мангазея был покинут, его военный гарнизон перевели в Туруханск.

По поводу причин оставления города среди ученых единого мнения нет. Некоторые ученые довольно обоснованно считают, что главной причиной явилось оскуднение промыслов пушного зверя и трудности доставки хлебных запасов по Обской и Тазовской губам. Безусловно, свою роль в судьбе Мангазеи сыграло роль и похолодание, наступившее в Арктических районах во второй половине XVII в.

Д.и.н. М. И. Белов утверждал, что Мангазея была оставлена «из-за шатости юрацкой самояди», то есть из-за напора местных племен, возмущенных притеснениями царских воевод. На наш взгляд, никакие восстания и нападения местных племен не принудили бы царские власти согласиться с оставлением города, если бы пребывание в нем по-прежнему обеспечивало бы поступление больших таможенных сборов и большого ясака. Дело все же, видимо, в оскуднении промыслов и уменьшении поступлений «мягкой рухляди» в царскую казну. Думается, что в противном случае были бы посланы новые войска для приведения в покорность «юрацкой самояди».

Тем более что впоследствии на месте Мангазеи был поставлен небольшой, упоминаемый в документах 30-х г. XVIII в. острог (который смог существовать, несмотря на временами враждебное отношение окружающих ненецких племен). Его использовал в качестве прибежища один из отрядов Великой Северной экспедиции, изучавший путь морем из Обской губы в устье Енисея. В Мангазейском остроге размещался в XVIII в. отряд из нескольких десятков казаков, собиравший ясак с ненецких племен.

Так закончила свое существование Мангазея — «златокипящая государьская вотчина», город промышленников, торговцев, ремесленников и мореходов, свидетель героических полярных путешествий и географических открытий русских людей в те далекие годы.

Окуда произошло название второй великой сибирской реки Енисей? Историки И. П. Магидович и В. И. Магидович считают, что от хантов и манси, живших в бассейне Оби, русские узнали о существовании к востоку от Оби другой большой реки — «Большой воды» (Иоанесси, Ионесу). Отсюда и название этой реки Енисей (18, с.261). Уже в грамоте царя Ивана Грозного от 1583 г., в которой дан отрицательный ответ на просьбу английской королевы Елизаветы предоставить английским купцам исключительное право на посещение и торговлю в северных русских портах и на посылку кораблей в устье Мезени, Печоры и Оби, было указано: «А о реке Оби, да о Изленде реке, да о Печере реке о тех урочищах им отказать». В этой грамоте об Изленде, то есть об Енисее, говорится как о давно известной русским реке (5, с.264; 12, с.551).

Ранее уже упоминалось, что в поисках новых богатых пушным зверем мест мангазейские казаки и промышленники направились на восток и вышли на р. Турухан, левый приток Енисея, в устье которой в 1607 г. было основано Туруханское зимовье, названное позже «Новой Мангазеей», или Туруханском. В том же году на Нижнем Енисее было основано Енбатское (Инбацкое) зимовье.

Через Енисейский волок протяженностью до 60 верст перебирались из Мангазеи на Турухан и далее на Енисей сотни промышленников и торговцев, осваивавших в бассейне Енисея новые богатые соболем районы тайги. Туда же отправились и отряды казаков для объясачивания новых подданных «царя всея Руси».

Переход на Енисей по Туруханскому волоку был довольно сложным из-за необходимости неоднократных перегрузок клади, так как на разных участках пути могли проходить суда с различной осадкой. Из Мангазеи промышленные и служилые люди плыли вверх по р. Таз, ее притоку Волочанке и мелким россохам (протокам) и доходили до Таз-Енисейского водораздела. Грузы из кочей и дощаников приходилось переносить в лодки, которые проводили по озерам и протокам непосредственно к волоковому участку пути протяженностью примерно в 1 км.

Затем грузы «волокли» на тележках или переносили «на себе». Далее вновь помещали их на лодки и плыли по системе озер и проток Енисейского склона в долину другой Волочанки, впадающей в Турухан, приток Енисея. Озера и протоки Туруханского волока следовало проходить до летнего спада воды. При необходимости уровень воды в них поднимали при помощи парусных и земляных запруд (2, с. 47; 5, с. 262).

Рядом с Новой Мангазеей первопроходцы открыли устье Нижней Тунгуски, большого правого притока Енисея. Уже через три года промышленниками было обследовано низовье Енисея до впадения реки в Енисейский залив.

В эти же годы русские появились и на Среднем Енисее. В 1605 г. воевода Молчанов направил из Кетского острога отряд казаков на поиск новых «землиц», богатых пушным зверем. Казаки поплыли вверх по Кети, правому притоку Оби, путь по которой был «вельми трудной, потому что река малая и зело кривлеватая, и погорчей и карж… которые стоят в воде по ней много, и удерживают судовой ход». Местами на ней даже трудно было разъехаться двум дощаникам. В одном месте на реке, «у Яра Колокольного», находилась «мель великая и река быстрая, будто пороги». Дело в том, что позднее напротив этого места торговые люди повесили на ели небольшой колокол как навигационный знак, указывавший на опасность (6, с.112).

Через водораздел, покрытый болотами, казаки перешли на р. Кас, левый приток Енисея. Этому отряду удалось объясачить хантов, живших в низовьях рек Кас и Сым (также приток Енисея, но более северный). Вскоре там же появился отряд казаков из Мангазеи. Между казаками обоих отрядов начались трения. Каждый отряд хотел оставить за собой право сбора ясака. В конце концов это право осталось за мангазейцами, которых поддержали местные жители. Дело в том, что мангазейцы установили в два раза меньший размер ясака, чем казаки из Кетского острога.

Считается, что мангазейские казаки явились первооткрывателями устья Подкаменной Тунгуски — еще одного крупного правого притока Енисея. А в 1618 г. кетские казаки прошли в верховья Кети и волоком (который получил название Маковского) перешли на р. Кемь и по ней за день добрались до Енисея.

На восточном берегу Енисея русские впервые встретились с тунгусами (теперь их называют эвенками), которые жили на обширной территории Сибири от Енисея до побережья Охотского моря и бассейна Амура. Именно поэтому три огромных правых притока Енисея были названы Тунгусками: Нижней, Подкаменной и Верхней (Ангара). О последней казакам рассказали эвенки, ее устье находилось в одном дне плавания выше места выхода казаков на Енисей. Уже летом того же года казаки вышли к устью Верхней Тунгуски.