— Бригада ничего не потеряла. Все потери несли моряки, — ответил Симоняк.

Затем Военный совет выслушал меня. Я доложил, что все, что невозможно было вывезти, уничтожено.

На этом заседание закончилось.

В конце декабря мне вручили приказ, подводивший итог нашей борьбе и подвигу флота. Я приведу этот дорогой для меня документ целиком:

С памятного заседания Военного совета мы поехали по темным улицам осажденного Ленинграда. Выехали на Невский. Нигде ни огонька. Но везде — патрули. Проехали через Дворцовый мост на 11 линию Васильевского острова к зданию Военно-морской академии.

Всего семь месяцев прошло, как я покинул это здание, где полгода учился на Курсах усовершенствования высшего начальствующего состава флота. Какие разительные перемены: темно, сыро, холодно.

Командующий флотом собрал здесь всех командиров соединений на встречу со мной и Расскиным. Все это очень меня взволновало, я видел, что и Расскин взволнован.

Моей семьи в Ленинграде не было, и я не знал, где находятся жена и дочь. Помог мне разыскать их начальник Особого отдела КБФ дивизионный комиссар Лебедев. Они оказались в Ульяновске. Ну, а в эти первые дни я был один, и мне предстояло жить на маленьком штабном корабле «Пиккер».

Начал работать над отчетом, начались повседневные военные дела. Пришлось съездить несколько раз в село Рыбацкое, где расположился штаб Симоняка. 8-я бригада, выведенная в резерв командующего Ленфронтом, пополнялась новыми силами. В марте 1942 года она была преобразована в 136-ю стрелковую дивизию, знаменитую дивизию и в обороне Ленинграда, и в прорыве блокады. Совершенствуя и приумножая гангутские традиции, она участвовала под командой генерал-майора Героя Советского Союза Н. П. Симоняка в боях на всех главных направлениях фронта и стала 63-й гвардейской дивизией.

Военно-морская база Ханко приказом Народного комиссара Военно-Морского Флота от 10 декабря 1941 года была расформирована, ее катера, тыловые части, морская пехота, артиллерийские батареи, соответственно, перешли в другие формирования флота, воевали под Кронштадтом, под Ленинградом, на Невской Дубровке, нигде не уронив честь Красного Гангута.

Составление доклада о боевых действиях по обороне Ханко и о подготовке гарнизона к эвакуации подходило к концу, когда меня вызвал к себе командующий флотом В. Ф. Трибуц. Он спросил:

— Ну, что вы собираетесь делать дальше?

Я, конечно, сразу понял, о чем речь, и ответил, что из блокированного Ленинграда никуда не намерен уезжать, воевать буду здесь и вообще из Балтфлота мне идти некуда.

— Тебя собираются назначить командующим войсками внутренней обороны города и начальником гарнизона, — сказал Владимир Филиппович. — Это предложение Андрея Александровича Жданова. Считаю, что этим выражается и особое доверие флоту, и доверие тебе как флотскому генералу. Что ты об этом думаешь?

Я сразу же согласился.

Уже потом, когда я приступил к совершенно новой для меня работе в штабе внутренней обороны Ленинграда, мои друзья генерал М. И. Москаленко и адмирал В. П. Дрозд при встречах подшучивали надо мной:

— Ну вот, Сергей Иванович, сдали тебя в солдаты. Начинай службу по второму кругу…

Доля истины в этом была, действительно шла «служба по второму кругу». Блокадный Ленинград до июля, а потом Заполярье…

В меру своих сил я рассказал про то, что произошло в те 164 дня 1941 года на полуострове Ханко и в годы, предшествовавшие войне, в этом районе устья Финского залива, в Кронштадте и на Балтике, на дальних подступах к колыбели Великого Октября — к городу Ленина. Это одновременно и рассказ о молодости и зрелых годах автора, воспитанного Коммунистической партией и связавшего всю свою жизнь с формированием и борьбой Вооруженных Сил страны.

Приношу глубокую благодарность писателю Владимиру Александровичу Рудному за помощь в этом необычном для меня труде.

^{Моонзундский архипелаг}

^{Район Ханко}

^{Сергей Иванович Кабанов}

^{Вид на город Ганге}

^{На внешнем рейде Ханко}

^{А. Л. Расскин}

^{П. Г. Максимов}

^{П. И. Власов}

^{Н. П. Симоняк}

^{Г. П. Романов}

^{Г. Р. Кетлеров}

^{Н. Д. Соколов}

^{Н. С. Никаноров}

^{Я. И. Кожевников}