Рано утром через город Кярдла, заехав за начальником строительства 04 Е. С. Соколовым и главным инженером В. И. Бондаренко, я отправился на главные объекты полуострова Тахкуна. Меня поразило, как дружно, вровень, шли всюду работы: в сосновом лесу стояли уже несколько кирпичных корпусов для личного состава 316-й и 26-й батарей, заканчивался корпус для занятого здесь 36-го отдельного инженерного батальона, часть помещений, еще не отделанных, заселена, зима для островитян не страшна. В городке работало много эстонских рабочих. Все шесть объектов 26-й батареи подготовлены к бетонированию, через два-три дня пойдет на них бетон, потом забетонируют первый блок башенной батареи, а затем начнут класть бетон и на 44-й батарее на Тохфри. Стало понятно, что у Соколова все распланировано, чтобы бетонировать объекты подряд, по графику.
После полудня я ознакомился с работами на 149-й батарее у местечка Палли (командир старший лейтенант С. С. Чесноков, военком политрук Е. С. Костин); она вместе с 26-й должна была не допустить легкие силы противника к северному берегу полуострова Дагерорт (Кыпу) и к западному берегу Тахкуна. Эти батареи были основой противодесантной обороны северо-западного участка Хийумаа и, главным образом, при обороне Тахкуны. Позиция у Палли была выбрана неплохо, но, по-моему, слишком близко к урезу воды. Она хорошо просматривалась с моря, лучше бы отнести ее в глубь берега метров на двести. Но, возможно, комиссия учла, что батарея не будет иметь приборов управления стрельбой.
С севера Тахкуна защищена большими высотами, поросшими сосновым лесом. Вот за этими высотами, идущими грядой по северной оконечности Тахкуны, и строилась башенная батарея № 316. А восточнее ее должна была строиться 406-миллиметровая батарея. Командные же и дальномерные пункты размещались по этому гребню. Отлично выбрали позиции для обеих мощных батарей.
Отыскав старую позицию 305-миллиметровой батареи, построенной в 1916 году на Тахкуне, мы увидели только четыре бетонных основания. Никаких защитных стенок, подобных церельским, не было. Батарея стояла открытой. Наши батареи были несравненно мощнее и защищены лучше, чем эта старая русская батарея.
Так прошел день. Надо было еще успеть на сорок вторую батарею у маяка Ристна. Там была совсем иная картина. Батарея временная, на деревянных основаниях. Позиция открытая, на полянке. Кругом сильно захламлено. Валяются остатки строительного мусора, корни выкорчеванных деревьев, бревна. Городок строится плохо. К зиме мало что сделано. Командир батареи капитан Ф. И. Волков какой-то хмурый, одет неряшливо.
Пока ходили, смотрели, стемнело. Собрали батарейцев. Против ожидания краснофлотцы были веселы, ни на что не жаловались, сказали, что перезимуют, и бояться, мол, за них не надо, казарму они сделают. А в задержке виноваты не они, а строители. Командир батальона тут же признался, что городок начали строить недавно, так как сюда местных рабочих не пустили, а своих сил не хватило. Я не стал искать виновных на батарее, а приказал только собрать и сжечь мусор и до зимы казарму построить.
На 12-й батарее, где я ночевал, командир капитан Г. А. Корзун и военком старший политрук М. С. Кравец жаловались на плохую работу Военфлотторга. По-прежнему он не обеспечивал дальние гарнизоны. Это касалось не только батареи на мысе Серош. В Курессааре и в Кярдла были и магазины, и товары в них. А вот на батареях только краснофлотские ларьки. Никак не справлялись мы с этой бедой.
Третий день я провел на зенитных батареях, в стрелковом батальоне и артиллерийском дивизионе стрелковой бригады. Устроились армейцы в населенных пунктах. Местные власти выделили им жилье. Но в нашей строительной страде они пока не участвовали. Скорей бы подчинили их командованию БОБРа!
А вот зенитчикам надо срочно помогать: они только прибыли и зиму проведут в землянках и палатках.
К вечеру добрался до Тохфри. Катер меня ожидал у причала. Но сильно штормило. Скорость ветра достигала 10–11 баллов. Что делать? Было 5 ноября 1940 года. 6-го — хоть лопни — надо быть в Курессааре.
— Дойдем до Трийги? — спрашиваю старшину.
— Надо дойти.
Тут мы и хлебнули горя. Взяли на борт еще шестерых пограничников, вышли в море в дождь и шторм, и показалось, что настала ночь. Скрылись все береговые огни. Пошел сильный дождь. Волны, ревет ветер. Куда катер идет — не поймешь. Через полчаса остановился мотор. Старшина доложил: двигатель сломался. Я спустился в тесный отсек: у двигателя суетился моторист. Старшина спросил разрешения выдать пассажирам пробковые матрацы. Я разрешил. Мне матраца не хватило. Я подтвердил приказание. Момент критический, катер понесло на камни, они уже бьют под днищем. Застучал мотор. Потом смолк. Опять застучал. Старшина спросил разрешения возвращаться на Хийумаа — туда попутный ветер. Вскоре подошли к причалу. Как нас не разбило о стенку, не знаю, просто повезло. Мокрые с ног до головы мы добрались до городка батареи. Разделись догола. Катаев притащил валенки, полушубки, одеяла. Закутались, отогрелись чаем. Утром — отличная погода. Но катер идти на Сааремаа не мог. Пришлось нанимать лодку у эстонского рыбака.
Уже подходя к пристани Трийги, рыбак сказал, что в прошлую ночь море выбросило на берег много рыбачьих лодок и катеров.
Можно ли при такой связи оставить Хийумаа без своего штаба?
Уже зимой, уехав на учебу в Ленинград, я узнал, что на Хийумаа был создан наконец Северный укрепленный сектор береговой обороны Балтийского района (СУС БОБРа). Комендантом был назначен полковник Алексей Сильвестрович Константинов, начальником штаба СУСа — полковник Павел Васильевич Савельев. Был создан и отдел политической пропаганды СУСа. Начальником назначили молодого энергичного политработника полкового комиссара М. С. Биленко. При СУСе был и базовый госпиталь, и квартирно-эксплуатационная часть, и отдельный стрелковый взвод. Радовало, что остров, второй по величине в Моонзундском архипелаге, мог деятельно заканчивать оборонительное строительство и готовиться к будущим схваткам на подступах к городу Ленина.
В конце ноября на Сааремаа прибыл член Главного военного совета Военно-Морского Флота и начальник Главного управления политической пропаганды армейский комиссар 2 ранга И. В. Рогов. Вновь мне пришлось проехать с начальством по всем объектам на острове. Работы резко сдвинулись вперед. На 315-й батарее уже забетонировали оба башенных блока, готовился к бетонированию КП. Были готовы 24, 25 и 43-я батареи. Полным ходом строилась 317-я батарея на Нинасте. Орудия ее помещались не в бронированных башнях — по две системы в каждой башне, а по одному орудию в оригинальных по своей конструкции двориках. Дворики хорошо защищали от осколков снарядов любого калибра и материальную часть, и обслуживающий ее личный состав. Я уже отмечал, что это была первая батарея такого типа во всей береговой обороне Военно-Морского Флота СССР. Но не единственная. Точно такую же начали строить на острове Найссаар, на выбранной в августе позиции. И третья такая же батарея должна была строиться на полуострове Хундсорт. Приступая к строительству таких сравнительно мощных батарей, вместо башенных, с орудиями не меньшего калибра, мы почти ничего не проигрывали в живучести, но зато сильно выигрывали во времени и в стоимости.
На 317-й батарее в день приезда армейского комиссара готовили бетонирование орудийных двориков. Начальник строительного участка военинженер 3 ранга Иващенко доложил о ходе работ. Рогов был доволен. Старший лейтенант О. Османов и политрук М. Ф. Ломоносов обстоятельно доложили о нуждах личного состава батареи. Главное, что их тревожило: орудийные системы, весом 27 тонн каждая, находились у мест установки без упаковки, их покрывали песок, пыль и распыленный цемент. У нас не было брезентов, армейский комиссар приказал мне немедленно их достать.
Наступил декабрь. Год напряженной работы не прошел даром. Не надо было бояться морозов. Весь личный состав батарей и инженерных батальонов размещен в тепле. Скоро начнется монтаж блоков и башен.
