«стр. 61»

Сравним их с гармониями на словах о «холодном сне могилы», где очень «густо» хроматизированный подход к репризе создает ощущение глубокого сумрака:

Заметим, что подобная игра светотени свойственна не только кульминационным моментам романса. Ощущение просветления создается и на словах «В небесах торжественно и чудно», путем сопоставления тональностей по малым секундам вверх.

Напевность, пластичность мелодического стиля, интонационная выразительность, красочность гармонии - все в этой светлой элегии подчинено одной задаче: передать чувство слияния с природой, очищающее душу человека.

В лермонтовском цикле мы найдем и романсы в танцевальном ритме, по давней традиции используемом как средство портретной характеристики. Таков прелестный романс «К портрету», написанный в легком, порхающем движении вальса с капризными замедления-

«стр. 62»

ми и ускорениями, с неожиданными «уходами» от тонального центра. Все очень просто, и мелодия, и сопровождение, но этими скупыми средствами в музыке живо нарисован и внешний облик и характер женщины, о которой поэт сказал:

То истиной дышит в ней все,

То все в ней притворно и ложно…

Понять невозможно ее,

Зато не любить невозможно.

Второй «женский портрет» - романс «Она поет» - значительно уступает упомянутому выше, в нем нет такой легкости, изящества, грации.

Классическую традицию «восточного романса» возрождает композитор в романсе «Не плачь, не плачь, мое дитя». Это произведение написано как своего рода «дуэт» голоса и фортепиано, в партии которого все время возникают самостоятельные мелодические линии. Это тот же принцип, что и в романсе Римского-Корса-кова «Пленившись розой, соловей» или у Рахманинова «Не пой, красавица, при мне». Но, видимо, сфера «русской музыки о Востоке» не была близкой Мясковскому- романс этот не принадлежит к лучшим страницам цикла.

С иными традициями связан «Романс» («Ты идешь на поле битвы»). Здесь чувствуются связи с западной песенной лирикой, и, пожалуй, ближе всего - с вокальной лирикой Брамса. Вспомним, например, его превосходную песню «Глубже все моя дремота». Мелодико-ритмическая близость «Романса» к этой песне тем яснее и закономернее, что оба произведения чрезвычайно близки сюжетно - это жалоба покинутой девушки.

«Романс» написан в духе народной баллады. Музыка идеально сливается здесь со словом, не только передавая общий характер стихотворения, но и его композицию - далеко не обычную.

Выбор варьированно-строфической формы для стихов, в которых строфичность подчеркнута рефреном («вспомни обо мне!») представляется само собой разумеющимся. Но очень тонкое музыкальное воплощение внутренней композиции строфы заслуживает специального рассмотрения.

«стр. 63»

Поэтическая строфа необычна - это восьмистишие, построенное всего на трех рифмах:

Ты идешь на поле битвы,

Но услышь мои молитвы,

Вспомни обо мне.

Если друг тебя обманет,

Если сердце жить устанет

И душа твоя увянет

В дальней стороне,-

Вспомни обо мне.

Такая форма строфы определила выбор формы периода с расширенным вторым предложением (первое предложение охватывает три стиха, второе - шесть). В первом предложении каждая стихотворная строка отделена ясной цезурой; во втором они слиты то синкопой, благодаря которой начало фразы звучит раньше, чем ожидает слух, то полным объединением двух строк в одну музыкальную фразу. Этим создается нарастание напряжения, разряжающееся в заключительных словах:

Вспомни обо мне!

Медленное тяжелое движение, сумрачные гармонии придают повествованию скорбный, почти трагический характер, что особенно заметно во второй строфе, где пунктированный ритм в партии фортепиано вносит траурный оттенок. В третьей же строфе возвращается фактура первой, благодаря чему вся композиция приобретает завершенность. Все это произведение, отмеченное глубиной чувства и высоким мастерством выполнения, заслуживает гораздо большего внимания певцов, которые исполняют «Романс» чрезвычайно редко.

Обращение к классическим жанрам вокальной лирики и к мелодическому стилю не ослабило интереса Мясковского к проблемам декламационности.

Два романса-монолога, написанные в декламационной манере («Нет, не тебя так пылко я люблю» и «Они любили друг друга»), относятся к интереснейшим страницам цикла. В особенности во втором из них поражает верно найденная музыкально-поэтическая интонация, делающая особенно весомым и значительным каждое слово. Именно она определяет собою здесь все остальные выразительные элементы: и характерный синкопированный ритм, как будто ритмическое движение все время тормозится невидимыми препятствиями, и гармо-

«стр. 64»

нические «сдвиги», отражающие и подчеркивающие самые тонкие интонационные детали [1]. Вместе с тем в этом романсе сохраняется напевность.

Таким образом, лермонтовские романсы занимают вершинное положение в вокальном творчестве Мясковского. Ни в одном из предшествовавших (да пожалуй, и последующих) циклов мы не найдем такой многогранности: от философской элегии до изящной танцевальной миниатюры, от траурной баллады до ласковой колыбельной песни. Здесь синтезированы лучшие и очень различные элементы, найденные композитором в других его сочинениях, достигнута на новом этапе развития мастерства та ясность мысли и чувства, залогом которой были его ранние романсы на слова Баратынского.

***

Достигнув столь большой высоты в жанре романса, Мясковский продолжает свои творческие искания. От классической поэзии он обращается к современной, советской. Его внимание привлекло творчество С. Щипачева, стихи которого полюбились и другим советским композиторам своей искренностью, теплотой, непритязательностью формы выражения.

[1] В качестве антитезы к приведенным выше примерам гармонического просветления путем сопоставления аккордов в восходящем направлении можно указать на прием гармонического «затуманивания» путем нисходящих сдвигов:

«стр. 65»

Мясковский создал на слова Щипачева целый ряд произведений: два из «Трех набросков» опус 45 и цикл «Из лирики Степана Щипачева» (опус 52) [1]. Все они написаны в одной манере: от подчеркнутой «романсности» лермонтовского цикла композитор вновь обращается к типу «стихотворения с музыкой».

В стихах Щипачева все образы, все метафоры взяты из обыденной жизни, здесь нет никакой исключительности чувств, автор ищет и находит поэтическое в повседневном. Березка, липы, родник, подсолнух на грядке - вот излюбленные образы стихотворений Щипачева, обо всем этом он умеет сказать очень тепло и сердечно. Видимо, именно простота, отсутствие «красивости» и, вместе с тем, поэтическое ощущение красоты природы, красоты простых человеческих чувств и привлекли Мясковского. В соответствии с характером стихотворения композитор стремился достичь совсем простого, задушевного и очень сдержанного тона высказывания.

Романсы эти нужно скорее напевать, чем петь, на первом плане здесь выразительное интонирование слова, без подчеркивания каких-либо кульминационных моментов, без всякой патетики. Мелодия развивается в среднем регистре, каждая фраза имеет несколько обособленный, самодовлеющий характер, движение к общей кульминации выражено не ярко, а иногда даже вовсе отсутствует. Такая «рассредоточенность» мелодии свойственна даже наиболее напевным миниатюрам из циклов опусов 45 и 52, как, например, «У родника». В данном случае такая мелодия, не обособленная от фортепианной партии, а естественно в нее вливающаяся (ибо и партии голоса присуща та же спокойная равномерность движения, что и партии фортепиано), вполне соответствует настроению стихотворения - картине теплой тихой ночи в степи, состоянию длящегося покоя: