- Я спросила не о том, - не отставала я. - Почему Джоули уверен, что ты сдашь его? Вы что, расстались врагами?

- Включи музыку, - неожиданно попросил Ноа. - У тебя есть “Queen”?

- Да где-то есть.

Я выудила из вороха дисков нужный, и он нажал кнопочку пульта. Зазвучал “Slightly Mad”.

- Через некоторое время после побега из Чикаго мы попали в автокатастрофу. И он оставил меня в горящей машине, не в силах заставить себя подойти ближе и попробовать открыть дверь. Мне пришлось выпутываться самостоятельно.

- Ничего себе. И после этого ты его жалеешь! - возмутилась я.

- Это так. Винить Джоули нет никакой возможности. Когда речь идет о его жизни, он полностью теряется, его парализует сама мысль о смерти, и ни о чем другом он думать просто не в состоянии. Когда-то я таки заставил его описать свои ощущения… Представь, Банни, если сможешь, самый сильный страх, какой только возможен, когда все вокруг меркнет и бледнеет, окружающие превращаются в расплывчатые силуэты, а звуки - в бессмысленный гул. И возведи в третью степень. Вот, что чувствует Джоули во время приступов танатофобии.

- А ты-то тут при чем?

- При всем, - сказал он жестко. - Если я говорю, что в этом есть часть моей вины, значит так и есть.

Меня бросило в дрожь. Я стянула с кресла плед и закуталась в него.

- И… что?

- Да то. Джоули уверен, что я не забыл ту историю с машиной, а жить в постоянном страхе ему невыносимо. Вероятно, он уверен, что я сдам его, чтобы поквитаться.

- Это что же, за столько лет он так плохо тебя знает?

- Джоули сейчас мало что соображает, и переубедить его невозможно, ведь это касается такой больной темы, как его драгоценная жизнь! Он просто не в состоянии понять, как можно простить УГРОЗУ ЖИЗНИ.

- Твоей жизни.

- Да. Он не простил бы. Не отпустил бы, как отпустил его я. Я знаю, что, разделавшись со мной даже чужими руками, он будет вполне искренне страдать и даже плакать днями напролет в подушку… но меня это не утешает и не устраивает.

- Ты все-таки решился избавиться от гранаты за пазухой и называешь это клятвопреступлением?

Он кивнул, не поворачиваясь, и у меня просто не хватило духу раскручивать его на подробности. Мысли неспешно текли на волне прекрасного голоса, поющего, что он потихоньку едет с катушек.

- Так все запутанно… - сказала я тихо, потеряв надежду услышать его. Сыворотка правды, наверное, теряла свою силу. - Наверное, теперь тебе придется убить его?

Ноа молчал, словно погрузившись в музыку. Потом сказал:

- Скоро рассветет. У тебя есть комната без окон?

- Только подвал… Хочешь перебраться туда?

- Хорошо бы.

- Ладно. - Я встала и провела его до двери. - Не возражаешь, если я останусь в спальне?

Он легонько дотронулся до моего плеча, как бы из интереса, какова я на ощупь.

Лишь бы не на вкус.

- Спи спокойно, Банни. Увидимся вечером.

Спала я долго, не могла и подумать, что так сильно устала за это время. Когда проснулась, Ноа тревожить не стала, побродила по дому, потом без энтузиазма накрасилась, оделась и отправилась в “Пинк Пантер”.

- Где ты была? - напустилась на меня Дора. - Что с рукой? Твой телефон не отвечает, на работе сказали, что ты уволена. Это правда?

Я кивнула. И Дора, и все вокруг было каким-то шумным, пестрым, ярким. Режущим глаза и слух. Бросилось в глаза, как она вульгарно накрашена и какой резкий у нее голос. Мне вдруг нестерпимо захотелось послать ее подальше. Но тут она сменила гнев на милость и обняла меня, покусывая за ухо.

- Ты какая-то странная сегодня. Пойдем же.

Мы вошли в “нашу” комнату - у нас тут такая была. Я вяло растянулась на кровати.

- Дор, только я ничего не хочу делать. Сделаешь все сама, ладно?

- Ладно! - поперхнулась Дора, глядя квадратными глазами.

Обычно выбить у меня инициативу было непросто. Наверное, все странности она списала на шок от потери работы. Интересно, что бы она сделала, узнав, что дома у меня спит не-мертвый?

Она замурлыкала обычные дежурные нежности, стянула с меня одежду и принялась вылизывать все тело. Я млела, улетала в астрал… но думала вовсе не о Доре. Я думала о Ноа. И о Джоули. Я вдруг поняла, что Ноа сейчас находится на распутье - между собой и собой. Интересно, как бы я решила такую проблему? Я ведь никогда никого не любила…

*

Из клуба я выбралась около семи, уже стемнело. Когда подошла к дому, в окне горел свет. Я облегченно вздохнула.

- Привет, - сказал Ноа, не оборачиваясь. Он хладнокровно кормил камин моей табуреткой, но у меня и в мыслях не было ругаться.

- А вдруг это была бы не я?

- Ты вполне могла привести за собой кого-нибудь… но это только к лучшему. Что касается вопроса, то я запомнил, как ты ходишь и как дышишь. Иди, грейся.

В комнате было уже теплее. Ночи стали прохладными, а я, несколько дней кряду проведя у Доры, начисто выхолодила дом. Топить было все равно нечем, если не считать три оставшиеся табуретки.

- Я никого…

И как только я хотела сказать, что никого не привела, дверь распахнулась и следом влетела Дора.

Я окаменела.

- У меня такое предчувствие, Банни, что ты что-то скрываешь, - начала она с порога, быстро обводя взглядом комнату. Когда она “натолкнулась” на Ноа, ее голос сорвался на визг. - О, Господи!!

- Дора, успокойся! - Я попробовала удержать ее за руку, но она бешено вырвалась и отступила к дверям.

- Это и есть твоя тайна?! Ни черта себе! Да что тут происходит?!

Мы с Ноа молчали, и это объединяло нас. Нас двоих против ее одной.

- И в полицию не позвонила? Точно, это в твоем стиле! - начала Дора быстро говорить, будто Ноа здесь и не было. Кажется, она слабо представляла, в какой опасности находится. - Дура, может, это как-то связано с убийством девчонок МакКинли! Ты представляешь вообще, какие мы получим деньги?! Не думала, что ты такая тупая!

- Забудь об этом, - сказала я. Ее бурные сомнения в моем интеллекте уже начинали раздражать. - У тебя есть шанс выжить, только замолчи, ради Бога.

Она изумленно открыла рот, затем на ее лице появилась гримаса отвращения.

- Ну, ты и идиотка, - бросила она и направилась к дверям.

То, что произошло дальше, было так быстро, что ни я, ни Дора не успели ничего понять. В мгновение ока Ноа оказался рядом, и через долю секунды она задыхалась в кольце его железных рук, а его ладонь упиралась в ее висок.

И Ноа, и Дора смотрели на меня. Он - спокойно, даже холодно, она - с бессильной яростью. Похоже, она так и не поняла, кто здесь заказывает музыку.

- Дора, - попыталась я еще раз, - послушай меня.

- Не буду я тебя слушать! - Она еще раз яростно рванулась. - Как только выйду отсюда, вам обоим крышка!

Похоже, я сделала все, что смогла.

- Крышка, - повторил за ней Ноа.

Раздался негромкий хруст, будто наступили на грецкий орех.

- Прости, - сказал Ноа и аккуратно опустил ее на пол. Он обращался ко мне, а не к Доре.

Странно, но не чувствовала я ничего. Даже обидно. Мы с ней так долго встречались, трахались, проводили вместе время, и вот проверка моих чувств. Ни-че-го.

- Ничего, - ответила я.

- Что ты чувствуешь? - Голос у него был слегка виноватый. Очень слегка.

- Я уже сказала.

- Не сердишься?

- Нет.

Я не собиралась говорить об этом вслух, но каким-то образом за короткое время нашего знакомства он стал мне дороже Доры и всей моей прошлой жизни. Может, потому что и жизни уже никакой не было, она была разрушена. А может, потому что оба мы были изгоями. Я - в силу сексуальной ориентации, он - жизненной. В любом случае, мне было приятно его общество. Может быть, даже слишком.

- Что теперь делать? - спросила я, наконец, накрыв тело Доры пледом, в который еще недавно укутывалась сама.