- Можно узнать твое имя? - спросила я неожиданно для самой себя. - Я так поняла, что убивать меня ты пока не собираешься, поэтому хочу облегчить общение.

- Я воспользуюсь телефоном доверия, когда захочу пообщаться, - сказал он довольно резко, но потом добавил: - Меня зовут Ноа, если тебе любопытно.

- Банни. Банни Сторм, если любопытно тебе, - представилась я, пропустив резкость мимо ушей. - Странное имечко. Гавайское?

- Иудейское. Ты что, никогда не слышала про Ноев ковчег?

Про ковчег я, разумеется, слышала, но его тон охладил мое желание общаться. Я отвернулась и стала потягивать вермут, глядя мимо него.

- Не нервничай, Банни Сторм, - примирительно сказал он мне в спину. - Я ценю то, что ты сделала. Мне нужно спрятаться на пару дней, и твой дом просто был первым попавшимся. Наверное, это судьба.

- О, да ты фаталист?

Мне показалось, что он усмехнулся.

- Как никто.

*

На улице стемнело. Когда село солнце, мы выбрались из подвала и перешли в дом. Я сразу же везде зажгла свет.

Ноа рассматривал фото на стене: семейная фотография, я совсем маленькая, родители тогда еще у меня были. За какую-то долю секунды он вдруг уже оказался у окна и задернул шторы. Потом подумал и запер дверь.

- Это на случай, если ты захочешь сбежать. Как видишь, я гораздо быстрее тебя, и времени на раздумье не будет. Не успеешь оглянуться, как я…

- …сломаю тебе шею, - продолжила я. - Начинаю постигать твою методику.

Минут двадцать протянулись в гробовом молчании.

Внезапно раздался телефонный звонок. Машинально я взяла трубку, но не успела даже сказать “алло”, как что-то просвистело у моего уха с невероятной скоростью, и трубка вылетела из моих рук, ударившись о стену кучкой дымящихся деталей. Выстрел прозвучал в моих ушах много позже.

- На кой черт ты это сделал?! - взвизгнула я.

Не люблю кричать и вообще очень редко это делаю, многие люди, знающие меня много лет, никогда и не слышали, чтобы я разговаривала на повышенных тонах. Но иногда во мне просыпается моя мать, Бренда “Ураган” Сторм. У нее такой необычный тембр, что когда она начинала кричать, помню, сбегался весь Куинс, думая, что у нас во дворе приземлился “Боинг”. Только мотивы у нас всегда были разными. Мама вопила во всю глотку, только когда сердилась, и исключительно по какой-нибудь глупой бытовой причине. Злясь по-настоящему, она шипела, как змея.

А я кричала, когда обижалась. Это придавало мне сил.

- Да если бы не я, тебя бы уже на совок сметали с моего газона! А ты в благодарность ломаешь мои вещи!

Выкрикнув последнюю фразу, я перевела дух и… вдруг поняла, что он давно меня не слушает.

Он смотрел мне на руку - повязка пропиталась кровью. Рана оказалась несколько глубже, чем казалось.

- Больно? - спросил Ноа.

Я кивнула, стиснув зубы. Почему-то, как только он сказал, стало больно.

- Позволь помочь.

Немного поколебавшись, я протянула ему руку и с опозданием поняла, что сейчас ему абсолютно ничего не мешает схватить меня и выжать, как тюбик с кетчупом. Внезапно накативший тошнотворный страх был так силен, что я чуть было не вырвала руку назад.

- Успокойся, - сказал он, будто почувствовав. Хотя почему “будто”? - Людей я ем неохотно.

Я послушалась. Вера в мировую справедливость когда-нибудь будет стоить мне жизни, но, похоже, не теперь. Ноа бережно взял мою руку, снял повязку и несколько раз провел языком по порезу. Боль утихла практически сразу, по телу разлилось приятное тепло. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь этой эйфории, и его голос буквально разбудил меня:

- Не увлекайся, это ненадолго. Лучше тебе перебинтовать руку заново.

Пошатываясь, я принесла аптечку, достала еще одну стандартную повязку и с его помощью принялась накладывать ее, осваивая нелегкое санитарское дело. Вместе с этим у меня проснулся дикий голод, я вспомнила о пироге и чуть не захлебнулась слюной.

- Можно мне сходить на кухню и поесть?

Он настороженно посмотрел на меня, и мне снова стало смешно.

- Послушай, мистер Иудейское имя, - сказала я проникновенно. - Ты был без памяти очень долго. В моем подвале лежит папино ружье для сафари с разрывными пулями и пистолет. За это время я не только не пошла в подвал за оружием, не вышибла тебе мозги из твоего же пистолета, не отрубила голову вот этим топором и не позвонила в полицию. Я притащила тебя в МОЙ ПОДВАЛ. Я позволила тебе зализать мою рану. И после всего этого мы еще не доверяем друг другу?

Я встала и направилась на кухню. Голос Ноа догнал меня уже у дверей.

- Чувствую себя последней сволочью. Ты странная женщина, Банни Сторм. Приятного аппетита.

*

Пирог был вкусен необычайно. Я наворачивала кусок за куском, а Ноа наблюдал за мной с заметным интересом.

- Хочешь? - Я подвинула к нему мою начатую бутылку. Он налил полбокала и вздохнул:

- Сыворотка правды.

- Что?

- Вермут. Сыворотка правды. Заглушает голод, но развязывает язык.

Я ничего не хотела слышать про голод. И кормить его тоже не горела желанием. Нет уж - в меню только вермут, хотите вы того или нет.

Между тем он сделал глоток, потом еще один.

- Не беспокойся, - сказала я, - мы не будем обсуждать государственные секреты.

- Надеюсь. Скажи, почему ты все-таки это сделала?

- Сама в догадках, но уж не за тем, чтобы ты чувствовал себя последней сволочью. Что это с тобой было?

- Да так… Давно уже не бывало такого, думал, что прошло. На твой взгляд, это странно?

Я отрицательно качнула головой, вспомнив неврастеничку Карен-Карлу-Керри.

- Физически мы, может, и совершеннее, но психически устроены очень уж тонко. Когда становишься не-мертвым, можешь забыть обо всех болезнях, что пугали тебя раньше… только не о тех, которые касаются мозгов. Они навсегда. Но почему у меня впечатление, что по-настоящему ты хочешь спросить о другом?

Сыворотка правды?

- В принципе, да. Меня интересует, от кого ты прячешься.

- Слышала про девочек МакКинли?

Еще бы не слышала. Всем известно, что вампиры стараются не убивать своих жертв во избежание конфликтов. Но тут произошло нечто невероятное. Убил не просто один из них, не просто зверски, и не просто двух девушек - убили дочерей шефа полиции МакКинли! Все газеты пишут только об этом уже третий день. Дело в том, что шеф МакКинли один из самых влиятельных людей в городе, над ним полно непосредственных начальников и начальников его начальников, но это не мешает ему быть абсолютно свободным в выборе и действиях. И теперь, наверное, в городе нет ни одного спокойного вампира (и не-вампира тоже) - все знают, чего стоит гнев шефа МакКинли…

- Ты убил их?.. - потрясенно прошептала я.

- Не я.

Ноа положил голову на спинку кресла и закрыл глаза. Я не могла оторваться от его лица и подползла поближе, разместившись на ковре.

- Их было двое, - тихо заговорил он. - Лоис и Лайза. Пятнадцать и восемнадцать. Он поймал их там, где папина охрана и не вздумала бы их искать - в одном из “плохих” домов, знаешь, наркоманы, шлюхи, тусовки неблагополучной молодежи. Там так шумно, что никто ничего не слышит и не слушает.

Скорее всего, Лайзу он сначала банально приковал наручниками к батарее. Потом подошел к Лоис, намотав волосы на руку, запрокинул ей голову и перекусил горло. Он пил не больше, чем хотел, просто чтобы насытиться, и бросил ее умирать. Все это время Лайза вырывалась и орала от злости и страха. Она и не подозревала, каким привлекательным для нее вскоре покажется положение сестры. Потом он перешел к ней…

Он вздернул ее за обе руки перед зеркалом и начал наносить по одной множество мелких ран… сначала несерьезных, потом все глубже и болезненнее. Сначала она ругалась. Потом плакала. Обещала золотые горы. Умоляла отпустить. Но он молча кружил вокруг и наносил все новые и новые раны. Кровь вытекала постепенно, она видела это в зеркале, видела, как жизнь покидает ее тело, и страдала от этого еще больше. А он куражился, постепенно превращал ее тело в нечто бесформенное, изорванное в клочья, слизывая ее кровь, размазывая ее, как ребенок, который наелся и теперь разбрасывает вокруг сладости. Потом, когда ее уже невозможно было вывести из очередного обморока, он ушел…