Сизов-Романов принимал доклад Спиридовича. Тот был взволнован как никогда, рассказывая о ходе расследования, что поминутно дёргал себя за усы.

— Жаль, что Бобрев лично не смог прибыть с докладом, — вздохнул Кирилл. — Как его успехи?

— Он вплотную работает с одним из работников военно-промышленного комитета, точнее, работницей, — как бы между делом сказал Александр Иванович.

— Да? — бровь Кирилла поползла вверх.

"Шустёр!" — подумал регент.

— Да. Возможно, в ближайшие дни он сумеет подобраться к документации комитетчиков, и тогда…

— Надо, чтобы уличающие Гучкова и компанию документы были на этом столе уже завтра, Александр Иванович, Вы меня понимаете?

Сизов-Романов требовал невозможного, но иного выхода у него не было. Толстяк Родзянко всё рассказа о готовящемся демарше министров.

— Гучков и некоторые другие члены Совета вот-вот предъявят мне ультиматум, естественно, начнётся кампания в прессе и на общественных собраниях. Нам нужен упреждающий удар.

— Кирилл Владимирович, признаться честно: я давно ждал подобных слов от Вас, — улыбнулся Спиридович.

Да, многие годы он ненавидел Гучкова, даже на дуэль вызывал, но та сорвалась. Теперь же…А что, если снова попробовать бросить ему вызов? Известнейший бретер, лидер октябристов не откажется. Особенно если его снимут с поста министра. Правда, шум поднимется! Но величайший заговорщик России будет, наконец-то, настигнут возмездием!

— Вы что-то замышляете, судя по блеску Ваших глаз, Александр Иванович, — Кирилл приблизился к Спиридовичу. — Что именно?

— Ваше Высокопревосходительство, я прошу Вашего разрешения на дуэль с Александром Ивановичем Гучковым! Я собираюсь стреляться с ним!

Сказать, что Кирилл был ошеломлён — ничего не сказать. Он принялся ходить по комнате от волнения, что бывало с ним редко. На людях он вообще не любил показывать свои чувства, свои сомнения, он хотел создать образ сильного правителя, всегда уверенного в себе. Наверное, Николай Второй хотел того же самого, но не получилось, не получилось. Не вышла из сына Александра Третьего копия последнего. Не вышел характером, к сожалению.

"Что же мне ответить? Дать ли согласие? Какой фурор поднимется! Какой крик! Крик…Он заглушит многое…И если Спиридович убьёт или тяжело ранит Гучкова, то это будет словно гром среди ясного неба. Этакое возмездие за всё то, что совершил октябрист в пору своего политического взлёта. Месть за распускаемые слухи о царской семье, месть за ту ложь, которую распространял Александр Иванович о власти, и которая сильно ударила по её авторитету в труднейшую для России годину. Месть за измену, на которую он пошёл, прикрываясь громкими словами о патриотизме, но на самом деле лишь желая потешить свои политические амбиции. Да, это будет нечто…"

Кирилл замер, не в силах ни шагу сделать.

"Но что, если Гучков убьёт Спиридовича? Будет потерян ценнейший работник, патриот. Мало на кого сейчас я могу всецело положиться, и если погибнет…Да…Что же делать?"

Наконец, Сизов-Романов решился.

— Я даю Вам своё согласие. Пусть Бог рассудит Ваш давний спор, — Кирилл тяжело опустился на кресло.

В висках стучало от напряжения, перед глазами то возникали, то исчезали разноцветные круги.

— Благодарю, — поклонился Спиридович. — Но, если меня постигнет неудача, и я погибну на дули…Могли бы Вы исполнить моё предсмертное желание?

"Интересно, чего он захочет?" — напрягся Кирилл.

— Да, всё, что в моих силах, — из уст регента при императоре Всероссийском это звучало весьма и весьма многозначительно. — Чего Вы желаете?

— Я бы хотел, чтобы моя жена была обеспечена до самой смерти. И… — Сприидович с трудом подбирал слова. Видно было, что волновался без меры. — Я хочу, чтобы Дмитрий Петрович Бобрев, если всё-таки пожелает сыграть свадьбу, был бы всемерно поддержан Вашим Высокопревосходительством.

— Объяснитесь…

Так. Бобрев "разрабатывает" девушку из комитета…Неужели он влюбился? Господи, он же казался профессионалом! Неужели поступит как мальчишка? Он же…Хотя…С комитетами скоро будет покончено…А Бобрева надо вознаградить за его труды…Только исполнение желания о счастливой любви — настоящая награда, всё остальное — подачки.

— Хотя…Я, кажется, знаю, о чём Вы говорите.

Великий князь и Спиридович обменялись понимающими и очень красноречивыми взглядами.

— Она, надеюсь, самая красивая девушка на свете? Иначе мальчишество я отказываюсь понимать, — улыбнулся Сизов.

Он тоже был одинок всю жизнь, и где-то в глубине его души ему захотелось подарить счастье хоть кому-то из своих коллег.

— Я бы сам был бы рад соединить с Анной Канторович свою жизнь, — совершенно серьёзно ответил Спиридович.

— Тогда я прикажу, чтобы её не трогали. И отдам необходимые распоряжения касательно обустройства их будущего гнёздышка. Надеюсь, у них всё получится. Александр Иванович, — Кирилл был настроен на романтику сегодня. — А у Вас нет ощущения, что мы исполняем роль свах? Или родителей молодых?

— С первой минуты, как я узнал о чувствах Бобрева к этой девушке, меня это ощущение не покидает, — улыбнулся Спиридович.

— Надо же…

Кирилл задумался.

— Что ж, совет им и любовь. Вы свободны, Александр Иванович. Передайте Дмитрию Петровичу мои пожелания любви и счастья, и всего остального, что сочтёте нужным.

— Всенепременно. Благодарю Вас, — цокнул каблуками сапог Спиридович и вышел из кабинета.

Через мгновение к регенту влетел барон фот Коттен, начальник Службы имперской безопасности. Кирилл вызвал его ещё утром, но только сейчас тот сумел оставить на минуточку дела.

— Ваше Высокопревосходительство!

Фон Коттен раскраснелся. Он весь был погружён в работу. Ещё бы! Столько всего нужно было сделать! Манифест распечатать, и наладить его распространение по губерниям.

Что за манифест? О, это была страшная тайна, которая вот-вот раскроется, в ту же минуту, как начнутся аресты членов военно-промышленных комитетов и Земгора, замешанных в растрате, государственной измене, антиправительственной агитации и многих других преступлениях.

— Барон, здравствуйте, — Кирилл жестом предложил верному служаке присесть. — Как продвигается подготовка к операции?

— Идёт полным ходом. Возникли, правда, некоторые трудности: не хватает людей. Киевское и Московское отделения могут не справиться с делом одновременного ареста всех преступников. Прошу у Вас санкции на привлечение к операции всех сил полиции и армии.

— Вы могли бы и не спрашивать этого, делайте всё, что сочтёте нужным, — довольно ответил Кирилл.

Дело всей его жизни вот-вот должны было завершиться.

— Что там с обеспечением охраны конференции? Что с парадом?

— Войска пройдут по Невскому. Вы выступите с речью. Желательно, чтобы рядом был император…

— К сожалению, он болен, — как бы между делом сказал регент.

Фон Коттен на мгновение замер.

— Всё так серьёзно?

— Более чем. Впрочем, как обычно, — вздохнул Кирилл. — Как там начальник войсковой охраны города Занкевич? Что Кутепов?

— Докладывают, что всё спокойно и готов к предстоящему торжеству. Правда, агентов охраны меньше, чем нам того хотелось бы. Не все участки, скажем так, можно обезопасить.

— Тогда сосредоточьте силы на главных участках. Пусть меньше агентов оберегает мою персону, а сосредоточится на других целях.

— Ваше Высокопревосходительство! — фон Коттен буквально подпрыгнул. — Этого ни в коем случае нельзя допускать! Ваша персона…

— Мне ничего не грозит. Все, кто мог бы нанести мне вред, будут к тому времени задержаны. На параде меня тоже вряд ли тронут: на виду-то у всего мира…

Сомнение кольнуло регента, но он отбросил его прочь.

— Пусть больше агентов будет направлено на устранение военно-промышленных комитетов. Все их члены, замешанные в преступлениях, должны быть арестованы одновременно, так, чтобы никто не мог скрыться. Списки у Вас уже есть?