— Да, спасибо! — вторил любимой Дмитрий, тряся за руку Ивушку. — Спасибо!

"Блинчик" перекочевал из рук в руки. Манасевич довольно подмигнул Дмитрию.

— И ещё…Скажи, что я ухожу со службы… — шёпотом сказал Бобрев. — Не хочу врать о том, кто я…Поэтому стану отставным офицером…Да и не хочу опасности подвергать её…

— Совет вам да любовь! — от чистого сердца сказал Манасевич, и его обычный тон едва не пробился сквозь завесу "простонародного говорка". — Совет да любовь! Бывай, Ваш Благородь, авось, встретимся ещё!

— И ты бывай! — помахал вслед Дмитрий.

— Ну что, показывай свои казармы, — смеясь и грозя пальчиком, сказала Анна. — Там, наверное, хуже, чем после бомбёжки!

— Нисколечко! Ты всё сама увидишь! — с наигранной укоризной сказал Бобрев.

Они шли вместе, рука об руку, провожаемые закатным солнцем…

Русские корабли вот уже два дня стояли на рейде Триеста. Адриатика встретила гостей приветливо: только однажды попали в лёгкий шторм, но вышли из него быстро, без потерь и повреждений. От этого становилось только скучнее. На Колчака напала жуткая тоска, которую делали ещё хуже непростые размышления.

Что делать после подписания мира? В профессиональном плане, конечно, всё было понятно: потребуется долгая и упорная работа. Будут обустраиваться гавани и порты Стамбула, строиться базы на Островах и в Проливах, создадут наконец-то Северный флот, первым кораблём которого стал поднятый со дна морского японцами и выкупленный у них два года назад "Варяг". На флоте нужно будет сделать несколько перестановок, поднять боевой дух, оживить работу.

Но как же быть в личной жизни? Сердце адмирала разрывалось между семьей и любимой, незабвенной Анной Васильевной. Разве может дальше продолжаться это? Люди косо смотрят на близких ему людей. В обществе ходят самые разнообразные толки и пересуды. В конце концов, недавно Анна захотела приехать к нему. Софья — тоже. А что же Ростислав? Ростислав уже задаёт вопросы, а подрастёт — начнёт понимать, что отец его любит отнюдь не его мать…

Как же быть?

Кулак Александра Васильевича обрушился на поручень. Зазвенел металл. Рука отозвалась тяжёлой, нудной болью. Надо что-то решать! С кем ему быть? Как ему быть? Расторгнуть брак? Великий князь пойдёт ему навстречу. Да чего уж говорить: герою войны многие двери открыты. Его, должно быть, даже смогут понять. Но поймёт ли Ростислав? Как будет жить дальше Софья?

Анна…Её тоже нелегко: у неё муж, сын, скоро он станет совсем взрослым. Что же за жизнь такая, почему двое влюблённых не могут быть вместе? Проклятье!

Ещё один удар. Колчак вышел из себя, начинался столь известный на флоте "шторм" адмирала.

Как же поступить? Какую дорогу избрать?

Или, может, всё к чертям бросить — и жить дальше так, как жилось, а судьба рассудит? Нет, это выбор труса. Хотя, конечно, это самый простой способ решения проблемы…Но что дальше будет? Тучи начнут сгущаться, и Софью, и Анну начнут презирать, Ростислава — тоже могут. Как будут относиться к нему, Колчаку, Александру было плевать. Но близкие…

Итак, какое решение принять?

Адмирал замер на мгновение. Глаза его сузились. Решение было принято.

Он поговорит с Софьей, честно скажет ей то, что чувствует к Анне, и они вместе решат, как быть дальше. Его жена, конечно же, знает, что объединяет Колчака и Тимирёву, но по душам об этом они никогда не говорили. Значит, время пришло.

Поднялся ветер, прохладный, прогнавший все тяжкие думы Колчака. Адмирал не заметил даже, как на железной дороге, проложенной прямо к пирсу, показался поезд. О, это был не товарняк, исхлёстанный дождями, изъеденный ржавчиной, позабывший, что такое краска. И не обычный пассажирский, в эти дни заполненный доверху народом. Это был чёрный, чернее ночи, состав из трёх вагонов. Что-то знакомое, кто-то говорил об этом…

Колчак напрягся. На счастье, бинокль висел на шее: адмирал воспользовался им, чтобы разглядеть получше странный поезд. Тот как раз остановился у самой пристани.

Так…Габсбургские короны и орлы на стенках. Целая толпа собралась у дверей вагонов. Нет, расступилась! Шныряют туда-сюда солдаты в чёрных мундирах, это, кажется, австрийская гвардия или что-то вроде. На их знамёнах можно разглядеть "адамову голову" — череп. Да, точно! Он слышал об этом соединении. Такого эскорта удостаивается только монарх или кронпринц!

Смотри-ка! Кто-то выходит из головного вагона.

Адмирал пригляделся. Мгновение — он отложил в сторону бинокль. Всё было ясно.

— Подготовиться к встрече императора Австро-Венгрии Карла Габсбурга! Оркестр, играйте гимн! Гимн!

Отрёкшийся император Карл вместе с женой Цитой и горсткой верных придворных покидал родную державу навсегда. Вот, значит, кого Кирилл просил встретить в Триесте. Да…

Адмирал мысленно пожал руку Великому князю…

"Новое время"

Мир! Мир! Мир!

В Петрограде открывается мирная конференция, которая положит конец Великой войне. Четыре года испытаний и тягот — и вот Россия наконец-то может вздохнуть спокойно.

Открыться конференция должна парадом, который, против обыкновения, пройдёт не на Марсовом поле, а на Невском проспекте. Особо отличившиеся в дни Великой войны солдаты и офицеры пройдут строем по улицам Петрограда. Это будет символом того, что армия, сыны Отечества, наконец-то возвращаются домой, неся победу на своих штыках. Кроме того, планируется…

"Утро России"

Крайний выпуск

К сожалению, спешим вам сообщить, что наша газета прекращает на неопределённое время свой выход. Причина — организационные проблемы. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Наш верный друг, великий деятель русской промышленности, Павел Павлович Рябушинский уехал в Америку для руководства отделением отечественной фирмы по производству сельскохозяйственных машин.

К другим новостям…

Александр Иванович Спиридович дожидался окончания заседания Совета министров. О чём он только не думали в тот час! Чего только не вспоминал! Кажется, вся жизнь прошла перед глазами. Теперь же наступала минута, которая станет венцом борьбы за безопасность России. Он мысленно репетировал сцену вызова Гучкова на дуэль, но, как всегда, план сорвался, едва дошло до настоящего дела.

Последние двадцать минут из-за двери доносился разговор министров и регента на повышенных тонах. До Спиридовича долетали обрывки фраз, вроде "Не посмеете!", "Произвол!", "Глупость!", "У вас этого никогда не получится!". В конце концов, дверь кабинета хлопнула, и министры, раскрасневшиеся, взволнованные, начали покидать заседание.

Гучков казался чернее тучи. Он играл желваками, бил рукой по воздуху, не обращая внимания на происходящее вокруг. Октябрист взял себя в руки только когда кто-то преградил ему путь.

— Здравствуйте, Александр Иванович, давно не виделись, — посередине коридора возвышался Спиридович.

— Здравствуйте, здравствуйте, Александр Иванович, — небрежно ответил Гучков. — Собственно, и не хотелось с Вами видеться. Извините, но мне пора идти. Моё почтение.

Из-за скандала обычное самообладание оставило лидера военного и морского министра (точнее, уже бывшего министра), и он говорил, не скрывая своих чувств.