Зайдя в дом, Антон услышал из одной из гостиных веселый смех Тома и еще чей-то, звучавший высоко, заливисто, словно кто-то пересыпал серебряные и стеклянные шарики. Женский, с удивлением понял Спасский.

Из холла в гостиную вился долгий переменчивый шлейф легкого аромата – и свежего, и сладкого, и чувственного, который то исчезал, то вновь появлялся, словно помахивал шелковой ленточкой. Антон шел по нему, как пес по следу, и уже приготовился увидеть в компании Тома изысканную даму, но от неожиданности слегка споткнулся в дверях.

В глубоком кресле, перекинув через подлокотник длинные и стройные ноги, сидела и хохотала совсем молоденькая девушка – с тонкими обнаженными руками, удивительно светлыми волосами и удлиненными к вискам глазами, накрашенными так, что казалось – веки и ресницы вместили все цвета павлиньего оперенья. На ней было надето облегающее в лифе платье с пышными воланами, из бледного гладкого шелка – или из того, что играло роль шелка. В волосах ленты того же цвета. Увидев Антона, она издала звонкое восклицание и что-то прощебетала Тому, указывая на вошедшего рукой. Спустя две минуты до Антона дошло, что лепечет она по-французски, и он даже разобрал слова.

– C’est lui? C’est Chasseur? Oh, Tom, mais vous avez trouvez un mec qui est bien sympa. Il est si gentil! Je pensais que ce sera quelqu’un aussi sombre que tous vos agents! Mais quelle surprise! *

– Donc c’est Chasseur. Evidemment qu'ill est uassi un petit peu tonn. **

– A bon vous l'avez promis un dompteur chenu qui n’a qu’un il? ***

– Alors tu ne crois pas que tous mes agents sont de cirque, non? **** – улыбнулся Том.

– Mais pourquois pas? En fait on ne peux pas nous tonner, on ne peut pas nous faire peur. Alors nous sommes la meilleure caste pour vos expriences. En plus personne nous manque au cas o, tu sais. *****

– Oui, peut-tre, ****** – кивнул Том и протянул блондинке зажженную длинную и тонкую коричневую сигарету. Сам он уже затягивался точно такой же.

– Vous n’imaginez pas comme vous tes heureux! Vous pouvez fumer la maison et au jardin – merde, je peux proposer un an de ma vie pouvoir le faire! *******

И тут Антона осенило.

– Том… – не веря своим глазам, выговорил он. – Это твой человек?

– Угадал, – со смешком ответил Том. – А я думал, тебе дольше времени понадобится. А ты ей понравился.

– Это я понял. Твоя визави знает английский? – спросил Антон, натянуто улыбаясь свежеприобретенной напарнице.

– Немного, – кивнула эта леденцовая девочка, не выпуская из розового рта сигареты. – Я – Нина. Говорят, тебе нужна нить Ариадны в лабиринтах страшного злодея, за которым охотятся наши друзья.

– Суть ты уловила, – кивнул Антон и уселся в кресло рядом. – Дай мне тоже сигарету, Том.

– Rien n’a commenc mais nous passons dja le temps avec plaisir, ********* – довольно улыбнулась Нина, и кошачьи глаза ее, казалось, поменяли цвет, затуманившись. Тут Антон разглядел в ее светлых волосах острые черные ушки – надо сказать, они ей очень шли. Однако Спасский надеялся, что это не признак какой-то мутации, о которой его не просветили, а просто модный аксессуар.

Вначале сильно раздраженный, спустя некоторое время Антон поймал себя на том, что невольно начинает улыбаться. Эта красотка Нина походила на живой жизнерадостный коктейль: свежая и искрящаяся, она словно бы перетекала из одного настроения в другое, как в духах один запах вплетается в другой и течет бесконечным ручьем. Глаза ее, хоть и накрашенные сверх меры, горели очень ясно и не гасли ни на миг. Только с первого взгляда казалось, что предел ее мечтаний – сладкое пирожное, теперь Антон почувствовал, что под этой маской есть немного смысла. Как будто легкомысленный бумажный фонарик вдруг оказался далекой и таинственной звездой, которая лишь с виду висит прямо над головой, а на поверку светит из немыслимого далека, где все живет по другим законам. Глаза у Нины были не только ясные. Они были холодные-холодные.

– Я не знаю, что для тебя смогу сделать, – сказала она. – Но мне неудобно быть чьим-то должником. И не смотри на меня так, а то у меня кожа вскипает.

Она была жутко живая, эта Нина. Пахла туберозой и еще чем-то сложно уловимым. А сам Антон пах дымом и сырой листвой. Но сейчас вдруг тоже почувствовал себя жутко живым. Если бы можно было остаться в одном мгновении – застыть, как жучок в янтаре, в этом молчании, в этом дыму и аромате, когда все еще можно изменить, когда все еще живы и когда всем еще так мало лет, и можно цвести еще без раздумий. Если бы можно было.

– Когда мы начнем? – наконец, сполна насладившись дымом и тишиной, спросил Антон, туша сигарету о расписанную золотом фарфоровую тарелку на столе.

– Три дня на тренировки, и после этого начнем, – рассеянно ответил Том.

За окном быстро синело, и плетистые розы на стене за окном казались совсем черными.

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

*

Это он? Ловец? О, Том, да вы нашли очень симпатичного юношу. Он так мил. Я ожидала кого-то очень унылого, как все ваши агенты! О, какой сюрприз!

**

Да, это Ловец. Очевидно, он тоже слегка удивлен.

***

Вы ему обещали укротителя тигров, седого и одноглазого?

****

Ты ведь не думаешь, что все мои агенты из цирковых?

*****

Почему бы и нет? Нас ничем не удивить и не испугать! Мы самая подходящая каста для ваших экспериментов! И искать наc никто не будет, если что случится.

******

Может быть.

*******

Вы просто не представляете, какие вы счастливчики! Вы можете свободно курить в доме и в саду – я отдала бы год жизни за такую возможность!

********

Еще ничего не началось, а мы уже так приятно проводим время.

***

Все было просто на словах. На деле оказалось куда сложнее.

Во-первых, в сон нельзя было выходить часто – даже презрев всякий риск, извлекатели без ущерба для психики могли спускаться туда раз в неделю, не чаще. Во-вторых, спонтанные общие сны посещали Антона еще реже – и тут нельзя было ничего запрограммировать, можно было надеяться только на удачу, при этом всякий раз таская за собой команду. В-третьих, мог случиться коллапс – Антону пришло в голову, что он и команда могли оказаться во сне Артура, когда он уже находился с кем-то в общем сне. Вот это будет жуткий нахлест реальностей, лишь бы ноги унести. С другой стороны, такой нахлест мог дать лишние козыри: непрофессиональные, нетренированные объекты оставляли во снах больше следов своей настоящей жизни. Однако Артур вполне мог залечь на некоторое время на дно: к примеру, начать принимать препараты, которые позволяли довольно долго держаться без сна. Правда, не бесконечно.

Следующим камнем преткновения стало строительство собственных пространств внутри сна Артура. Если, опять же, во сне нетренированного объекта это было довольно легко, извлекатель просто обволакивал сновидение клиента собственными оболочками, проще говоря, помещал его подсознание внутрь своего, то с Артуром этот номер превращался в борьбу если не за жизнь, то за разум – Каллахан мог установить такие ловушки и лабиринты, что нацеленный на него дримшерер с легкостью рухнул бы в лимб. Могло случиться и так, что в сон Артура, по каким-то неведомым струнам, смог бы проникнуть только Антон, а всех остальных бы туда что-то просто не пустило – Спасский не мог объяснить логически, но нутром чуял, что так тоже может быть, а интуиция в данном случае была инструментом главнейшим.