Тупой ум восходит к истине через материальное.

Справедливость и истина — два столь тонких острия, что наши инструменты слишком грубы, чтобы касаться их с должной точностью. Прикасаясь, они их сплющивают и опираются уже скорее на ложь, чем на истину.

Истина, подобно золоту, не бывает хуже от того, что ее недавно вынесли из рудника.

Открытие истины грозит ей презрением.

Как говорят мудрые, Природа столь тонко связала концы, что одно переходит в другое и неразличимо.

Ломоносов сказал: «Науки юношей питают, отраду старым подают».

Князь же Владимир неоднократно повторял: «Веселие Руси — питие есть».

Кому же из них двоих верить? Очевидно — тому, кто старше.

Об истине нельзя судить на основании чужого свидетельства или полагаясь на авторитет другого человека.

Если кто уверяет, что выпил шесть или восемь бутылок вина за один присест, то из одного только милосердия я буду считать его лжецом, не то мне придется думать, что он — скотина.

In vino veritas. (В вине — истина).

Есть, быть может, одно только утешение: природа одарила нас примерно всем, что нам нужно, и если мы некоторых вещей не постигаем, стало быть, такое положение и не требуется.

Если бы необходимо нужны были некоторые вещи, все люди их бы имели, как, например, у всех лошадей имеются ноги. Можно быть приблизительно уверенным, что не являющееся абсолютной необходимостью для всех людей, во всех местах, не является ни для кого необходимым.

Истина это — пуховик, на котором можно предаваться отдохновению. Все остальное представляет собою постоянную тему для дискуссий «за» и «против».

Для истины — достаточный триумф, когда ее принимают немногие, но достойные: быть угодной всем — не ее удел.

Истину можно найти только в запрещенных книгах.

В остальных — лгут.

Истина — выигрышный номер: самые близкие номера — такие же проигрышные, как и самые далекие.

Я шире распахнул завесу истины, чем кто-либо из смертных до меня. Но я хотел бы видеть того, кто мог бы похвалиться более ничтожными современниками, чем те, среди которых я жил.

Солнце заглядывает в ямы с навозом, но не оскверняется.

Прийти к заключению, что иные люди не способны мыслить здраво, и заранее отвергнуть все, что они говорят, сказали и скажут, — значит избавить себя от множества бесполезных споров.

Излагать истину некоторым людям — это все равно что направить луч света в совиное гнездо. Свет только попортит совам глаза, и они поднимут крик. Если бы люди были невежественны только потому, что ничему не учились, то их, пожалуй, еще можно было бы просветить; но нет, в их ослеплении есть система. Можно образумить человека, который заблуждается невольно; но с какой стороны атаковать того, кто стоит на страже против здравого смысла?

Узнать не трудно. Трудно привыкнуть.

Теперь я понимаю, почему Колумб пожелал, чтобы ему н гроб положили его цепи. Какой урок изобретателям! Всякое великое открытие — это истина. Истина разрушает столько заблуждений и ошибок, что все, кто живет неправдой, восстают и хотят убить истину. И прежде всего они нападают на ее носителя.

Если истина — ценность, то она является таковой потому, что она истинна, а не потому, что придерживаться ее — похвально.

Лишь в общем мнении существует сладкое, в мнении — горькое, в мнении — теплое, в мнении — холодное, в мнении — цвет, в действительности же существуют только атомы и пустота.

Что такое истина? Соответствие наших суждений явлениям.

Единственный безошибочный признак ума у человека — это оригинальность его взглядов, то есть их противоположность общепринятым.

Какой прок от просветителей, реформаторов, гуманистов? Чего добивались на самом деле Вольтер, Юм, Кант? Все их старания — тщетные и бесплодные усилия, ибо мир — это госпиталь неизлечимых.

Не может человек найти суть дела, что делается под солнцем, — сколько бы ни трудился искать человек — не найдет; и если даже скажет мудрец, что сумеет, — не найдет.