- Мне больно вспоминать, - всхлипнула Бантикова и поднесла к глазам платок.
- Придется вспомнить, - сказал Попов. - Ваше обвинение само станет клеветой, если вы не под твердите его фактами.
Люди смотрели уже не на Ломтика, а на Бантикову. Она опустила платок, сказала:
- Этот негодяй сочинил на меня клеветнические стихи в «крокодил», и скрыл свое подлое лицо под псевдонимом. Вам нужны доказательства? Смотрите!
Она протянула вперед журнал, и его быстро передали по рядам на стол судей.
- Ничего я про нее не сочинял, - сказал Ломтик. - Это не мои стихи. И к тому же плохие.
- Он еще отпирается! - крикнула Бантикова, - Нет, вы прочтите! Его надо посадить в тюрьму за такие стихи.
- Успокойтесь, Ираида Самсоновна, - сказал Попов. - Сейчас прочтем, разберемся, кто писал, про кого писал... «Баллада о бубенчике»...
Однажды инженер Сизов по коридору в семь часов шел с папироскою во рту и наступил на хвост коту гражданки Бантиковой... Та на хриповатый вой кота...
- Ей-богу, это не я! - крикнул Ломтик.
- Разберемся, - сказал Попов. - Торопиться не надо...
примчалась вихрем в коридор, побагровев, как помидор, и изложила вслух, каков в уборной скрывшийся Сизов.
Хозяйки Птицына и Зак признали, что Сизов дурак, нахал, невежа, дармоед, что для него святого нет,
что алкоголик он и вор, и с целью вышел в коридор осуществить свою мечту и наступить на хвост коту гражданки Бантиковой. Плюс он паразит и .мелкий трус, поскольку скрылся в туалет, сидит и думает, что нет управы на него. Балбес!
Как в инженеры он пролез?!
Пусть в этом разберется суд, пускай жилплощадь отберут, покажут этому скоту, как наступать на хвост коту гражданки Бантиковой. Так решили Птицына и Зак...
В зале волнами перекатывался смех. Ираида Самсоновна не очень умно поступила, разрешив читать «Балладу о бубенчике». Попов продолжал и уже даже с выражением:
Ответчик инженер Сизов явился в суд, и пять часов он клялся с пеною у рта, что он не истязал кота гражданки Бантиковой. Ей в кастрюлю не бросал гвоздей, что он на стенках не писал, что он не бабник, не нахал, не мот, не пьяница, не вор, что он из форточки во двор арбузных корок не кидал, и не устраивал скандал на кухне он из-за того, что кот мяукнул на него.
- Тихо, товарищи! - крикнул сухонький судья. - Ваш хохот мешает слушать. То есть ваш хохот мешает товарищу Попову читать, - поправился он.
Попов декламировал все с большим увлечением:
Оставив свой домашний труд, пришли вдвоем в народный суд хозяйки Птицына и Зак; и со слезами на глазах они сказали, что готов ответчик инженер Сизов их растерзать и истребить и что в одной квартире жить не смогут с извергом никак
Попов сделал паузу, чтобы протереть платком глаза. Хохот притих, и тогда он продолжил чтение:
Судья еще раз опросил всех лиц и внятно огласил суда суровый приговор:
«Чтоб не было в квартире ссор, бубенчик привязать к хвосту многострадальному коту гражданки Бантиковой. Впредь обязан под ноги смотреть ответчик инженер Сизов...»
- Железно приговорил! - крикнули из зала.
- Тише, публика! - рявкнул Попов. - Немного осталось.
Уже под утро, в пять часов, пришел Сизов к себе домой.
Бутылку он принес с собой.
Бутылка та была пуста.
Бутылкой он пришиб кота гражданки Бантиковой...
- Это не я сочинил! - надрывался Ломтик, стараясь переорать хохот. -Я не пишу такую порнографию! Разве это поэзия, это черт знает что такое!
- Кота Кузьму пришиб, сознайся? - кричали из зала.
- Не трогал я этого блошивого кота! - орал Ломтик.
Два старика судьи с двух сторон стучали карандашами по графину, скандировали:
- Пре-кра-ти-те! Пре-кра-ти-те! Пре-кра-ти-те!
Ираида Самсоновна Бантикова сидела напряженно, с бесстрастным лицом. Серая кошка поднялась на ноги, выгнула спину, спрыгнула с подоконника и вышмыгнула за дверь, словно все, ради чего здесь присутствовала, она услышала. Наконец люди, устав от смеха, притихли.
- Не буду стыдить вас за этот балаган, - сказал Попов. - Стихи в самом деле смешные. Однако посмеялись - и хватит. Возвратимся к нашему очень серьезному вопросу. Ломтик, значит, не вы написали эти стихи?
- Клянусь, не я, - помотал головой Ломтик.
- Нет, он! - крикнула Бантикова. - Кто поверит этому типу?
- Можно узнать в редакции «Крокодила», - сказал сухонький судья со слабой, не держащей голову шеей.
- Редакция не имеет права раскрывать тайну псевдонима, - сообщил Дарий Бронин. - Но я скажу вам, как профессионал, как человек, знающий писательскую манеру Ломтика. Эти стихи писал не он. Он просто не смог бы написать такие стихи, даже если бы и захотел. У него совсем другой склад
поэтического видения.
- Поскольку мы имеем мнение специалиста, - сказал Попов ,-обвинение Ломтика в клевете на советского человека Ираиду Самсоновну Бантикову,- он подчеркнул, - отпадает. Суд отвергает его. Остается обвинение в беспорядочной жизни и тунеядстве, то есть в паразитическом существовании.
- Это слишком, - сказал Дарий Бронин. - Выбирайте выражения.
- Я выбираю выражения, которые кажутся мне наиболее точными по смыслу, - ответил Попов. - Площадное их значение меня не интересует. Человек, жующий чужой хлеб, какой бы он ни был золотой личностью, паразитирует. И если бы это состояние его угнетало, я бы как-то посочувствовал бедняге, не нашедшему своего пути. Но я не вижу, что это угнетает Ломтика, Почему не вижу? Да потому, что Ломтик не отказывает себе в развлечениях. Человек, несущий в душе беду, не станет устраивать дома пляски. Именно этим нехороши данные пляски, а не тем, что нарушают покой Ираиды Самсоновны.
- А ведь он прав, - сказал Эре Овцын.
- Ломтик еще очень молод, - возразила Эра. - В двадцать лет и человек, несущий в душе беду, может устраивать пляски.
- По-моему, в этом деле все ясно, - продолжил Попов. - Насколько может быть ясно, - улыбнулся он. - Если никто не хочет высказаться... Нет желающих?.. Ну, раз нет, я объявляю перерыв на пятнадцать минут, после которого мы доложим вам наше решение.
Овцын хотел пойти покурить, но Эра удержала его за рукав.
- Поговори с Поповым, - попросила она.
- Какие у тебя умоляющие глаза, -усмехнулся он и сунул сигарету в пачку. - Хорошо, я поговорю с Поповым, но ты же видела, что он человек твердых убеждений.
Он подошел к столу, стоял молча, пока Попов не обратил на него внимания.
- Хотите побеседовать? - спросил Попов.
- Хочу, - сказал он.
- Ну, говорите, - улыбнулся Попов. - Этих товарищей нечего стесняться. Журналист Овцын, - сообщил он судьям. - Может, читали недавно в «Трибуне» его «Голубую повесть»?
- Да, да, очень приятно, - закивали головами оба старика, особенно сухонький, со слабой шеей. Кивая, он поддерживал голову под подбородком.
- Пропагандирует он одно,- ехидно сказал Попов,- а сейчас, кажется, собирается добиться совсем другого. Верно, Андреич?
- Жизнь извилиста и корява, - сказал Овцын. - Эвклидова геометрия давно устарела.
- Что бы вы решили на моем месте? - спросил Попов.
- Парень просил меня помочь ему устроиться в Мореходное училище, - сказал Овцын. - Я обещал. Но если вы испортите ему биографию каким-нибудь резонансоспособным приговором, я не смогу исполнить обещание.
Надеюсь, вы не вышлете его из города?
- Именно это пошло бы ему на пользу, - сказал Попов.
- Надо было подойти к нам раньше, - упрекнул Овцына судья с осанкой полковника. - Я бы сказал, и люди иначе настроились бы.
- После этого стишка все настроены против Бантиковой, - напомнил Овцын. - Вообще я подозреваю, что дама хочет выжить из квартиры соседа.
- Дама свое получит, - строго произнес Попов. - Хорошо, Овцын. Мы все учтем и ничего не забудем.
После перерыва судья с осанкой полковника поднялся с места, надел очки, стал читать решение:
- В товарищеский суд поступило заявление от гражданки Бантиковой о разгульном образе жизни и нетрудоустроенности гражданина Ломтика, ее соседа по квартире. В процессе разбирательства и слушания дела товарищеский суд нашел упомянутое заявление формально соответствующим приведенным в нем фактам. В сущности же, поведение гражданина Ломтика не имеет в своей основе злонамеренного умысла, и его можно объяснить легкомыслием и отсутствием достаточно развитого чувства ответственности. Учитывая здоровую в своей основе личность гражданина Ломтика и его желание поступить в Мореходное училище...
