— Вы правы. Я человек пожилой и женатый, — проговорил он и тут же, как будто смутившись откровенности, которую Галя могла воспринять как грубость, виноватым голосом спросил: — Я правильно еду?
— Я живу на Таганке, — сказала Галя. — От театра немножко вниз. А зачем вы сообщили мне, что женаты? Я на вас не посягаю, — засмеялась она. — У вас хорошая жена?
— Да, — кивнул Олег.
Галя ожидала, что он сделает паузу перед этим утверждением, как это делали другие мужчины, пытавшиеся завязать с ней знакомство, давая ей понять паузой — или интонацией, — что они безвинно мучаются в браке и жаждут от нее, Гали, спасения из когтей злых жен. Но паузы не было, и Галя притихла.
— Теперь вниз, — проговорила она через некоторое время. — И направо. Спасибо, что подвезли. Разрешите, все же я вынесу вам мой долг?..
— Нет, что вы! Приятно было побеседовать с вами, — сказал Олег. — Это ваш дом? Хороший дом...
— Да, высокие потолки, — пробормотала Галя. Ей стало грустно, когда она поняла, что он сейчас уедет и они больше никогда не увидятся.
— Всего вам доброго, актриса... Может, поднести вашу сумку?
Еще грустней стало Гале. Она почувствовала, что за этим предложением ничего, кроме вежливости, не стоит. Он наверняка откажется от чашечки чая. С такими мужчинами она никогда не имела дела. И ей ужасно не хотелось прерывать это знакомство! Чем бы оно для нее ни кончилось!
— Не надо, — ответила она и вдруг, повинуясь какому-то странному импульсу, созналась: — А ведь я соврала вам! Я не актриса, не студентка! Я — стюардесса!
— Стюардесса?!
Изумление на его лице удивило Галю.
— Да, стюардесса. Летаю над нашей необъятной родиной.
Неожиданно Олег расхохотался. Сквозь смех, от которого у него на глазах даже выступили слезы, Галя расслышала, как он произнес: «Нет, это удивительно», — и снова залился хохотом.
— Почему удивительно?
— Нипочему, — продолжая смеяться, сказал он. — Забавно все это. Ну что ж, до свидания, стюардесса! Счастливых вам полетов!..
Галя вышла из машины, чувствуя себя совершенно разбитой. Ощущение потери было настолько острым, словно в этот миг что-то в ее жизни заканчивалось, что-то хорошее, яркое, беззаботное. И когда она услышала, как тронулась с места машина, Галя еле удержалась, чтобы не обернуться и не крикнуть: «Подожди! Не уезжай!..»
Дверь ей открыл Саша Крайнев. Увидеть сейчас перед собой Сашу было для Гали то же самое, что в одну секунду перелететь из Одессы в Магадан.
— Тебя привезли темно-синие «Жигули» шестьдесят восьмого года выпуска, — благодушно уличил ее Саша. — За рулем сидел какой-то пожилой волокита... Я видел в окно.
— Тебе бы с таким зрением, Саша, — с досадой молвила Галя, — стоять вахтенным матросом у Колумба... Ты как здесь оказался? У тебя, кажется, экзамен по немецкому?
— Обратите внимание, Ольга Петровна, — пропуская Галю в гостиную, где поджидала ее мать, сказал Саша, — ваша дочь, вместо того чтобы оправдываться, сразу нападает на меня... Я сдал экзамен, Галка.
— Как всегда, на отлично?
— Как всегда.
На столе стояли цветы, шампанское и торт «Полет». Саша принялся распаковывать Галину сумку:
— Обратите внимание, Ольга Петровна, до чего созвучны мы с Галиной... Она тоже купила торт «Полет». Или это ей подарил тот древний старец в «Жигулях»?
— Будет вам, Саша, — вступилась за дочь Ольга Петровна, — Галочку часто подвозят добрые люди. Что в этом плохого?
— Просто я боюсь, Ольга Петровна, как бы ее не завезли не в ту сторону, — объяснил Саша. — Так что это был за старец?
— Он вовсе не старец, — раздраженно ответила Галя.
— Да-а? Тогда у меня не слишком замечательное зрение и я не смог бы стать человеком, орущим среди волн: «Земля!»
— Саша, — миролюбиво произнесла Ольга Петровна, — мы будем обедать или только чаю попьем?
— Вино с двумя тортами, — сказал Саша. — То есть вы выпьете за мое здоровье, а я за ваше съем весь до крошки Галин «Полет»... А вино мне нельзя, нужно ехать к черту на кулички к одному отцовскому приятелю... по делу... Он обещал позвонить нашему ректору по поводу Австрии, куда я стремлюсь уехать с Галиной.
За чаем Ольга Петровна взяла Сашу на себя. Она чувствовала, что дочь почему-то раздражена его присутствием, и опасалась, как бы этого не заметил Саша. Но интуиция Саши была на нуле. Он с радостью выкладывал будущей теще свои перспективы и говорил, что Гале следует пройти курсы немецкого языка. Галя кивала: ей хотелось побыстрее отделаться от него.
Когда Саша наконец удалился, Ольга Петровна встревоженно спросила:
— Что-то случилось, доченька?
— К сожалению, нет, мамулечка, — ответила Галя. — А могло бы случиться...
Этажом ниже жила Лиля Тамирова с тремя разномастными кошками, свекровью и мужем, телеведущим программы «Спокойной ночи, малыши», — именно в такой последовательности сама Лиля перечисляла домочадцев, как бы обозначая свои приоритеты.
Кошек Лиля обожала, свекровь ценила, а мужу Рустаму позволяла себя боготворить. Это утверждение, правда, было справедливо лишь в двух пунктах, касающихся кошек и свекрови; что касается боготворящего Лилю Рустама, он просто свою горячую любовь ко всему женскому полу великодушно распространял и на жену и не отдавал ей предпочтения перед другими женщинами и девушками, например перед той же Галей. Возможно, он бы давно был уведен другими прекрасными женщинами от жены Лили, кабы не мать, создавшая в доме настолько благоприятный климат для семейной жизни Рустама, что покрывала не только его приключения на стороне, но и краткосрочные, стремительные романы своей невестки, о которых Рустам не подозревал.
Эта ангелоподобная свекровь, по Галиному глубокому убеждению, была редкостным кладом, ни за что ни про что свалившимся на Лилю. Она была тихой, незаметной, не позволяла Лиле ничего делать по дому, накрывала столы с национальными татарскими блюдами для многочисленных гостей Рустама, знала лекарственные травы, которыми лечила Лилино слабое горлышко, — Лиля работала экскурсоводом по Бородинской панораме.
Сначала Лиля Гале не нравилась. Как только Рустам познакомил их, Лиля нагло произнесла:
— Стюардесса? Как мило! Это полезное знакомство. — Она милостиво протянула Гале руку. — Вы нам будете привозить красную рыбу из Ростова-на-Дону и дыни из Бухары.
— Я об этом всю жизнь мечтала, — отозвалась Галя, пытаясь высвободить свою руку из крепкой, маленькой, жадной ладошки.
Но Лилю было нелегко смутить.
— Правда? Как здорово? — трясла она Галину руку. — Это хорошо, что вы не считаете меня нахалкой! Я, конечно, нахалка, но люблю дружить с людьми!
Галя сама была не лыком шита и умела, когда надо, дать отпор, но Лилина обаятельная, ничем не прикрытая наглость настолько обезоружила ее, что она и не заметила, как и в самом деле стала привозить Тамировым то рыбу, то дыни.
Лиля не обременяла себя излишней благодарностью. Она считала — весь мир ее должник. Поэтому он у ее ног. Вот, к примеру, Рустам... Он как только увидел ее со сцены Кремлевского дворца, так вдруг посреди концерта, который вел, именно в ту минуту, когда Муслим Магомаев, тоже не отрывавший взгляда от Лили, сидевшей в первом ряду, разливался: «Ты, моя мелодия...», вдруг спрыгнул со сцены и осыпал Лилю цветами... А на другой день они поженились. Лиля живописала Гале это с такими захватывающими подробностями, что Галя наверняка бы поверила во все эти бредни с Муслимом Магомаевым, кабы не знала прежде от матери Рустама, что та сама приглядела жизнерадостную Лилю в своем родном селе под Казанью, привезла ее в столицу и поженила молодых. Но Лиля о прошлом мечтала как о будущем. В ее прошлом все решительно были в нее влюблены — писатели, артисты, космонавты, — и за любого из них она могла бы выйти замуж...
Галя высоко ценила Лилину жизнерадостность и жизнестойкость и спускалась к ней каждый раз, когда на душе у нее было смутно.
Лиля сидела перед зеркалом и примеряла только что купленные клипсы. Со вкусом у нее были нелады, о чем она сама, конечно, не подозревала. Галя не представляла, как ее терпят на панораме. Лиля выходила к группе, покрытая бижутерией, как рыба чешуей: бусы, клипсы, золотой обруч на голове с подвесками вдоль висков, браслеты, кольца — просто шамаханская царица, а не экскурсовод, собирающийся рассказывать людям о серьезных, драматических вещах... Но Лиля утверждала, что мужская часть групп влюбляется в нее с налету, книга отзывов заполнена панегириками исключительно в ее честь.
