В то время, как остальная часть экспедиции занималась разведкой полезных ископаемых, тридцать шесть человек начали освобождать от намерзшего за почти двести пятьдесят лет снега и льда древний город.
"И все же, как порой бывает действенно слово, сказанное посторонним человеком! - не переставал удивляться про себя Бартеро. - И понесло же меня на Данироль после болтовни Стефана и проклятого монаха! Всячески сопротивлялся, но не смог устоять!"
К вечеру показались вершины еще двух зданий, одно из которых, возведенное в виде женской головы, очевидно, служило храмом. Внутрь попасть пока было невозможно. Разморозка помещения - дело ответственное, кропотливое. Следует продвигаться осторожно, дабы от перепада температур кирпичи не превратились в труху. И тепловые пушки здесь понадобятся переносные, для более точных работ.
Бартеро хотел броситься на помощь товарищам, но Эдвараль уговорил его повременить.
- Погода портиться. На побережье вторые сутки буря. Как бы снег или туман сюда не пришли, - ворчал он. - Ветер поднимается…
Здесь, где ледник был тоньше всего - не больше двадцати пяти анр, а чаще десять-двенадцать, работать оказалось гораздо легче. Всего два дня ушло на то, чтобы добраться до мощеных желтоватым камнем улиц. Каменная женская голова, покрытая пластинами из серебристого металла, возвышалась на тонкой шее этажа на три.
- Поглядите, - с восхищением вздыхал археолог Исар Мивен, щуплый человечек с неиссякаемой тягой к необычному. - Как черты ее лица похожи на те, что у женщин с побережья!
С еле заметной горбинкой нос, большие глаза, высокие скулы, волосы, мягкими волнами доходящие до брусчатки… Если смотреть издали, женщина казалась даже красивой той холодной красотой, что скорее отпугивает мужчин, чем привлекает.
- Наверно, они преклонялись перед женским очарованием? - предположил Висерн, врач и по совместительству помощник куратора.
- Заберемся внутрь, узнаем. Тетка, небось, при жизни местной знаменитостью была. Вот поставили памятник, в целях экономии пространства заселив черепушку людьми, - ответил завхоз, потирая рукавицей щеки. - Гатуры за каменную кралю не должны поскупиться при расчете. Памятник архитектуры утраченный и все такое прочее! Дочке пони куплю. Давно клянчит, - пояснил он зачем-то.
Эдвараль сплюнул под ноги и зашагал к рабочим. Бартеро улыбнулся. Хоть и кажется его помощник редкостным грубияном, человек он добрый, в трудную минуту нет надежней товарища. И вообще правильных набрал с собой людей куратор, толковых. Вот и город сумели отыскать сообща. А что до премий, так адмирал не поскупится. Он заинтересован в исследованиях, как бы не лютовал по этому поводу Марминар…
Длинный южный день постепенно перетекал в вечер. Усиливающийся ветер ожесточенно трепал новый красно-желтый флажок экспедиции перед домиком администрации. Под ногами понеслась поземка. Позабывшее о тепле южное солнце разочарованно укрылось облаками. Не способное в ближайшие пару месяцев дотянуться до горизонта, оно не скрывало своего недовольства людьми, покусившимися на покой погребенных во льдах мертвецов…
На следующий день налетела метель такой силы, что работали на ощупь. С каждым часом столбик термометра оставлял деление за делением, трусливо капитулируя перед стужей. Висерну прибавилось забот - лечить обморожения и переохлаждения. Но удержать людей в домах было невозможно. Заледенелый город притягивал, вытеснял посторонние мысли, очаровывал, выныривал из темных омутов сновидений.
Ночами Бартеро, как и всех остальных, преследовали картины реального или выдуманного прошлого, навеянного высвобождающимся изо льда городом.
Небо набухло тьмой. Тучи кались темными водянистыми волдырями, гроздями спускающимися в притихшее море, уже смирившееся со своей страшной участью…
Вот- вот небосвод расколется, и пылая ненавистью, вышвыривая в равнодушные бездны космоса ошметки земной атмосферы, на замершую в ужасе планету обрушится гнев богов. Чувствующие скорый конец люди мечутся, ищут спасения, веря в любые, даже самые безумные увещевания шаманов, как висящий над бездной человек хватается за слабые веточки чахлого кустарника, даже заведомо зная, что они не способны выдержать массы его тела.
Один за другим величественные города Данироль охватывает пламя ужаса. Оно выжигает сердца, не оставляя даже золы. Только пустоту и холод безысходности.
Несчастные придумывают и тут же отвергают планы спасения - не то, не то. К земле несется гибель, от которой не укрыться ни в пещерах, ни в воздухе, ни в морских глубинах.
… Пробил заветный час. Города уже почти пусты. Выход найден. Не все с ним согласились. Есть те, кто не смог преодолеть пути, кого не пустили с собой, кто просто не знал о зыбкой возможности выжить. Какая теперь разница, почему они не отправились за соотечественниками. Они обречены.
Но раскаленная кара богов миновала планету. Зато изменилась сама Земля. Словно разгневавшись за дерзкий побег, природа рвется уничтожить следы человека на самом южном континенте.
Черно- синее небо тянет вниз жадные щупальца смерчей. Гигантские темные волны тяжело обрушиваются на берег. И высокие, блестящие башни, словно сахарные, легко рушатся под их напором.
И сыпет снег на уродливую кашу из камня, земли и деревьев. И огромные черно-коричневые птицы замертво падают на промерзающую землю, изнемогая от голода и холода. Боль от безвозвратной гибели прежнего мира вонзает острые когти в их сердца…
Наступало утро, и сны таяли. Забавно, люди стеснялись обсуждать между собой знания, пришедшие из-за грани яви. Лишь по случайным обмолвкам можно было догадаться - к участникам экспедиции являются похожие сновидения.
Тем спокойным утром в маленьком сборном домике, где разместилось командование экспедицией, о снах бесед не велось. С тихим гудением работали обе электрические печки. Потрескивая металлическим корпусом, голосом бронхитного больного сипел и кряхтел генератор, жалуясь, что срок его службы истекает, а самонадеянные люди, забравшиеся в самый холод, не желают давать трудяге отдых. Шторы в желто-серую клеточку, призванные разграничить помещение на комнаты, сейчас были отзавешены и колыхались в потоках теплого воздуха. Яркая лампа над дверью давала достаточно света, так что единственное маленькое окошко над кроватью Висерна осталось заставленным.
Бартеро разливал травяной чай по стаканам, наслаждаясь его летним ароматом. Из герметичных упаковок уже был извлечен хлеб, нарезан сыр…
- До чего же выносливые твари - люди, - словно озвучил с утра ночные видения Эдвараль, усаживаясь на табурет и приглаживая черную бороду, доходящую ему почти до пояса.
Завхоз как всегда выбрал себе самые большие куски сыра, запихнул между ними хлеб, сверху водрузил плитку шоколада и пустился в рассуждения, умудряясь при этом жевать.
- Почти всю Данироль покрывает ледник, а они сумели выжить на узкой полоске земли у моря, ловить какую-то уцелевшую дичь, летом выцарапывать ягоды и корешки. Оленей, песцов и прочую живность им завезли с самой Герии, когда у местных все околело.
- Как они вообще выкарабкались? - охнул впечатлительный Висерн.
- Даже гатуры удивились, - Эдвараль потянулся за чаем. - Уже семь лет здесь работает благотворительная миссия. Детишек учат грамоте, лечат тех, кто разуверился в шаманах.
- А что у них раньше обитало? - поинтересовался Висерн.
- Один нечистый знает. Ты что, в школу не ходил? До пятнадцатых широт пекло было. Выйдешь на солнышко - ойкнуть не успеешь - обуглишься. Экватор вообще считался краем земли. О Данироль знали только по рассказам горстки безумцев, умудрившихся на крытой сверху лодке пройти пояс смерти, - просветил его Эдвараль.
- А когда Землю передвинули, и люди, вдохновленные высадкой гатуров на Спире, отважились на дальнее путешествие, там уже царил ледник, - добавил Бартеро.
- Простите, я не знал, - смутился Висерн, по точеному красивому лицу пробежала тучка задумчивости. - Нам в медицинской школе преподавали только историю ближайшей сотни лет.
