Кросс был мертв.

Поднявшись на ноги, Джеффри увидел, что Памела, которую Артур привязал веревкой к койке, все еще без сознания. Джеффри ничем не мог ей пока помочь, главное было не потерять сознание самому. Он знал, что «Беглянку» скоро разобьет в щепки. Одна за другой на нее набегали волны, каждый раз поднимая на добрые шесть футов и затем в хрустом бросая на твердую, как железо, песчаную гряду. Моторы, затопленные водой, не работали. Яхта превратилась в игрушку для разъяренного моря. У нее то поднимался вверх нос, и вода с палубы лилась через борт, то задиралась корма, и тогда казалось, все море заливалось внутрь судна. Треск ломаемого дерева не прекращался почти ни на минуту. Рундуки пооткрывались, и их содержимое вывалилось в плескавшуюся на полу воду. Лампы разбились вдребезги, повсюду разлетелись осколки стекла. Свинцовый балласт крушил днище. Джеффри рухнул на мокрую койку в ногах у Памелы, уперся ногами в койку напротив, чтобы его не швыряло по каюте, и стал ждать.

Никогда в жизни время не тянулось для него так медленно. От изнеможения он не мог думать. У него даже как будто началась морская болезнь. Он заткнул уши, чтобы не слышать треска и грохота. Когда же это кончится? Вода быстро отступала с отливом — ее уровень понижался на три дюйма каждые пять минут. Три фута в час. Когда волны перестанут перекатываться через судно, они с Памелой будут вне опасности до начала прилива. Джеффри с трудом сохранял сознание. Ему приходилось напрягать все силы, чтобы не сползти с койки на пол.

— Держись, — говорил он себе, — не век же это будет продолжаться. Скоро яхта окажется на, суше. Волны перестанут по ней дубасить. Какое это будет блаженство! Вроде уже становится тише. Боже, как я устал!

По-видимому, он задремал, а очнувшись, осознал, что волны уже не бьют по яхте. Море отступало, и «Беглянка» осела на косу. Вскоре, собравшись с силами, Джеффри выполз из каюты и огляделся.

На свежем воздухе голова у него прояснилась, а открывшаяся взору картина даже порадовала. Ловко же он посадил яхту на мель! В двадцати ярдах по носу возвышался остов старого судна. Это была носовая часть, остальное волны, видимо, смыли после того, как судно разломилось пополам. Нос возвышался над отмелью футов на двенадцать и был покрыт темно-зеленым илом. Из-под воды уже показался серо-бурый песок. «Беглянка» почти не вздрагивала, хотя вокруг нее все еще пенилась вода. Она сидела на песчаной гряде носом, и с уходом отлива можно было ожидать, что ее корма опустится и вода выльется из помещений судна.

Джеффри вернулся в каюту. Боже, как тихо! Памела лежала все в том же положении. Джеффри вдруг вспомнил, что в аптечке должно быть немного коньяку. Аптечка была в шкафчике, висевшем на стене камбуза. Джеффри пробрался через обломки и мусор в кухонный отсек. Шкафчик был разломан, его содержимое оказалось на полу. Но склянка с коньяком не разбилась. Джеффри отхлебнул из нее сам и принялся приводить в чувство Памелу. Он влил ей в рот несколько капель коньяку, растер си руки и похлопал по щекам. Лицо Памелы слегка порозовело, и она открыла глаза. Она обвела взглядом каюту и вдруг резко приподнялась на руках.

— Успокойся, — сказал Джеффри. — Спешить некуда. На-ка выпей еще.

— Джеффри, — проговорила Памела, схватив его за руку. — О, Джеффри! Где мы? И где он?

— Он мертв, — сказал Джеффри. — Бояться больше некого.

Памелу начало трясти, и вдруг она неудержимо разрыдалась. Джеффри крепко держал ее в объятиях, гладил и успокаивал, как ребенка. Постепенно она затихла, но Джеффри продолжал прижимать ее к себе и отпустил, только когда она глубоко вздохнула и откинула с лица прядь мокрых волос.

— Мне лучше, — сказала она. — Прости, что я так разревелась. Ой, я, наверное, похожа на мокрую курицу!

Она все еще держалась за его руку.

— Джеффри, мне хотелось умереть! Правда-правда, я больше не хотела жить. Какой страшный человек! Да еще этот шторм. Где он?

Джеффри указал на пол. Памела глядела на мертвое лицо расширенными глазами.

— Что произошло?

— Я выбросил яхту на мель, это застало его врасплох. Он захлебнулся. Он до последней секунды не выпускал пистолет из руки. Ничего другого мне не оставалось.

— Разумеется, — сказала Памела. — Ему еще повезло. Он заслуживал куда худшей смерти. Он тебя не ранил, Джеффри? Вид у тебя ужасный.

— Ты и сама, не блистаешь красотой. Куда девалась эффектная женщина?!

— Мне так стыдно, что от меня было мало толку.

— Ерунда! Ты поступила наилучшим образом. Когда ты потеряла сознание, мне уже не надо было о тебе беспокоиться. Слушай, я затащу Артура на другую койку и накрою его одеялом. Если не хочешь на это смотреть, отвернись.

— Вот еще. Я совершенно оправилась, — с некоторым негодованием заявила Памела.

— Вид у него вполне мертвый, — заметила она, глядя, как Джеффри взваливает тело на койку и накрывает его мокрым пледом.

— Теперь можно про него забыть. Я попробую вскипятить чай. Есть хочешь?

— Умираю с голоду. Только разве нам не надо что-нибудь предпринять? Что будет дальше?

— Потом скажу — время еще есть. Сначала я займусь чаем.

— Мы промокли насквозь, — сокрушенно заметила Памела, когда Джеффри пошел на камбуз.

— Мокрее некуда, — весело отозвался он. — Только высушиться нам негде. Придется побольше двигаться.

Памела услышала, как зашумел примус.

— Дела не так уж плохи, — сказал Джеффри, выглядывая из камбуза. — Бутылка с метиловым спиртом цела.

Он увидел, что Памела отыскала сумочку и подкрашивает губы, и засмеялся.

— Вот теперь я вижу, что ты в самом деле пришла в себя.

Он вернулся к примусу.

Через десять минут они сидели рядом на койке и перед каждым стояла миска с супом и лежала горка галет.

— Надо поесть как следует, — сказал Джеффри. — Может быть, нам придется провести здесь всю ночь.

— На яхте?

— Нет, не на яхте. Там есть еще одно судно. Только не радуйся раньше времени. Плавать оно уже не может. Взгляни.

Джеффри указал на иллюминатор.

Памела поглядела и сказала:

— Не очень-то комфортабельная гостиница. И тесновато.

— Надо тебя ввести в курс дела, — начал Джеффри. — «Беглянка» прочно сидит на отмели, и ее уже порядочно поломало. Сейчас обнажилось дно, и отлив еще не закончился. Ветер утих, и стало теплее, но через пару часов стемнеет. К тому времени опять начнется прилив. Море тоже стихает, но пока еще волнение сильное. Если до темноты к нам никто не придет на помощь, то придется забираться на эту развалину.

— А нас с нее не смоет?

— Надо будет, конечно, привязаться.

— Что, меня опять скрутят веревками?

— Ну это будет совсем другое дело. А может быть, и вообще не понадобится.

Памела опять взглянула через иллюминатор на «развалину», и на лице ее не; отразилось ни малейшего энтузиазма.

— А какова вероятность, что к нам придут на помощь?

— Довольно большая. Нас наверняка уже ищут. Я тут подставил яхту под пароход так, что он в меня чуть не врезался. Я уверен, что он сообщит об этом случае. А сейчас за дело! Главное — забрать с яхты все, что нам может пригодиться. Почему бы тебе не выйти наружу и не прогуляться по песочку?

На полу каюты уже стало сухо, и они вышли на палубу. Линия прибоя, где по-прежнему грохотали волны, была от них ярдах в пятидесяти. Солнце садилось в ясном небе, и воздух стал значительно теплее.

— Чудесная погода, — заметила Памела. — Кто бы мог подумать, что все так быстро переменится!

— И у нас будет наш собственный необитаемый остров.

Памела вдруг вздрогнула.

— Немного похоже на ту ужасную историю про Гудвин, помнишь? Про матросов, которые были живы, но считай, что погибли. Как они нас отсюда снимут?

— Найдут как, — ответил Джеффри. — Мы в лучшем положении, чем те матросы. Море успокаивается. Я буду выбрасывать на песок вещи, а ты их относи к обломку, ладно? Заодно и согреешься.