Кира и сама не поняла, куда улетучилась ее раздраженность поступком Сталия, поставившим ее ребят в сложные условия — они бились с неизвестным врагом в то время как таллирийцы имели дело с уже знакомым им противником. Она обвила его шею мокрыми руками, смывая с его плеч и лица пот, такой же соленый, как и у людей — она почувствовала его вкус, прикоснувшись губами к коже Сиалия:

— Ри, ты лишаешь меня силы воли…

— Она тебе не нужна сейчас. Сейчас ты не капитан звездолета, а моя маленькая, хрупкая, нежная Кира. Доверься мне, и я покажу тебе небывалое наслаждение. Ты же помнишь, как нам было хорошо…, — он не говорил, а бормотал, покрывая короткими, нежными и легкими поцелуями ее тело, спускаясь все ниже и ниже.

Наконец, он оказался стоящим перед ней на коленях, обхватив руками ее бедра:

— Ты совершенство, Кира.

Резкий, едва вскочив на ноги утром, вспомнил о Криспине. И решил его навестить в медотсеке. Если бы произошло что‑то плохое, о чем не хотелось думать, но к чему они все были готовы — он знал, что оповестили бы всех немедленно. Он решил зайти за Кирой — не потому, что стеснялся сам зайти в медотсек, где командовали таллирианцы, а потому, что не хотел, чтобы у тех сложилось впечатление о землянах, как неорганизованных, ходящих друг за другом следом, не в силах согласовать свои действия.

В отличном расположении духа, свежеумытый, отдохнувший, он машинально попытался открыть дверь кириной каюты, едва стукнув для проформы. Он привык, что Кира никогда не взвизгивала и не кидалась за дверь или за первой попавшейся тряпкой, как это делали все его знакомые девушки при внезапном появлении мужчины, заставшего их полуодетыми. Александра это удивляло, особенно если он успел переспать с барышней и видеть ее во всей обнаженности. И он считал такое поведение пустым кокетством и способом привлечь к себе внимание, к своему оголенному телу, а не порывом скромности. К тому же, Киру он никогда не заставал совсем врасплох, так чтобы стало неловко и ему, и ей. А все остальное казалось несущественным им всем: сказывалась привычка. Когда группа снаряжалась по тревоге, там уже было не до стеснения. Да и при всем желании некогда было бы разглядывать, у кого какое белье. Хотя он лично знал. Умудрился пару раз одеться с такой скоростью, что осталось время взглянуть на Киру. И был поражен: тончайшее кружево нежного голубого оттенка с вышитыми на нем цветами мелькнуло, прячась под форменным комбинезоном для боевого вылета.

Дверь оказалась заперта, и Резкий не придал этому значения: в конце концов, на своем звездолете это одно, а среди шныряющих по собственному кораблю таллирианцев был смысл и закрыться. Он стукнул еще раз, замок щелкнул и дверь слегка отъехала в сторону. На пороге стоял… Сталий.

Резкий не зря носил свой позывной: в руки взял себя мгновенно. И принял как данность. Не случайно его предупреждал Вайпер.

— Вы хотели видеть своего командира? — опередил его посланник. — Если не срочное, то я бы настоятельно просил Вас не беспокоить ее еще некоторое время. Пусть поспит.

Резкому очень хотелось парировать слова посланника злой шуткой или вообще ударить его, как удалось это сделать совсем недавно. Александр про себя хмыкнул — странно, что тогда Сталий не воспользовался регенератором, а ходил, как и он сам, несколько дней сверкая синяками и заживающими сечками.

— Хорошо, пусть отдыхает. Мы будем ждать ее в зале совещаний для разбора полета. Тогда, когда она этого захочет, — в Резком взял верх сотрудник элитного спецподразделения, заглушив стон души безнадежно влюбленного парня.

Едва дверь закрылась, как Александр врезал от души по стене, спружинившей его удар. Он годами пытался заглушить в себе это чувство, успокоиться с какой‑нибудь более подходящей ему девушкой — попроще, с которой не пришлось бы чувствовать себя как на экзамене. Но ничего не получалось. Сравнивая их всех с Кирой, он только убеждался в безупречности своего изначального, еще на третьем курсе, выбора. И все шло нормально, пока Киру окружали просто боевые товарищи. Ревновать Резкому было не к кому — никто и никогда не заподозрил бы Киру в симпатиях к кому‑то из них. Но как только на горизонте появился Сталий — не только Резкий, но и тот же Вайпер заметили ее несколько иное к нему отношение. Хотя упрекнуть девушку вроде бы и не в чем: уволок он ее без сознания, и, скорей всего, не сделай этого таллириец, а вынесли б ее десантники, ничего не смогли бы сделать ни Михаил, ни те врачи, что сопровождали десантный корабль.

И Резкий решил смирить себя. Изнуряющими тренировками, благо, зал на корабле был и спарринг — партнеров найти не составляло труда.

Спустя какое‑то время он решился небрежно предложить Кире, тоже заглянувшей в зал:

— Не хочешь составить компанию?

— В чем? — Кира наматывала на руки спортивные бинты с таким видом, словно полностью поглощена этим занятием.

— Мне нужен спарринг — партнер на сегодня. Вайпер занят, а покалечить Димку с Мишей я не хочу.

— А контроль?

— Нервы, Кир… Боюсь даже не сорваться, до этого далеко, а просто не успеть застопорить удар.

— А со мной? Не боишься?

— Нет. У тебя реакция великолепная. Успеешь уйти.

-

Вайпер шел по какому‑то лесу. Обычному, земному, какой ему доводилось видеть в детстве и во время кратких отпусков. Кира тоже любила лес, и они пару раз позволили себе побродить просто так, наслаждаясь естественной природой, а не оранжереями орбитальных станций. С Кирой было легко — она не переживала по поводу отсутствия условий и умела разводить костер из мокрых веток. Собственно, это не особенно удивило Криса — им доводилось участвовать не только в чисто космических операциях, но и высаживаться на планеты. Но одно дело задание, соответствующая экипировка, оружие, а другое — просто мирный лес на давно ставшей безопасным местом Земле. И отсутствие спешки, возможность просто побыть наедине даже не друг с другом, а с самим собой: Кира умела быть незаметной, не задавая лишних вопросов.

Но сейчас он был в лесу не с Кирой. А с какой‑то другой девушкой, и знал, что она именно его девушка, он ее любит, и она тоже тянется к нему.

— Рина? — окликнул он свою спутницу, которая виднелась ему силуэтом за облетевшей порослью кустов.

В ответ раздался тихий мелодичный смех.

— Рина? — переспросил удивленно Вайпер. — Ты, оказывается, умеешь так красиво смеяться?

Он смирился с тем, что его любимая Киви издавала в редкие минуты радости довольные похрюкивающие звуки. Кира тоже не умела смеяться рассыпающимся колокольчиком, но она и не издавала при этом вообще никаких звуков, зато у Киры смеялись глаза, менялось выражение лица… Криспин и сам порой не понимал, как он, находясь с Кирой рядом столько лет, полюбил Киви? Впрочем, он знал о давней и тайной страсти Резкого, и не хотел переходить дорогу другу.

Но девушка, которую он никак не мог рассмотреть, прошуршала в осенних листьях и снова скрылась за ветками: вроде и рядом, а никак догнать не получается. Вайпер удивился — разве Рина могла бы так быстро бегать? Он пробежался с ней один раз, но и то, он с простреленным бедром бежал быстрее, чем сопящая от негодования Киви.

— Рина! — крикнул он в третий раз.

И проснулся. Над ним был серебристый потолок, постепенно увеличивающийся в раскрывающихся над ним створах какого‑то шлюза. Пошевелиться не удалось — он был упакован, как хрупкий прибор, в плотную мягкую белую губку, которая стала на глазах съеживаться и втягиваться в стенки той капсулы, в которой он оказался.

Крис точно помнил, что приземлился куда надо. Значит, вероятность попасть в плен — только если захватили весь огромный корабль таллирианцев. А этого произойти не могло — он вернулся в числе замыкающих.

Над ним склонились сразу два лица. Одно он знал хорошо, достаточно, чтобы с насмешливой улыбкой поинтересоваться:

— Мишка, я тебе еще не надоел?

И услышать в ответ: