Собчак: А можно вмешиваться в личную жизнь политиков?

Колесников: Я считаю, что вмешиваться в личную жизнь, пока она не становится фактором политики и не решает что-то существенное в судьбе страны, нельзя. И когда нет никаких доказательств ничему, тоже нельзя. В журналистике надо все доказывать.

Соколова: Для политического журналиста вы потрясающе деликатны.

Собчак: Кстати, о личной жизни. Недавно я обнаружила ваше фото на обложке – не газеты «Коммерсантъ», не журнала GQ, а журнала, не поверите, «ОК!». В заголовке фигурировала Тина Канделаки и, кажется, ревнивый муж ее Кондрахин. Поздравляю, Андрей, вы становитесь популярным светским персонажем!

Колесников: И это говорит Ксения Собчак?!

Собчак: А что я? Я типичный представитель массмаркета – считай, пирожками с кошатиной с лотка торгую. Вы по сравнению со мной – мишленовский ресторан! Зачем же так опускать планку?

Колесников: Почему вы считаете, что я опускаю планку? Мое появление в журнале с Тиной Канделаки закономерно – мы вместе ведем программу «Нереальная политика» на ТВ. Это такая производственная необходимость – участвовать в таких съемках.

Соколова: Кстати, а зачем вы ведете «Нереальную политику»?

Колесников: Я хотел попробовать что-то новое. Мне было скучно. Приходит момент, когда понимаешь, что надо же что-то делать. Отвечать на новые вызовы… Я сам себе и придумал такой вызов.

Соколова: По-моему, моя коллега права насчет планки. Вы отличный пишущий журналист вдруг стали делать на ТВ какой-то трэш. Зачем?

Собчак: Это не трэш. Я не согласна.

Колесников: «Нереальная политика» – трэш?

Соколова: Острые политические высказывания Виктории Лопыревой или певца Тимати интересны разве что логопеду.

Колесников: Неправда. Они интересны огромному количеству людей. Иначе у нас не было бы хороших рейтингов. И вы, я вижу, смотрите… У нас бывают разные гости. Игорь Бутман…

Собчак: Я, например…

Колесников: Да, с вами программа имела самый высокий рейтинг.

Собчак (скромно): Как обычно! Кстати, Андрей, теперь мне бы хотелось стать звездой печатной журналистики.

Колесников: Что же мешает?

Собчак: Я хотела вас, уважаемого профессионала, спросить: как бы мне… прославиться?

Колесников: А вы напишите колонку в журнал «Русский пионер».

Собчак: Ой, правда?! Спасибо, Андрей. С удовольствием! Только есть одно но.

Колесников: Какое?

Собчак: Боюсь ненароком затмить других колумнистов журнала.

Колесников: Премьер-министра?!

Собчак: Нет. Тину Канделаки.

Собчак: Поздравляю, дорогая, по-моему, мы наконец нашли интерьер, достойный нас – всем известных красавиц и умниц.

Соколова: Пожалуй, на этом апокалиптическом фоне бледнеют даже наши стати.

Собчак: А по-моему, наоборот – предстают в самом выгодном свете.

Соколова: Ладно мы! А вот за хозяина этой спальни я реально беспокоюсь. Мне кажется, человек слегка не в себе.

Собчак: Да ладно, просто Байбаков любит современное искусство.

Байбаков: Так я и думал, что мы затронем эту глубокую тему.

Собчак: Не хотите про искусство, можем обсудить п…ду.

Соколова: Редкий случай, когда эти понятия тождественны. Так зачем вы вывесили в спальне женский половой орган?

Байбаков: Я люблю современное искусство и считаю, что секс – двигатель прогресса в современном мире. Мне интересна сексуальность – в жизни, в искусстве. Эта работа не шедевр, просто достаточно оригинальная, концептуальная вещь. Девушка засунула себе в одно место журнал Priz. Эта работа о двойственности современного искусства.

Соколова: И в чем же трагический дуализм?

Байбаков: С одной стороны, это у всех висит на стенах, а с другой, это все в одно место засовывают.

Собчак: А давайте-ка подойдем к делу с точки зрения дядьки Фрейда. Представим, что я – Байбаков и я просыпаюсь в своей прекрасной кровати и каждый божий день обречен тупить на не очень приятную…

Байбаков: Во-первых, не обречен, я могу ее перевесить, что я периодически делаю…

Соколова: То есть медитация на п…ду вместо утреннего кофе.

Байбаков: Поверьте, это гораздо полезнее для здоровья! Кофе вредит, а газеты вообще лучше не читать. Это еще профессор Преображенский говорил.

Соколова: Ну, раз у нас пошли литературные аллюзии, я вспомню сказку «Буратино». Там на стене у папы Карло висел кусок старого холста, на котором был нарисован котелок с супом. А почему он там висел? Потому что у папы Карло не было супа настоящего, и он себе нарисовал суп, чтобы смотреть на него.

Байбаков: Вряд ли Ричард Филлипс, который нарисовал эту картину, голодает…

Собчак: Не сбивайте нас с толку! Давно доказано, что мужчины, которые подчеркивают свою гиперсексуальность, например, богато декорируя спальню вагиной три на четыре, имеют серьезные сексуальные проблемы.

Байбаков: У меня кроме вагины висят и другие работы.

Собчак: Там тоже все какие-то голые.

Байбаков: Я же вам сказал, что для меня секс является двигателем прогресса. Во время Великой Отечественной войны на плакатах рисовали сексуальных девушек с сиськами.

Соколова: Вы это про Родину-мать?

Байбаков: Да! И про нее! И прочих колхозниц с крестьянками. Почему их рисовали? Потому что все равно подсознательно у мужчины всегда существует образ женщины. За это всю жизнь воевали и будут воевать.

Соколова: И опять вы точно подметили! У солдата был плакат, потому что у него не было живой женщины.

Собчак: Короче говоря, нам кажется, что такими доказательствами собственного плей-бойства, как вагина во всю стену или эскорт телочек, мужчины маскируют свою сексуальную несостоятельность.

Байбаков: Вам правда доводилось встречать таких мужчин?

Собчак: И вам. В зеркале например. Но не будем о присутствующих. Возьмем вашего ближайшего друга, секс-гиганта, плейбоя всея Руси олигарха Прохорова. Всем известно, что у него пониженное либидо.

Байбаков: Кому это всем?

Собчак: Огромное количество женщин, которые с ним сталкивались, открыто об этом говорят.

Байбаков: Вы Михаила совсем не знаете – в отличие от меня.

Соколова: В сексуальном смысле – нет.

Байбаков: Я в сексуальном смысле тоже нет. Но во всех остальных смыслах знаю очень хорошо. Вы говорите полный бред. Это как современное искусство. Вы видите то, что вам показывают.

Собчак: Давайте по логике. Если человек самодостаточный, нужно ли ему все время доказывать свое мужество?

Байбаков: Абсолютно не нужно.

Собчак: Если у него все в порядке с женщинами, с потенцией, нужно ли ему иметь много телочек вокруг себя?

Байбаков: У меня абсолютно такая же логика!

Соколова: Тогда зачем вывешивать в спальне эту заявку на успех?

Байбаков: Но это моя спальня! Я же ее не в гостиной повесил. Вы здесь находитесь, потому что вы избранные люди.

Соколова: Так у избранных столбняк.

Байбаков: Это потому, что вы закрепощены, а я нет.

Собчак: А я бы хотела продолжить начатую Олегом логическую цепочку. Итак, вы сказали, что самодостаточному мужчине нет смысла доказывать свою состоятельность. Между тем ваш друг Михаил Прохоров…

Байбаков: Да что вы к нему пристали, в самом деле! Мы же про современное искусство вроде говорили. Прохоров никому ничего не хочет доказать. Он просто так живет. Вы ищете какие-то знаки, а их нет. Это его жизнь. Он от этого получает удовольствие.

Собчак: Олег, я хочу вам задать деликатный вопрос. Я к вам очень тепло отношусь. Но часто слышала, как о вас говорят: «Он у Миши Прохорова шестерка». Это очень обидное определение, тем не менее ваше имя всегда связывается с ним. Знаете ли вы об этом и как вы к этому относитесь?